— О, Питер, — трагически прошептала Харриет. Она встала и закрыла дверь, чтобы никто не видел душераздирающего зрелища. Мисс Твиттертон, совершенно измученная, сидела в уголке дивана и тихо всхлипывала. Харриет переполняли самые разные мысли и чувства, они лежали разноцветными слоями, как неаполитанское мороженое.
Что же с ней делать?..
Он поет французские песни…
И, наверное, уже пора ужинать…
Кто-то говорил о Полли…
Миссис Руддл скоро сведет всех с ума…
Bonte d'ame…
Мертвый Ноукс в нашем подвале… Бедный Бантер!..
Селлон?..
Если ты поймешь, Как, ты узнаешь, Кто…
Этот дом…
Сердце мое охвачено искренней и чистой любовью…
Она вернулась и села в кресло.
— Послушайте. Не нужно так горько плакать. Он этого не стоит. Честное слово, не стоит. Среди десяти тысяч мужчин вы не найдете такого, кто стоит хоть одной вашей слезинки (нельзя говорить такие вещи). Постарайтесь его забыть. Я понимаю, что это трудно…
Мисс Твиттертон подняла заплаканные глаза.
— Вы сами могли бы забыть?
— Забыть Питера? (Нет, это совершенно разные вещи). Понимаете, Питер…
— Да, — беззлобно сказала мисс Твиттертон. — Вам очень повезло. И я уверена, вы этого заслуживаете.
— Я твердо уверена, что не заслуживаю (Боже правый, сколько разных женщин… И у каждой своя судьба?)
— И что вы теперь обо мне подумаете! — всхлипнула мисс Твиттертон, к которой неожиданно вернулось чувство реальности. — Надеюсь, лорд Питер не очень рассердился. Понимаете, я услышала, как вы подходите к дому. Я не хотела, чтобы меня видели. Поэтому я побежала наверх. А потом в комнате стало тихо, и я подумала, что здесь никого нет. А потому увидела вас… вместе…
— Ничего страшного, — хрипло сказала Харриет. — Пожалуйста, не думайте больше об этом. Он поймет, что это простое недоразумение. А теперь успокойтесь, не надо плакать.
— Мне пора идти, — мисс Твиттертон сделала слабую попытку привести в порядок свои растрепанные волосы и маленькую легкомысленную шляпку. — Боюсь, я выгляжу ужасно.
— Нет, нет, что вы! Капелька пудры, и все будет в порядке. Где моя пудра? О, Боже, я оставила ее у Питера в кармане. Ах, нет, вот она. Бантер ее убрал. Он всегда прибирает за нами. Несчастный Бантер! И несчастное вино! Для него это, наверное, было настоящим ударом.
Мисс Твиттертон терпеливо позволила Харриет привести себя в порядок, как маленький ребенок — своей заботливой няне.
— Ну вот! Теперь все в порядке. Смотрите! Никто ничего не заметит.
Зеркало! Мисс Твиттертон содрогнулась при одном упоминании о нем, но любопытство взяло верх. Это было ее лицо, но какое необычное!
— Я раньше никогда не пользовалась пудрой. Я выгляжу… немного легкомысленно.
Она восхищенно смотрела на свое отражение.
— Да, — весело сказала Харриет. — Иногда пудра очень кстати. Давайте, я уберу эту прядь назад…
Ее собственное смуглое, немного раскрасневшееся лицо появилось рядом с лицом мисс Твиттертон, и Харриет с ужасом обнаружила, что ее волосы до сих пор украшает виноградная ветвь.
— Боже мой! Как глупо я выгляжу! Понимаете, мы немного дурачились…
— Вы выглядите прекрасно! — искренне сказала мисс Твиттертон. — Дорогая моя, я так боюсь, все подумают…
— Никто ничего не подумает. А сейчас обещайте, что больше не будете плакать.
— Не буду, — грустно сказала мисс Твиттертон. — Постараюсь больше не плакать. — Две крупные слезы потекли по щекам, но мисс Твиттертон вовремя вспомнила о пудре и осторожно вытерла их краешком носового платка. — Вы были так добры ко мне. А теперь мне пора бежать.
— Спокойной ночи. — Она открыла дверь. В коридоре стоял Бантер с подносом в руках.
— Надеюсь, я не задержался с ужином?
— Совсем нет, — сказала Харриет. — Еще рано. А теперь прощайте и не беспокойтесь ни о чем. Бантер, проводи, пожалуйста, мисс Твиттертон.
Она стояла перед зеркалом, рассеянно глядя на свое отражение. Виноградная ветвь вилась вдоль ее щеки.
— Бедняжка!
Глава XVII Семейные проблемы
Осторожно вошел Питер с бокалами в руках.
— Все в порядке, — сказала Харриет. — Она ушла.
Он поставил бокалы подальше от огня и весело сообщил:
— В конце концов, мы нашли приличные бокалы.
— Да, я вижу.
— Боже мой, Харриет, что я говорил?
— Все в порядке, милый, ты просто цитировал Донна.
— И все? По-моему, я прибавил пару вольностей от себя… Но, в конце концов, что в этом такого? Я тебя люблю, и пусть весь мир об этом знает.
— Боже тебя благослови.
— И все-таки, — продолжал он, решив закончить со щекотливой темой раз и навсегда. — Этот дом меня скоро доведет до нервного тика. Скелеты в каминах, трупы в подвале, престарелые девы прячутся по углам. Нужно будет сегодня вечером заглянуть под кровать. О, Боже!
Он нервно вздрогнул, потому что скрипнула дверь, вошел Бантер с еще одной лампой. Питер попытался скрыть замешательство, подошел к столу и заглянул в бокалы.
— Так это портвейн?
— Нет, кларет. Он не такой старый, но очень неплохой. «Леовилль». С легким осадком. Он, кажется, доехал неплохо. Смотрите, совершенно прозрачный.
Бантер поставил лампу на стол, бросил страдающий взгляд на кларет и поспешно вышел.
— Пострадал не только я, — сказал его хозяин, покачав головой. — Бантер оскорблен в лучших чувствах. Он считает, что эта бестолковая Руддл весь дом перевернула вверх дном. Мне нравится небольшая суматоха, но у Бантера свои представления о жизни.
— Да, и хотя он прекрасно ко мне относится, наша свадьба была для него ударом.
— И этот удар пришелся, скорее всего, на его чувства. И он немного обеспокоен этим случаем. Он считает, что я слишком легкомысленно ко всему отношусь. Например, сегодня днем…
— Боюсь, ты прав, Питер. И еще эта женщина-искусительница …
— Прекрасная преступница!
— Безжалостно транжирит твое драгоценное время. Вместо того, чтобы искать улики, ты бродишь с ней по каким-то древним руинам. Но ведь улик-то нет!
— Если бы и были, Бантер давно уничтожил бы их собственными руками. Вместе со своей соучастницей, этой Руддл. Совесть гложет его сердце, как червяк капусту… Но он прав. Все, чего я достиг —
