Он так же тоже в точку Отважился сперва боярыню обнять И в грудь поцеловать, А там и юбочку немножко приподнять, Потом уж приподнял у ней он и сорочку И дотронулся чуть сперва к чулочку: Сам губы прижимал свои к ее роточку. И уже от чулка Пошла его рука Под юбку дале спешно С степени на степень, Где обитает та приятна тень, Которую всем зреть утешно. Дограбилась рука до нежности там всей И уж дурила в ней И вон не выходила, Утеху Госпожа себе тем находила, Уборщик нет. Не шел ему на ум ни ужин, ни обед, Какая это, чорт, утеха, Что сладость у него лилася без успеха. Не раз он делал так, Боярыне скучая, О благосклонности прямой ей докучая, Смотря на ее зрак, Лишь чуть приметит он ее утехи знак, Котору Он в саму лучшу пору У ней перерывал, Прочь руку вынимал И чувство усладить совсем ей не давал. Сердилась Госпожа за то, но все немного И не гораздо строго, Хотя сперва и побранит, Но тот же час опять приятно говорит. Нельзя изобразить так живо тот их вид, В каком был с Госпожой счастливый сей детина, Какая то глазам приятная картина; В пресладком чувстве Госпожа, Грудь нежну обнажа И на софе лежа Спокойно, Не очень лишь пристойно И чересчур нестройно. Прелестны ножки все у ней оголены, Одна лежала у стены В приятном виде там мужскому взору, Другая свешена с софы долой, Покрыта несколько кафтанною полой, А руки у нее без всякого разбору. Одна без действия, друга ж ея рука Была уж далека, И в ней она тогда имела Приятную часть тела. Уборщик без чинов подле ея сидел И неучтиво всю раздел. Его рука у ней под юбкою гуляла, Тем в сладость Госпожу влекла. Прохладна влажность у нея текла, Но и опять ей ту приятность обновляла, Вот их картина дел. Уборщик мнил тогда, что нет ни в чем препятства, И только лишь взойти хотел На верх всего приятства, Как барыня к себе вдруг няньку позвала И тем намеренье его перервала. К ним нянюшка вошла, Уборщик отскочил тогда к окошку, А барыня дала погладить няньке кошку, Приказывала ей себя не покидать. С уборщиком одним, он скуку ей наносит, Что невозможного у ней он просит, А ей того ему не можно дать, Тут будто не могла та нянька отгадать И стала говорить о дорогом и нужном: О перстнях, о часах, о перлице жемчужном, А барыня твердит, ах, нянька, все не то, Мне плюнуть тысяч сто, А то всего дороже, А нянька о вещах тож да тоже, Тут барыня опять знак нянюшке дала, Оставить их одних, вон нянька побрела. Жестоко было то уборщику обидно, Велику перед ней он жалобу творит И уж бесстыдно Тогда ей говорит: — Сударыня моя, какая это шутка, В вас нет рассудка, Я не могу терпеть, Не мало дней от вас я мучусь без отрады, Я чувствую болезнь с великой мне надсады, Недолго от того и умереть. А барыня тому лишь только что смеялась И, отведя его к себе, с ним забавлялась Опять игрой такой, Держала все рукой. Уборщик, вышед из терпенья, Насилу говорит от многого мученья: — Что прибыли вам в том, понять я не могу! —
