прекрасной. Бантер согласился, добавив, что после города здесь дышится очень легко. Мистер Гаджен заметил, что многие джентльмены из Лондона считают так же, а потом поинтересовался, бывал ли посетитель в этих местах раньше. Бантер ответил, что частенько проезжал через эту часть страны, но останавливаться здесь ему еще не приходилось. А жаль, потому что Пэгглхэм, как он успел заметить, отличное местечко. Он также добавил, что сам родом из Кента, на что получил вежливое: «Неужели? Там, кажется, выращивают хмель». Бантер подтвердил. Плотный одноглазый джентльмен из публики заметил, что его кузина как-то бывала в Кенте и говорила, что там, действительно, выращивают замечательный хмель. Бантер ответил, что хмель выращивают в тех местах, где живет его мать. Сам-то он мало об этом знает, потому что с пяти лет живет в Лондоне. Худой человек с мрачным лицом вспомнил, что в июне прошлого года мистер Гаджен заказывал галлон пива в Кенте. Это, очевидно, было намеком на какое-то происшествие, известное всей честной компании, потому что пивная содрогнулась от мощного взрыв, хохота. Худой джентльмен положил этому конец, стукнув кулаком по столу и сказав: «Ну, ладно, Джим пусть это будет хмель, раз ты так хочешь».
В это время новый посетитель взял свою пинту пива и скромно удалился к столику у окна. Разговор перешел на футбол. В конце концов, плотна! женщина (которая, на самом деле, была не кто иная, как подруга миссис Руддл миссис Ходж) заметила с той женской смелой откровенностью, на которую не способен ни один самый храбрый джентльмен:
— Похоже, вы сейчас потеряете клиента, мистер Гаджен.
— Ох! — опомнился мистер Гаджен. Он посмотрел в сторону окна, но заметил только затылок незнакомца. Поэтому махнул рукой и сказал. — Одни уходят, другие приходят, миссис Ходж. Я в накладе не останусь.
— Ваша правда, — согласилась миссис Ходж. — Никто не останется в накладе. А, правда, что их всех упрячут в тюрьму?
— Кто знает, — осторожно ответил мистер Гаджен. — Завтра все узнаем.
— А это не скажется на торговле, мистер Гаджен? — спросил одноглазый человек.
— Не знаю, — ответил хозяин. — Придется закрыть заведение, пока все не закончится. Решение властей. И лично мистера Кирка.
Какая-то костлявая женщина неопределенного возраста внезапно визгливо спросила:
— А какой он сейчас, Джордж? Можно мы хоть одним глазком посмотрим?
— Чертова Кэти! — закричал мрачный человек, потому что хозяин отрицательно покачал головой. — Не может оставить человека в покое, ни живого, ни мертвого.
— Давай, мистер Пэддок, — не осталась в долгу Кэти, и аудитория одобрительно загудела. — Ты ведь у нас в присяжных. Оставь мне местечко в первом ряду!
— Сегодня на тело смотреть нельзя, — примирительно пробубнил мистер Пэддок. — Вон Джордж Лагг. У него спроси.
Из внутренней комнаты вышел гробовщик, и взгляды присутствующих устремились в его сторону.
— Когда похороны, Джордж?
— В пятницу, — ответил мистер Лагг. Он заказал пинту светлого и обратился к молодому человеку, который закрыл за ним дверь и отдал ключ Гаджену.
— Лучше начинать, Гарри. Я скоро подойду. Гроб понадобится сразу, когда закончится дознание. А пока ему придется полежать.
— Ага! ответил Гарри. — Нужно поспешить. Погода-то теплая. — Он заказал полпинты, залпом выпил и сказал: — Увидимся, папа.
Гробовщик подошел к кому-то из своих приятелей, и они стали обсуждать омерзительные последствия теплой погоды. Неукротимая миссис Ходж опять подала голос:
— А Марта Руддл говорила, что вряд ли после него останутся какие-то деньги.
— Да! — ответил низенький человечек с редкими рыжими волосами и злобными глазками. — Я очень сомневаюсь. Пускал пыль в глаза. Не хочу над ним смеяться, но кое-что в бизнесе я понимаю. И книжки иногда почитываем, и деньжата водятся. Всегда водились. Но эти большие компании мне всегда не нравились. Перекладываешь денежки с одного места на другое, пока и сам не знаешь, что у тебя осталось.
— Твоя правда, — сказал одноглазый человек. Он вечно куда-то вкладывал денежки. Очень умный, но только наполовину.
— А какой был скупердяй! — сказала миссис Ходж. — Пресвятая Богородица! Помню, он как-то одолжил моей бедной сестре пару грошей. Так потом содрал бешеный процент. И забрал всю ее мебель.
— Он не слишком много заработал на этой мебели, — сказал рыжий. — Потому что вывез ее в дождливый день. Том Дадден был на торгах, и говорит, что кроме дилеров, не было ни одной живой души.
Пожилой человек с седыми бакенбардами впервые подал голос:
— Товар, приобретенный нечестным путем, никогда не принесет прибыль. Это еще в Писании сказано. Он обижал и обирал бедных, жил в доме, который построил не он… Да! А мебель! Ведь и мебель тоже… поэтому никому не нужно было то, что он продавал. Он получил по заслугам. Правда, мистер Пэддок? Душа его улетела, но Господь не подаст ей руку. Грязный был человек. И мы еще увидим, как исполнится кара Господня. Сегодня приезжал человек из Лондона, привез бумагу, что все его имущество отбирают. И дети его пойдут с протянутой рукой…
— Успокойся, папа, — сказал хозяин, видя, что старик не на шутку разволновался. — У него нет детей, слава Господу Богу!
— Правильно, — сказал одноглазый человек. — Но у него есть племянница. Для Агги Твиттертон наступили тяжелые времена. Она всегда надеялась, что получит его денежки, а теперь надежды лопнули, как мыльный пузырь.
— Да, — согласилась миссис Ходж. — Они всегда задирали нос. И другим людям от них не было ничего, кроме расстройства. Ее отец был пастухов у Тома Бейкера, когда женился. Грязный, драчливый, подлый парень. Да, к тому же, пьяница. Чем же тут гордиться?
— Правильно, — сказал старик. — Жуткий драчун. Бил свою бедную жену нещадно. Да, бил.
— Когда с человеком обращаются, как с грязью, — сказал одноглазый человек, — он и ведет себя так же. Он был неплохим парнем, этот Дик Твиттертон. Пока не женился на учительнице. Со всем ее высокомерием и этими манерами. «Вытирай ноги, оставляй ботинки на коврике, — говорила она ему, — когда входишь в дом». Какая хорошая жена скажет так своему мужу, когда он грязный, потный и голодный возвращается домой с работы?
— Он был красивый, правда? — сказала Кэти.
— Ты опять, Кэти, — упрекнул ее мрачный человек. — Да, он был красавчик, Дик Твиттертон. На это учительница и клюнула. А ты будь осторожна с такими взглядами, а то они доведут тебя до беды.
Большинство присутствующих с ним согласилось. Гробовщик сказал:
— Что бы там ни было, мне жаль Агги Твиттертон.
— Да ну! — ответил мрачный человек. — С ней-то как раз все в порядке. У нее остались куры и пианино. У нее все идет не так плохо. Рухнули, конечно, ее Надежды, но жить дальше можно, и очень даже неплохо.
— Слушай, мистер Пэддок, — закричала миссис Ходж. — А не собираешься ли ты сделать ей предложение?
— Конечно, он именно это и задумал! — радостно вставила словечко Кэти. Старик печально присвистнул:
— У нее плохая кровь. С обеих сторон. Смотри, не вляпайся, Тед Пэддок. Ее мать была сестрой Вильяма Ноукса, не забывай об этом. А Дик Твиттертон был подлецом, пьяницей и дебоширом.
Открылась дверь, и вошел Фрэнк Кратчли. С ним была девушка. Бантер, всеми позабытый в темном углу, внимательно ее рассмотрел. Это была живая молодая особа с хорошеньким личиком. Между ними были нежные, даже, можно сказать, близкие отношения. И Бантер подумал, что Кратчли решил залечить свои душевные раны с помощью Бахуса и Афродиты. Он заказал своей даме большой бокал портвейна (Бантера слегка передернуло), а всем присутствующим по кружке пива, что вызвало шквал одобрительных
