кругами Сопротивления, Фермерен передал английским службам секретные материалы. Произошло это в январе 1944 года.
Этот переход на другую сторону приобрел огромный резонанс у союзников и в нейтральных странах и нашел своих последователей.
Так исчезла супружеская пара фон Клечовски, уже давно работавшая на абвер в Турции, а затем небезызвестный Паулус, родом из Вены.
Перебегали агенты абвера и в Швеции, и в Швейцарии. Побег Фермерена и Клечовски в английских газетах подавался под огромными заголовками. Вся организация абвера в Передней Азии была парализована, поскольку перебежчики сообщили о ней точную информацию. В Северной Америке организация абвера была провалена еще в 1941 году.
Судьбе было угодно, чтобы начальником Фермерена по службе был доктор Пауль Леверкюн, которого Гитлер недолюбливал. В 1943 году он позволил себе некоторое самоуправство. С одобрения Канариса он начал мирный зондаж, и об этом узнала СД. Гитлер назвал попытки Леверкюна свинством и рассвирепел на людей Канариса. Когда он получил донесение о перебежчике Фермерене, чаша терпения его переполнилась. Гитлер вызвал к себе Гиммлера:
– Быстро составьте предложения о создании единой разведывательной службы!
Гиммлер обсуждал проблему с Кальтенбруннером, шефом политической разведки Вальтером Шелленбергом и гестаповцем Мюллером.
Шелленберг выступал за то, чтобы весь абвер подчинить СД. Но против этого были Кальтенбруннер и Мюллер. Они имели представление о характере деятельности СД. Им было хорошо известно, что нельзя доверять ни методам работы, ни донесениям этой службы. Шелленберг, который не обманывался насчет некомпетентности и недостаточной подготовленности своих людей, нередко пытался переманить к себе в управление сотрудников тайной государственной полиции, но Мюллер постоянно пресекал это. Шелленберг не сдавался, и тогда пришли к следующей договоренности.
Необходимо создать единую германскую секретную «службу сбора информации». Гиммлер и начальник штаба Верховного главнокомандования должны подумать, как трансформировать службу военной разведки в секретную «службу сбора информации».
Пока шли эти обсуждения, Кейтель и Йодль проинформировали Канариса в его штаб-квартире в Цоссене, что абвер передают в РСХА. Тем самым военная разведка и контрразведка ускользали из рук адмирала.
Мгновенным следствием была отправка Канариса в феврале 1944 года в отпуск и последующее увольнение со службы. Несколько месяцев он провел «в отпуске» в одном замке во Франконии с ограничениями свободы, которые внешне вроде бы были неприметны.
Удаление Канариса и подчинение абвера Гиммлеру не было победой СС, поскольку он был завоеван с большим трудом. Гиммлеру абвер достался без всякой борьбы. Во многих случаях он сам покрывал Канариса («Оставьте меня с вашим Канарисом в покое!»). Канарис пал не как другие генералы – с позором и срамом. Вскоре он был назначен начальником особого штаба по ведению торгово-промышленной войны в Эйхе под Потсдамом (в июле 1944 года).
Новая служба не удовлетворяла деятельного человека. Только на вынужденном покое он заметил, насколько он не в ладу с самим собой.
С заговорщиками адмирал уже не поддерживал контактов. Теперь многое представлялось ему противоречивым. Внутриполитическая ориентация Штауфенберга и Крейсауэра ему, монархисту и немецкому националисту, совершенно не нравилась. Также он чувствовал, что техническая подготовка к покушению была недостаточно тщательной и разработка ее началась слишком поздно. Равным образом он больше уже не верил в то, что покушение произвело бы на союзников большое впечатление, в особенности после Касабланкской конференции в январе 1943 года, требовавшей безусловной капитуляции Германии. Также он знал, что зондаж мира немцами, который еще в 1943 году через Швецию пытался предпринять в Англии советник министерства иностранных дел Тротт цу Зольц, натолкнулся на жесткий отказ.
Тем временем Гиммлер и вермахт в лице генерала Винтера вели переговоры о передаче абвера в аппарат Кальтенбруннера. Был согласован перевод I отдела в Главное управление имперской безопасности. Оба этих отдела там получили новое название – управление Мил[22]. Полковник Хансен, энергичный, благосклонно воспринятый шефом тайной государственной полиции начальник секретной службы сбора информации, стал руководителем этого военного управления. Управление Z Остера было распущено. Половина групп отошла к управлению IV, часть влилась в управление Мил.
Армии была оставлена лишь та часть III отдела, которая занималась разведкой и контрразведкой непосредственно в войсках. Руководство ее подчинялось штабу оперативного руководства вермахта под командованием Йодля, а нижестоящие ведомства оставались в подчинении у армейского главного командования. Контроль зарубежной корреспонденции перешел к тайной государственной полиции, тогда как тайная военная полиция, недавно поступившая в подчинение абверу, осталась в армии. Начальником войсковой контрразведки стал полковник Мартини, работа группы заграничной службы подчинялась Йодлю.
Последствия 20 июля 1944 года – Канарис арестован
Примерно в полдень 20 июля 1944 года один человек в сером гражданском костюме, коренастого телосложения, входит в огромные ворота комплекса зданий на Бендлерштрассе в Берлине. Вскоре гражданский, в сопровождении генерала, покидает здание. На машине они отправляются в ресторан. Они садятся за столик, заказывают обед, полбутылки вина. Человек в костюме пьет за здоровье генерала.
– Что же, посмотрим, что сегодня будет.
Генерал смотрит на часы.
– Доклад обычно начинается в 12 часов, а сейчас как раз двенадцать. После этого все и должно произойти.
– Да, – повторяет слова генерала Ольбрихта уволенный в отставку генерал Гёппнер в гражданском костюме. – После этого все и должно произойти.
Вскоре оба поднимаются и едут обратно на Бендлерштрассе.
Там Гёппнер садится за стол, изучает карту. Затем из кабинета Ольбрихта приносит коробку, в которой лежит его форма; он снимает гражданскую одежду и облачается в генеральский мундир. Стрелки показывают 16 часов, когда генерал Тиле, представитель генерала Фельгибеля в информационном разведцентре на Бендлерштрассе, входит в рабочий кабинет Ольбрихта.
– Я только что разговаривал со штаб-квартирой. Там произошел взрыв, тяжело ранены множество офицеров. Фюрер, похоже, убит.
Точно в это же время часовые в воротах отдают честь въезжающему автомобилю генерал-полковника Фромма, командующего Резервной армией.
Часы показывают 16.10. Въезжает новая машина. В ней сидит бледный гражданский с впалыми щеками. Рядом с ним – офицер. Гражданский – бывший генерал-полковник Бек, военный глава заговора.
Вскоре после этого подкатывает еще один автомобиль. Из него выскакивает бросающийся в глаза своей бледностью молодой полковник с одной рукой и черной повязкой на глазу. Рядом с ним – его адъютант. Это полковник генштаба Штауфенберг с обер-лейтенантом фон Хефтеном.
В 15.30 в казарме из красного кирпича на Ратеноверштрассе раздался сигнал тревоги.
– Тревога! Тревога! – неслось от двери к двери.
Сирены воздушной тревоги пущены в действие. В 16 часов ворота казармы распахнулись, дежурный батальон дивизии «Великая Германия» погрузился в машины.
На Вильгельмштрассе в 18 часов: вкатываются грузовики. Из них выскакивают солдаты в касках и с заряженными боевыми патронами винтовками.
Прохожих просят быстрее покинуть улицу.
В 18.30 по радио передают сообщение, что на Гитлера совершено неудавшееся покушение…
А как прошел этот день для Канариса? Как сообщают его биографы, 20 июля адмирал находился в своем доме на Бетацейле. Он, как рассказывают, сидел с одним посетителем в рабочем кабинете, когда зазвонил телефон и Штауфенберг сообщил адмиралу, будто фюрер мертв, взрыв бомбы
