конце концов они были вынуждены доложить об исчезновении своего шефа его коллеге Мюллеру из гестапо. Но даже подозрительный Мюллер не увидел в отсутствии своего друга ничего особенного. Он еще объявится.
Тем временем подстегиваемый собственными страхами отчаявшийся Небе помчался в подвал Штрюнка в Ней-Вестенде, Баденаллее, 5. Штрюнк был там, был там и Гизевиус.
Появление Небе вызвало тревогу. Только что бурно обсуждались планы побега в Швейцарию. Если бы Гизевиус знал, что на него еще не был выписан ордер на арест, то он мог бы уберечь себя и супругов Штрюнк от многого. Но разве Небе не являлся великим криминалистом и не оказывался на коне в любой ситуации? Итак, последовали совету запаниковавшего человека, с минимальным багажом вскочили в его «мерседес» и принялись для начала беспорядочно колесить по Берлину. Затем они пришли к единому мнению, что следует поехать к одному протестантскому пастору Бёму, которого знал Гизевиус. Там они надеялись получить дальнейшую помощь.
Пастор Бём дал адрес своего собрата, некоего доктора Хардера, жившего под Фербеллином. Но и сельский пастор не желал ничего знать о затравленных людях. Он даже не дал им приюта и послал загнанных людей к пастору Рейнике, который жил в Менце, провинция Бранденбург. Но и пастор Рейнике дал беглецам всего лишь несколько часов передышки. Отдых Небе использовал, чтобы сжечь свой мундир и с Гизевиусом отогнать ставшую теперь бесполезной из-за отсутствия бензина машину в направлении Фюрстенберга. На лесной просеке они оставили машину и вернулись пешком в идиллически расположенную у озера деревню Менц. Небе уже отпустил бороду.
Беглецы поехали обратно и еще раз напугали пастора Хардера своим появлением. Он предоставил им кров на одну ночь. На следующий день они все вместе сели на поезд в Берлин. Здесь Небе расстался с Гизевиусом и супругами Штрюнк и затем укрылся у фабриканта Шульца в Далеме.
Вскоре автомобиль Небе обнаружили. Уголовная полиция все еще разыскивала своего шефа. Еще до конца июля на него не падало ни тени подозрения. У Небе, возможно, сдали нервы, он сошел с ума, где- нибудь бродяжничает. Может быть, он мертв. Были созданы комиссии по его розыску.
В начале августа была назначена награда тому, кто что-нибудь сообщит о местонахождении Небе. 5 августа сообщили, что купающаяся пара в Ванзее обнаружила удостоверение личности Небе, а также белье и некоторые письма. Была проведена крупная поисковая операция. Но она не принесла никаких успехов. От Артура Небе не осталось и следа.
Только теперь, а это было 11 августа, Кальтенбруннер начал подозревать, что Небе мог иметь какое-то отношение к заговорщикам, и тогда была создана комиссия под руководством Пиффрадера.
В тот же день обер-регирунгсрат Лоббес, друг Небе, сделал важное признание, которое можно объяснить лишь его расстроенными нервами. Лоббес сообщил, что Небе 15 июня держал сотрудников уголовной полиции в полной готовности. Поскольку по показаниям задержанных уже было известно, что Штауфенберг на этот день запланировал покушение, стало ясно, что Небе действовал заодно с заговорщиками. Когда Пиффрадер узнал об этом важном признании, он сразу приказал задержать Лоббеса как важного свидетеля и доставить его на Принц-Альбрехт-штрассе.
Удивление, смущение и ужас охватили теперь тайную государственную и уголовную полиции. Такой высокий чин, как Небе, и соучастник путчистов; невероятно, но тем не менее… 22 августа на Небе был выписан ордер об аресте.
Пиффрадер дальше этого не пошел. Шеф управления Мюллер, друг Небе, пришел в ярость. Он вызвал оберрегирунгсрата Литценберга, уравновешенного мужчину:
– Литценберг, вам поручается дальнейшее расследование. Так дело дальше не пойдет.
Литценберг возразил:
– Вы не можете потребовать от меня, чтобы я вел расследование против своего бывшего коллеги. Лоббес арестован, как и криминальрат Фогт, который не передал донесение. Я прошу вас поручить расследование кому-нибудь другому.
Поколебавшись, Мюллер решил:
– Ладно, пускай расследование продолжит обер-регирунгсрат Лишка!
Но прошел октябрь, наступил ноябрь, а ни единого следа не было обнаружено.
– Шеф хотел бы с вами поговорить.
Литценберг не ждал для себя ничего хорошего от вызова Мюллера.
– Я понимаю причины, по которым вы хотели уклониться от дела. Теперь же я уже больше не могу проявлять снисхождение. Лишка нисколько не продвинулся, а существует предписание Гиммлера. Мы обязаны найти Небе! – Когда Литценберг покачал головой, Мюллер раздраженно заметил: – Вы просто обязаны взять на себя расследование, хотите вы этого или нет!
Литценберг мрачно берется за дело. За три ночи он пробегает уже ставшие к этому времени пухлыми папки по делу Небе и пытается составить общую картину. Прежде всего для него становится ясно, что в исчезновении Небе замешана женщина. Артур не мог жить без женщин. Еще раз Литценберг приглашает уже допрошенных свидетелей. Среди них Вальтер Фрик и советник уголовной полиции Хейде Гоббин. Чиновникам было известно, что госпожа Гоббин часто посещала Небе и подолгу оставалась в его служебном кабинете.
Хотя Литценберг не питал особых иллюзий, что ему удастся отыскать Небе, и, возможно, даже не желал этого, все же в первую очередь он вызвал Вальтера Фрика. Фрик был жизнерадостным полным господином с маленькими усиками и добродушно-доброжелательным взглядом. От него шел легкий запах спиртного: он подкрепился для допроса.
Фрик показал, что он живет в Мотцене, точнее, Мотценской мельнице, у Мотценского озера, в том Мотцене, что южнее Кёнигсвустерхаузена. Да, он хорошо знаком с Артуром Небе, его жена и жена Небе были школьными подругами. Нет, Небе он давно не видел. В августе его уже об этом допрашивали, и чиновник предупредил, чтобы он сразу же донес, как только Небе у него появится. Но до сего дня Небе в Мотцене не показывался.
Литценберг разочарованно заканчивает допрос. Затем по телефону он приглашает к себе на Принц- Альбрехт-штрассе Хейде Гоббин. Через некоторое время приходит госпожа Гоббин. Среднего роста, широкое лицо, блондинка с узлом волос на затылке, полная. Литценберг не имеет и представления, что Хейде – давняя близкая подруга Небе, он не знает, что она его и сегодня еще любит. Ему только известно, что она время от времени навещала Небе в его кабинете; «хотя, собственно говоря, мне не совсем ясно, что же она там делала».
– Известно ли вам что-либо о местонахождении Небе?
Ледяным враждебным тоном госпожа Гоббин отвечает:
– Наверняка Небе покончил жизнь самоубийством.
Литценберг молча выслушивает ответ. Он знает Небе и убежден, что тот никогда не осмелится на самоубийство. Не верит он и в то, что Небе за границей; у него не хватит духа даже на нелегальный переход.
Допрос – такие же враждебные ответы со стороны госпожи Гоббин – прошел безрезультатно.
Затем расследование зашло в тупик, и Литценберг уже было решил, что он так же мало чего добьется, как Пиффрадер и Лишка. Он не был этим недоволен; ему не хотелось выследить Небе.
Декабрь также не принес никаких результатов. И тут вдруг Литценбергу прислали протокол допроса от сентября 1944 года. Это был допрос одного обвиняемого из кружка Бонхёфера. Допрашиваемый показал, что на одной из встреч нескольких заговорщиков после покушения присутствовала женщина, которая должна иметь какое-то отношение к полиции. Имя ее у него не удержалось в памяти, но ему кажется, что оно оканчивалось как-то на –
Литценберг уже не сомневался: имя этой женщины – Хейде Гоббин.
Он тотчас позвонил ее начальнице, советнику уголовной полиции Вилькинг, и попросил вызвать к себе госпожу Гоббин. Перед этим он направил к ней нескольких своих сотрудников.
Хейде Гоббин была сразу же доставлена на Принц-Альбрехт-штрассе.
Литценберг поджидает ее в своей приемной. Когда ее доставили, он поначалу задает ей те же вопросы, что и при первом допросе. На этот раз все протоколируется. Госпожа Гоббин подписывает протокол.
