Ланкастер в фильме «Багровый пират». Если бы мог, он, наверно, добавил, что я — наилучшая ученица в классе, учусь на одни пятерки, а в будущем стану Валентиной Терешковой. Но я видела его насквозь, он спасал не меня, а самого себя.
Наступило молчание, и только нетерпеливая дама — адвокат из Домбровы Гурничей — спасла положение.
— Три пики, — провозгласила она.
— Контра, — ответил ей Франт изысканным тоном.
С этого момента они потеряли ко мне всякий интерес. Для них существовали только пики, черви, бубны и трефы, не говоря уже о «контра» Франта. Может быть, с полчаса они вообще меня не замечали, пока наконец мама не вспомнила обо мне.
— Крыся, доченька, вместо того, чтобы торчать здесь, могла бы немного проветриться. Погода, пожалуй, уже налаживается.
— Да, да… небольшая прогулка у моря не помешает, — добавил Франт, не вынимая изо рта трубки.
Он явно хотел от меня избавиться. Похоже, придумал что-нибудь новенькое и не желал иметь меня свидетелем. Однако он просчитался. Разумеется, я притворилась, что мечтаю о небольшой прогулке, но, выйдя из клубного зала, не пошла к морю, а, утонув в большом кресле, ждала, что будет дальше.
Ничего особенного я не заметила. Паралитик торчал на прежнем месте и с видом мученика решал очередной кроссворд. Но время от времени он бросал быстрый взгляд на играющих в бридж. Я догадывалась, что он караулит Франта.
Папка в футляре
Я проскучала бы в том кресле до вечера, если бы из вращающихся дверей не вынырнул вдруг Мацек. По выражению лица я уже издали поняла, что у него грандиозные новости. Ворвавшись в холл, словно вихрь, и увидев меня, он закричал:
— Ты не представляешь, что случилось!
Я действительно не представляла, но это не служило оправданием его поведению, особенно в присутствии паралитика. Посоветовав Мацеку говорить потише, я отвела его в отдаленный угол холла и высказала догадку:
— Наверно, только для вида играли Генделя, а тем временем что-то замышляли.
— Нет, нет! — бурно запротестовал он. — Генделя доиграли до конца. Фантастическая музыка, говорю тебе.
— В таком случае это неудача.
— Подожди, я хочу сообщить сенсационную новость, а ты все время мешаешь.
— Так говори!
— Не знаю только, с чего начать.
— Валяй с самого начала, только не задумывайся, а то умру от любопытства!
Мацек по своему обычаю потер нос ладонью и почесал за ухом.
— Девятка, — заговорил он, — о какой папке ты вспоминала?
— О голубой, с какой-то надписью.
— Есть!
— Где?
— В футляре от виолончели.
— А сама виолончель?
— Осталась у бородача.
— Ничего не понимаю.
— Я тоже не понимаю. — Мацек вздохнул. — Но сейчас все тебе расскажу. Они действительно очень здорово играли. А потом бородач подошел к письменному столу, вынул голубую пластмассовую папку…
— Видел ее?
— В бинокль. Как на ладони!
— И надпись была?
— Была, но я ее не разобрал.
— А что дальше?
— Вынул папку, отдал ее пану Коленке, а пан Коленка засунул ее в футляр и футляр замкнул.
— Это удача! — закричала я, а Мацек докончил рассказ.
— А потом они попрощались. Пан Коленка оставил виолончель у бородача, а футляр с папкой отнес к себе в башню.
Мне захотелось броситься Мацеку на шею, но при паралитике этого делать не стоило. Он мог бы догадаться, что мы обнаружили что-то очень важное.
— Мацек! — закричала я. — Ты чудесный, гениальный и все такое прочее… Сам себе доскажи, какой ты хороший.
Со свойственной ему скромностью Мацек не стал заниматься самовосхвалением. Потерев еще раз ладонью облупленный нос, он спросил у меня:
— Интересно, что может быть в этой папке?
— Если бы я знала… В любом случае что-то очень важное, если пан Коленка, оставив виолончель в углу, засунул папку в футляр, а Франт о ней выпытывал. Нужно будет проверить.
— Что проверить? — поразился Мацек.
— Что находится в той папке.
— Ну, ты скажешь! Да ведь папка лежит в футляре.
— Мацусь, — засмеялась я, — ты в самом деле гениальный, но порой кажется, что у тебя птичий разум. А шляпа?
— Что шляпа?
— У нас есть шляпа, которую я взяла в бородача. Для пана Коленки шляпа важнее папки. Отнеси ему шляпу, а при случае, может быть, удастся заглянуть в футляр.
— Фантастический план… — Мацек потер ладони. — Только как объяснить ему, откуда мы знаем, где он живет?
— Не беспокойся! Скажем, что играли в индейцев и случайно напали на его след.
Визит к виолончелисту
Для игры в индейцев среди играющих должно быть, по меньшей мере, двое мальчишек. Один из них становится вождем, второй — шаманом. Оба курят трубки и, совещаясь, решают, кому объявить войну. Воины тем временем ждут в лесу, когда на горах зажгутся костры, сигнализируя им, что пора вступать на тропу войны.
Кроме двух мальчишек, необходимы еще головные уборы из перьев, томагавки и луки, не говоря уже о соколиных взглядах и храбрых сердцах. Правда, соколиные взгляды и храбрые сердца у нас имелись, зато не хватало остального.
Но для чего тогда на плечах сообразительные головы? Все остальное мы отыскали в «Укромном уголке», где, с облегчением сбросив голубое платье, я влезла в приличные джинсы. За шкафом мы нашли два топорика — две закопанские чупаги, которые с успехом могли заменить индейские томагавки. Из ореховых удилищ Мацек тут же изготовил два великолепных лука, а головные уборы из перьев… С ними было труднее всего. Мацек, однако, нашел замечательный выход. Он вспомнил, что индейцы племени суанатока, населяющего Скалистые горы, не носили таких головных уборов, а просто втыкали в волосы орлиное перо. Поэтому мы воткнули себе в волосы по индюшачьему перу, я взяла шляпу и, восклицая:
