Что же это делается! Он отшвырнул очередную страницу с холодными юридическими формулировками. Нет, он должен разобраться в этом чертовом деле!
Он взял чистый лист бумаги и бисерным четким почерком набросал план – пока первое, что пришло в голову.
«1. Издательство. Кто из авторов имел конфликты с Л.? Директор? Главный бух-р? Подчиненные?
2. Аня. Школа – директор, кл. руководитель, подруги? Был ли мальчик?
3. Институт? Поступление? Как сдавала экзамены? Не было ли конфликтов?»
Четвертый пункт был самым трудным, и он не знал, где и от кого можно получить недоступную ему информацию. Но, посидев над листом еще минут пятнадцать, решительно дописал:
«4. Личная жизнь? Любовники? Финансовые дела – долги?»
Илья всегда с трудом планировал свои действия, стремясь к исчерпывающему результату: тратил много времени, сил и терпения, черкал, менял последовательность, дополнял, разветвлял пункты на подпункты, объединял параграфы… Но когда детальный план был готов, проработан до хрустальной ясности, он выполнял его с бестрепетностью запущенной из шахты баллистической ракеты.
Пока наспех набросанный план не нравился ему своей неконкретностью, расплывчатостью. Но другого все равно не было, как и времени на его шлифовку и доработку. И он набрал в компьютере строчку «Издательство «Тетра-пресс», адрес, телефоны…».
Секретарша в приемной директора издательства – седая дородная женщина, не Барби в мини-юбке – с порога просветила его рентгеновским взглядом. Он поздоровался, положил на стол визитку. Он знал, что на секретарш его солидный вид, подчеркнутая корректность всегда производят нужное впечатление.
– Вам назначено? – с легкой иронией спросила дама, прекрасно зная, что на самом деле никакой встречи с владельцем адвокатской конторы «Вагнер и партнеры» в расписании ее начальника нет.
– Нет, но дело, к сожалению, не терпит отлагательства, – склонил безупречно причесанную голову Илья. – Пожалуйста, доложите господину Чересову, что я настоятельно прошу принять меня. Не задержу его более десяти минут.
Секретарша выплыла из-за стола, аккуратно открыла дверь в кабинет директора, через пару минут вернулась.
– Алексей Юрьевич просит вас.
В дальнем углу большого кабинета за простым столом светлого дерева Илья увидел мужчину, которого без колебаний счел сверстником – лет сорока или около. Пока тот вставал и выходил навстречу, пока коротко и энергично жал руку, жестом пригласив за другой стол – для переговоров, Илья уже успел составить себе о нем некоторое впечатление. Деловой, хваткий, своими интересами никогда не поступится, с подчиненными строг, с партнерами остер – пальца в рот не клади, но серьезное предложение оценит сразу…
– Алексей Юрьевич, сожалею, что отрываю вас от дел, но ситуация серьезная. Речь идет о вашей сотруднице Ларисе Николаевне Северцевой. Она на отдыхе в Турции, там у нее похитили дочь восемнадцати лет. Пока обстоятельства неясны, никаких требований не выдвинуто, но сама Лариса в состоянии шока. Мне необходимо понять, не было ли у нее на работе конфликтов, участники которых могли бы таким образом свести с ней счеты.
Чересов, все это время спокойно и слегка иронично смотревший на нежданного посетителя, поднял брови.
– А вы, простите… э-э-э, Илья Эдуардович, представляете интересы Ларисы Николаевны?
– В какой-то степени. Я юрист, но к тому же Лариса Николаевна и Аня – близкие мне люди. И я полагаю, что мое вмешательство может оказаться полезным во всех смыслах.
– А консульство в Турции уведомлено? Наше посольство в Турции?
– Да, Лариса… Николаевна сама была в консульстве в Анталии, написала заявление в полицию аэропорта, поскольку девочка пропала там. Но пока никакой новой информации не получено. И я хотел бы повторить свой вопрос: не было ли у нее на работе конфликтных ситуаций с сотрудниками или авторами, которые… могли бы вызвать желание отомстить ей?
– Видите ли… – Чересов побарабанил пальцами по столу. – Я, пожалуй, не очень надежный источник информации в этом случае. Конфликты в редакциях, если и бывают, до меня доходят редко. Помимо тех случаев, когда дело приобретает юридический оборот. Ну, вы понимаете, судебные иски, плагиат и прочее. Но с Ларисой Николаевной за все годы, что я здесь работаю, ничего подобного не происходило.
– Финансовые проблемы? Гонорары авторам? Отклоненные рукописи? Возможно, я преувеличиваю, но не могло ли быть конфликтов на этой почве?
– Хм… Ничего такого я не помню. Возможно, вам лучше поговорить с главным бухгалтером и сотрудниками ее редакции. Я сейчас распоряжусь, вам уделят время.
Чересов подошел к своему столу, нажал кнопку интеркома:
– Лидия Ивановна, зайдите.
Дородная секретарша вошла, кивнула в ответ на указания и снова бесшумно вышла.
– Извините, что оказался так мало информативен. – Чересов протянул руку. – Какая помощь нужна Ларисе Николаевне? Может быть, деньги?
– Да нет, с деньгами как раз проблем нет, благодарю, всего доброго! – Илья ответил на рукопожатие, пошел к двери.
– Вы держите меня в курсе, звоните, если будет информация, – в спину ему проговорил Чересов.
Илья обернулся, коротко поклонился.
Разговор с главным бухгалтером оказался еще короче: никаких претензий по договорам авторы не высказывали, жалоб не писали, документы редакция Ларисы всегда сдавала исправно, без нареканий, планы выполнялись…
Заместительница Ларисы, пожилая, кутавшаяся в вязаный платок Земфира Павловна, тоже ничего особо конфликтного не вспомнила. Она долго и невнятно бормотала себе под нос речь, из которой Илья улавливал лишь отдельные пассажи:
– Авторы всегда недовольны, конечно, бу-бу-бу… но Лариса Николаевна умеет находить общий язык, да и как тут быть довольными – авторские гонорары небольшие, хоть и в других издательствах платят примерно так же, бу-бу-бу… разве что авторам «первого десятка» больше, но их и есть десяток, таких авторов, а где ж их больше взять, если приносят и присылают такую белиберду, прости господи, бу-бу-бу… что приходится не редактировать, а переписывать…
– Калараш! – вдруг хрипло прокаркало из-за стеллажа, у которого притулился столик Земфиры Павловны.
– Что? Что Калараш? – возопила Земфира. – Что вы все со своим Каларашем?
– А то Калараш, что он тут чуть всю редакцию не разнес! – Из-за стеллажа выглянул старик с пушистой седой гривой а-ля Маркс, в накинутой на плечи потертой меховой жилетке.
– Ну что вы, Глеб Петрович, вечно все преувеличиваете! – Земфиру передернуло под платком. – Ну, он пошумел, но он такой и есть, Калараш!
– Пожалуйста, чуть подробнее, – как можно вежливее попросил Илья. – Кто такой Калараш?
Старик Маркс махнул изящной рукой, пальцы у него были похожи на тонкие бамбучины.
– Сумасшедший! Книжки пишет про самосовершенствование – бред помраченного сознания. Наговоры-установки, стишки-установки и прочее. «Мой дух окреп и тело укрепит, восстану я, дух тело озарит!» Лариса ему сто раз объясняла, что мы печатаем художественную литературу, а не псевдомедицинскую, так он куда только не жаловался, и ей угрожал, и к заму ходил.
– А что он собой представляет? – Илья насторожился на слово «угрожал».
– Целитель, черт его не знает! – Маркс отхлебнул из гигантской чашки с цветочками. – Бывший учитель физкультуры, что ли! Говорит: а у меня художественная литература, только не бесполезная, как простые стихи, а с пользой для здоровья! «Посильно укрепляй ты мускул, и в нем поселится корпускул!»
– А адрес его у вас, случайно, не сохранился?
– У нас нет! – пискнула Земфира.
– Мы его не печатали ни разу, – пробасил Маркс. – Зато его в издательстве «Темпора» пачками печатают, там наверняка знают.
