вниз — срок службы близок к завершению.
Особенно важный знак — подворотничок, который регулярно обновляют. Уставной подворотничок представляет собой двойную полоску белой ткани шириной 1,5–2 см. Духи его при загрязнении стирают, каждый вечер обновляют и пришивают белыми нитками.
«Пожилому» воину полагается нечто противоположное. Воротник заглаживается и подшивается как «стойка». Для этого подворотничок изготавливают из обширного, многократно свернутого в одну полосу куска ткани. Ширина такого подворотничка в среднем около 7–10 см, толщина — 5 мм. На это изделие уходит до 1 м ткани. Пришивают его черными, красными, зелеными и т. п. нитками. Прослужившие год черпаки вышивают на концах один зигзаг, деды — два зигзага. С началом «стодневки» каждый день на нем вышивают новую цифру, означающую количество дней, оставшихся до приказа об увольнении в запас. В дисциплинарных батальонах на белом подворотничке черными нитками вышивается паутина.
Ортодоксальному деду стирать подворотнички не приличествует («западло»), ткань для них каждый раз должна быть новой, и поэтому приобретается в магазине метрами. Можно экономить и рвать на «подшиву» простыни.
Крючок воротника должен быть всегда расстегнут. Соответственно у тех, кому это «не положено» — всегда застегнут.
Обувь. Сапоги деда отличаются исключительной начищенностью и гармошкой голенища, или наоборот, — его идеальной гладкостью. Верхом совершенства считаются хромовые или яловые сапоги. У «настоящих» сапог обтачивается по всему краю подошва, голенище ушивается. Наращиваются каблуки, к ним прикручиваются подковы, которые за умеренное вознаграждение изготавливают из токарных победитовых резцов умельцы ремонтной роты. «Гармошку» на кирзовых сапогах сделать сложно, но возможно, «проплющив» места предполагаемых сгибов плоскогубцами. Зеркальный блеск достигается путем многократного проглаживания горячим утюгом на поверхности сапога смеси качественного сапожного крема (простой гуталин не годится) с парафином.
Состоятельные деды могут сшить сапоги на заказ или перешить их в сапожной мастерской. Те же самые меры по облагораживанию обуви применяются и к ботинкам со шнуровкой. При этом шнурки проглаживают утюгом.
Шинель. Удобство и мобильность — не самые главные достоинства этого вида зимней верхней одежды. Хорошая шинель хороша на параде, но не на полигоне, поэтому в повседневной жизни ее постепенно вытесняет бушлат. Но на ее знаковую функцию это не влияет.
Шинель ушивают по бокам, зашивают складку на спине, пришивают хлястик. Пуговицы у солдатской шинели изначально декоративны, поскольку она застегивается на крючки. Чтобы ряд пуговиц выглядел красиво, их не пришивают, а закрепляют с помощью мелких гвоздей, которые вставляют в ушко пуговицы с внутренней стороны. Особым шармом считаются шинели с видимыми отклонениями по длине — слишком длинные или слишком короткие, по цвету — чересчур темные или светлые, и по степени «лохматости». «Лохматая» шинель — торжество сюрреализма в армейской эстетике, предмет самовыражения ее владельца, над которым даже не смеются. Этот архетип боярской шубы изготавливается путем расчесывания шинельного сукна слесарной железной щеткой, которой в заводских цехах очищают от металлических стружек станки.
Ремень. Поясной ремень — ключ всей знаковой системы в одежде. Устав предписывает солдатам срочной службы ремни из плотного дерматина. Кожаные ремни промышленность выпускала для курсантов военных училищ. Внешне они мало чем различаются и, казалось бы, какая начальству разница, какой на солдате ремень — полученный на складе или купленный в магазине. Однако это далеко не так. Разница, как считают командиры, существенная, и они совершенно правы.
Кожаный ремень — максима в системе символов. Во-первых, это инструмент инициации и наказания, во-вторых, это овеществленная коллективная память данного подразделения, поскольку он находится в его коллективной собственности (дед отдает своему духу этот ремень при его посвящении, а себе на дембель покупает новый), в-третьих, ремень как субститут жизненных сил его владельца воспроизводит физическую модель времени, исчислением которого детерминирован процесс социального воплощения вчерашнего духа, как переход из «ничто» в «нечто».
Ремень в армии не просто служит календарем — предметом, на котором отмечают пройденные месяцы службы, — но пространственной моделью временной протяженности,1 выступающей субститутом и жизненного пути и жизненной силы перепоясанного им тела.
Бляха ремня инициированного воина должна быть выгнутой до полусферы, отшлифованной до зеркального блеска. Очертания звезды на ней стачиваются и округляются, края бляхи в процессе ее округления и шлифовки оттачивают так, что ей, при желании, можно открыть консервную банку. Скоба на противоположном конце, при помощи которой ремень застегивается, убирается — вместо нее либо вставляется дуга из толстой проволоки, либо на конце вырезается петля.
Семантика пояса — это связь, непрерывность, протяженность. Семантика бляхи, имеющей вид сверкающей сферы — целостность, замкнутость, абсолютность. Дембельская бляха — символ поистине солярный, который в контексте семантики пояса воспроизводит архетипическую модель, аналогично ритуальным артефактам многих древнейших культур. Например, сочетание сферы и линейной протяженности в солярном символе характерно для айнов; та же семиотика запечатлена сосудами японских неолитических культур Дзёмон; священное зеркало — одна из реликвий и субститутов жизненных сил японского императора, имеет семантическое значение свернутого в спираль небесного змея; аналогичную семантику имеют сферические зеркала сибирских шаманов.
На мысль о семиотическом тождестве солдатского ремня ритуальным артефактам также наводит статусный стиль его ношения на половом органе и ассоциация полового члена космическому телу в коллективном бессознательном экстремальных групп. Здесь стоит придать значение свидетельствам Игоря Губермана, согласно которым инородные тела, вживляемые в головку полового члена высокоранговыми заключенными, назывались не иначе, как «спутник» — по ассоциации с искусственными спутниками Земли.{48}
Как узловой элемент целой знаковой системы пояс обозначает пространственно-временную протяженность, тождественную единице измерения времени существования и его пространственной конкретизации. Во всех традиционных культурах пояс имеет именно это значение. Символическое повязывание пояса в разных культурах выступало как часть ритуала инициации. Образ пояса в культуре многих народов непосредственно соотносится с архетипом жизненных сил человека, служит знаком его социальной принадлежности, личного достоинства.
Пояс предельно ясно воспроизводит архетип жизненных сил в конкретном символе. Понимание жизни, как сущности и осуществления, а также, как пространственно-временной протяженности выражено порядком архетипических образов, к которому в мифологиях относится пояс, нить, трава, веревка, змея, волосы и т. п. Все это — символы протяженности, нуждающиеся в конкретизации и структурировании: завязывании, сворачивании, расчленении, причесывании. В свою очередь, протяженность сама является символом некоего потенциала, нуждающегося в реализации, как сущности, нуждающейся в осуществлении. Все эти символы и категории участвуют в построении космогонических, антропогенных и социогенных сюжетов.
Тождество социально-знаковой функции ремня в армии и в традиционных обществах говорит о том, что мы имеем дело с архетипами коллективного бессознательного, данными в семиотике конкретных элементов материальной культуры.
Знаковая организация пространства
Основная проблема социального обеспечения и, следовательно, морального климата армии — это конфликт личности и пространства. Пространство создают вещи. Вещь в культуре социальна, поскольку запечатляет информацию о своем хозяине, которую ретранслирует в общество, и общество воспринимает эту информацию как своего рода эманацию. Так, посредством вещи человек реализуется как субъект социального и физического пространства: он оформляет свою территорию, завоевывает себе пространство,
