принимали их, отдыхали, произнося. Вот только, что это слово обозначает? Гусеница, мясо, бок?.. Онемевший охотник обернулся, почувствовав на себе сей-то пристальный взгляд. Турн, конечно же. Видимо, старик не спускал с Класа глаз все это время. Правильно, кому же еще позаботиться о спятившем охотнике…
Несчастный прошел еще немного и неожиданно для самого себя взялся помогать нарезать мясо с боков крупными кусками. Его сразу приняла занимавшаяся этим группа соплеменников, охотники что-то говорили, смеялись женщины, но Клас мог только улыбаться. Впрочем, руки свое дело помнили, и слова были не нужны, хотя еще несколько понятий юноша попытался тут же запомнить. Немного мешала беспрестанно болевшая голова. Немного?.. Сильно, очень сильно мешала! Но что поделать, если не можешь даже высказать жалобу на родном языке…
Очень скоро раздались громкие крики, и все дружно потянулись к костру: Ма посчитала, что на сегодня мяса уже достаточно, можно начинать пир. Клас подхватил большущий кусок плоти и отправился вместе со всеми, стараясь ничем не выделяться среди других охотников. Краем глаза он заметил, как Турн, оглядываясь на него, выставил вдоль туши несколько невезучих охотников для охраны от приблудных хищников, и поспешил присоединиться к соплеменникам. Костер, сложенный из сухого кустарника, которого в Степи всегда хватало, горел уже вовсю, жадно потрескивая и отправляя высоко в небо толстый столб дыма, видимый наверняка на огромное расстояние. Но сегодня Пожиратели Гусениц не боялись богов, сегодня им есть что принести небожителям в жертву, лучшие куски мяса уже отправились в костер. Завтра охотники доберутся до внутренностей, и тогда высокие получат много новых угощений…
Мясо поджаривали женщины, только женщины. Они аккуратно нарезали его ломтями и заворачивали в широкие листья, которые потом клали на угли.
Многие нетерпеливые охотники насадили куски на копья и протянули их через головы женщин к самому огню, но Ма с криком прогнала наглецов: стыдно так вести себя в первый же день праздника. Впрочем, так случалось каждый раз… Клас, стиснутый в образовавшейся толпе, неожиданно встретился глазами с Сойлой, торопливо сглотнул набежавшую от запаха жареного слюну и улыбнулся ей. Сойла нравилась охотнику больше всех в племени, всегда, еще в детской цепи… Если подумать, совсем недавно он шагал с ней рядом день за днем, нес ее вещи и предполагал когда-нибудь стать отцом ее детей… Отчего теперь это кажется детскими мечтами? Он и теперь еще надеется на их общее будущее! Если после всего случившегося у него есть будущее. Если у него еще что-то есть, кроме этого вечера…
Сойла с улыбкой протянула парню мясо без всякой очереди, произнеся при этом его имя и несколько незнакомых охотнику слов. Вокруг никто не стал спорить, все заулыбались - наверное, Сойла сказала что-то вроде: «Ведь это Гусеница Класа!» Смущенный избранник принял пищу, сказав неуверенно то самое, недавно заученное слово, означавшее то ли «Гусеница», то ли «мясо», и это, кажется, сошло за шутку: женщины рассмеялись. А вот охотники нет, только улыбались жестко, настороженно.
«Женщины еще не все знают, - подумал Клас. - И Сойла еще, наверное, не знает…» Он поспешно отошел с мясом чуть в сторону и принялся жадно кусать - голоду охотника не мешали грустные мысли, так же как и неуемно болевшая голова. Вдруг юноша понял, что к этой боли что-то добавилось, как будто до больного зуба осторожно дотронулись чем-то мягким, совсем чуть-чуть. Клас даже обернулся и тут же увидел.
Почти на самом горизонте в небе проплывали несколько черных точек. Странное ощущение в его голове мгновенно пропало, будто кто-то испуганно отдернул протянутое щупальце: высшие поняли, что Клас их заметил. Кусок застрял в горле у охотника - племя было не готово к появлению небожителей, да и не должны были боги прийти сегодня, когда им пожертвовали свежее, душистое мясо! Впрочем, точки не приближались, они медленно плыли над Степью куда-то в сторону… Прошло некоторое время, и юноша облегченно вздохнул: Гнев с Небес их миновал.
Клас снова стал пережевывать мясо, почти не чувствуя вкуса, бесцельно глазами провожая уже едва различимые точки. Там боги, которые пауки. Или пауки, которые вовсе не боги… Но как же они тогда летают? Охотник попробовал представить себе восьминогое насекомое с крыльями, но картинка не сложилась. Он одернул себя: «Да с чего я взял, что это твари вроде шатровиков или верблюдов-бегунов? Привиделось мне, болен я, вот и все. Нужно просить снадобье у Ма, принять позор возвращения в женскую цепь, вот и все. Может быть, когда-нибудь…»
Класу очень хотелось снова стать охотником. Как же много свалилось на юношу за этот день, куда больше, чем за всю предыдущую размеренную жизнь. Как выдержать?
Племя не заметило черных точек над Степью - Пожиратели Гусениц не смотрят в небо, это их первая заповедь. Вторая и последняя: не думай. Не выпускай демона, у которого множество обличий и одна цель - погубить тебя. Клас с грустью, хотя и с не меньшим аппетитом доел остывающее мясо вместе с листком, взял, стараясь не выделяться, вторую порцию, присел среди охотников. Не зная, чем заняться, юноша стал просто наблюдать, желая слиться с соплеменниками, пытаясь не думать. А люди на глазах пьянели от сытости, они поедали кусок за куском и вскоре начинали петь, неловко приплясывать, мужчины и женщины улыбались друг другу. И вот раздался оглушительный визг: это подошла маленькая детская группа. Тут только и начался настоящий праздник - женщины наперебой угощали своих и чужих детей, то же самое пытались делать утолившие первый голод охотники… Турну пришлось напрягать все свое скрипучее горло, чтобы сменить охранников Гусеницы, но и тогда на его лице сохранялось благодушное выражение. Увы, так только казалось юному охотнику, чье детство и первая, а возможно, и последняя охота, остались уже безнадежно позади.
Анзе неоткуда было ждать помощи. Окажись поблизости хоть кто-то из смертоносцев, они примчались бы к нему на помощь со всех ног, в этом не было никаких сомнений, но никто не появлялся, а значит - он совершенно один. Самка скорпиона наступала, выставив вперед клешни и чуть отведя за спину жало, паук медленно отползал.
Нет, он не потерял подвижности. Смертоносец - не человек. Лапы отрастут снова, после ближайшей линьки он опять станет восьмилапым. Во-вторых, шесть лап хоть и хуже, чем восемь, но не настолько, чтобы паук почувствовал себя уязвимым. По крайней мере, в возможности скрыться от скорпиона бегством Анза не сомневался. Проблема была в другом: паук не знал, как самка поступит со своим погибшим другом. Что, если ей вздумается его просто съесть, а начать именно с клешней? А ведь они обещаны Элоиз.
И еще одно… Боль. Страшная боль мучила паука и заставляла его мечтать о возмездии. Смешно - разумное существо собирается отомстить бессловесному низшему насекомому, но факт остается фактом: смертоносцы не прощают своих обид никому, и Анза не собирался нарушать традиции.
Скорпион подошел вплотную и угрожающе щелкнул клешней. Паук вовремя подтянул к себе лапу и просчитал новый план атаки. Может быть, и в прошлый раз стоило поступить именно так… Более действенно, но рискованно. Так, как сейчас, когда разъяренное существо ударит ядовитым хвостом. Обязательно ударит, не может не ударить!
Так и вышло - отсутствие разума лишает низших насекомых возможности действовать неожиданно. Анза грациозным движением успел убрать тело с линии атаки за кратчайшее мгновение до укуса. Причем убрать лишь головогрудь и брюшину, оставив на месте все шесть лап для упора. Резкий рывок - и вот он уже вцепился лапами в хвост скорпиона, заставив того, возвращая жало в исходное положение для нового удара, могучим усилием вздернуть паука на собственную голову. Смертельный укус не заставил себя ждать.
От боли у восьмилапого потемнело в глазах. Болели от сильного рывка лапы, страшно ныли перекушенные суставы, но самую лютую муку доставлял сломанный клык, упершийся в хитин скорпиона. Пронизанная ядом жертва рухнула, согнув ноги, но еще более жалким комком повалился рядом истерзанный паук.
Он не знал точно, сколько времени пролежал в неподвижности, но солнце
