– Вот здесь точно, – шепчет Хейде Гоббин и снова звонит в садовую калитку, а мужчины прячутся. В темноте слышны шаги, и у садовой калитки появляется мужчина…
– Герр Фрик, я – Хейде Гоббин, я хотела бы поговорить с Небе, но его нет дома. Я хочу переночевать у знакомых, и Небе мог бы меня туда проводить.
Вальтер Фрик быстро собирается. Он возвращается в дом и выходит с пальто:
– Я сам провожу вас. Для Небе это слишком рискованно. Его легко может задержать патруль. Утром вы сможете здесь поговорить с ним.
Хейде Гоббин принимает сопровождение Фрика, и оба идут по улице. Фрик шагает беззаботно, он не замечает теней справа и слева по обочинам.
Они еще не успели отойти далеко от дома, как тени пришли в движение и быстро окружили пару. Вдруг раздалась приглушенная команда: «Руки вверх!»
Захваченный врасплох, он автоматически поднимает руки.
Слышится тихий голос Литценберга:
– Фрик, вы меня помните. Я хотел бы узнать, в какой комнате в вашем доме находится Небе?
– Я не знаю, где Небе.
Тем временем госпожа Гоббин исчезает в направлении вокзала.
– Нам известно, – говорит Литценберг, – что Небе скрывается в вашем доме. Назовите, в какой комнате.
И тут Фрик в том плачевном положении, в котором он оказался, делает нечто, что большинству людей не пришло бы в голову. Внезапно он начинает кричать так громко, насколько может: «На помощь, на помощь!»
Небе нужно предупредить, любой ценой, даже собственной жизни.
Но Небе ничего не слышит, он не может услышать, поскольку находится в помещении, расположенном вдалеке от улицы, а не в своей комнате, выходящей на нее, – он увлечен занимательной беседой с двумя женщинами, блондинкой и брюнеткой.
Сотрудники набрасываются на Фрика и грубо затыкают ему рот. Затем они защелкивают стальные наручники вокруг его запястий. Один из них выхватывает из кармана пистолет.
Теперь следует действовать. Небе должен был услышать крики в тихой ночи. Помочь могут только быстрые действия. В темноте Литценберг берет двух сотрудников и одного ставит у черного входа, а другого – у входной двери. И все без единого слова.
Хаман уже проник в дом, взбежал по лестнице и рванул дверь, из-под которой пробивался свет.
– Руки вверх, Небе! Яд!
В комнате за столом между двух женщин сидит человек в рабочей спецовке, с выкрашенными в черный цвет волосами и бородой. В этот момент подоспевает Литценберг. Хаман снова командует:
– Поднимай же руки!
Тогда Небе поднимает руки, и в этот миг его взгляд останавливается на Литценберге. Хаман также оглядывается. Криминальрат осуждающе качает головой. Как бы то ни было, у Хамана нет никакого права тыкать Небе. Хаман смущенно отворачивается.
Обе женщины, застыв в столбняке, стоят у стола. Они тоже подняли руки.
Хаман забирает у Небе пистолет, и Небе передает ему спрятанную в авторучке капсулу с синильной кислотой. Артур когда-то приказал изготовить в своей лаборатории эти капсулы с ядом и раздарил их своим друзьям. Они вызывали безболезненную смерть. От госпожи Гоббин было известно, что он постоянно носил с собой одну из таких капсул.
На него надели наручники.
– Спустимся вниз, – решает Литценберг.
Хаман собирает других обитателей дома и отводит их в комнату, где они должны находиться под охраной.
Литценберг и Небе медленно спускаются по лестнице. В жилой комнате горит свет, жарко натоплено. В углу стоит рождественская елка, на пол осыпаются сухие иголки.
Криминальрат указывает на кресло и садится напротив Небе. Еще есть время; только что прозвучала воздушная тревога. Он вынужден ждать отбоя.
– Пожалуйста, господин Небе, закуривайте.
С отсутствующим видом Небе берет сигарету и курит. Как же он выглядит! Как какой-нибудь опустившийся бродяга. Волосы его не стрижены многие месяцы и выкрашены в ненатуральный черный цвет. На нем старые рабочие штаны, синяя рубашка. На ногах деревянные башмаки.
Литценберг пытается завязать разговор. Не получается. Небе только непонимающе взглядывает на него и механически затягивается.
«Небе вообще не реагировал на мои обращения. Я в своей жизни редко сталкивался со столь глубоким шоком», – рассказывает Литценберг.
Шли гнетущие минуты. Около 23 часов дали отбой тревоги. В Берлине Мюллер, должно быть, весь в тревоге и нетерпении заждался исхода операции.
Автоколонна медленно катит обратно в Берлин. Часть обитателей дома забрали с собой, остальных оставили под охраной. В полночь автомобили втянулись на Принц-Альбрехт-штрассе.
– Господин Мюллер уже неоднократно звонил, – сообщает Литценбергу секретарша, – он страшно беспокоится, что вас так долго нет.
Литценберг звонит Мюллеру, который делает глубокий вдох, услышав, что Небе арестован.
– Я сейчас приеду. Приведите Небе в мой кабинет! Шеф уголовной полиции тоже будет.
Криминальрат с Небе и Хаманом идут в кабинет Мюллера. Там они садятся за длинный стол совещаний. Им не приходится долго ждать. Вскоре появляется Мюллер, который с удивлением разглядывает переменившегося Небе. Наконец он обращается к нему:
– Вы понимаете, что теперь я уже не могу обращаться к вам на «ты».
Небе кивает.
Литценберг рад возможности уклониться от этой сцены и ждать вне стен кабинета, так как только что приехал Кальтенбруннер.
Беседа Небе с Кальтенбруннером длится около получаса. О чем они говорили, так никто никогда и не узнал.
Затем Небе спускается по лестнице в тюрьму, в одиночку.
Теперь должен отчитываться Литценберг. Он пользуется возможностью, чтобы помочь советнику уголовной полиции госпоже Пфаль выкрутиться из затруднительного положения, в которое она попала из- за Гоббин.
Кальтенбруннер демонстрирует полное понимание.
– Что же вы с ней собираетесь делать? – спрашивает он, ухмыляясь.
Литценберг отвечает ему в тон:
– Прошу вас, обергруппенфюрер, передать мне фрау Пфаль, я уже избрал для нее соответствующее наказание.
С понимающей улыбкой Кальтенбруннер дает свое согласие.
Позднее Литценберг вызывает к себе госпожу Пфаль и допрашивает ее по делу Хейде Гоббин. Госпожа Пфаль ни в чем не сознается. Она получает выговор.
Утром 17 января 1945 года Литценберг приказывает привести Небе на первый допрос. Небе мерзнет в своем легком одеянии. Ему приносят одеяло, в которое тот заворачивается.
Покачивая головой, Литценберг глядит на него. Нельзя было оставлять Небе в таком маскарадном костюме.
– У вас есть еще одежда в Берлине?
– Да, конечно, в IKPK (Международная комиссия уголовной полиции) в Ванзее. Там целый чемодан с моими вещами.
– Я сейчас распоряжусь, чтобы их привезли. А пока нужен парикмахер.
Небе подстригли, побрили. Медленно начали проступать черты прежнего Небе. Когда доставили его чемодан, он вынул из него безупречный синий костюм и белье.
Кроме того, в чемодане еще был ящик с заграничными товарами и жестяная коробка с сотней
