лабиринт, в котором обитало грозное чудовище — Минотавр. Что и говорить, история весьма любопытная, за исключением двух фактов.
Слово «лабиринт» происходит от древнего «лабрис», что означает «двойной топор». Мотив двойного топорика встречается на многих исторических памятниках Крита, и высказывалось предположение, что Кносский дворец мог быть известен как Дворец Двойного Топора. Кроме того, план — схема дворца отличается исключительной сложностью. В нем было столько связанных друг с другом переходов, покоев, комнат и световых колодцев, что Тесея [11] вполне можно простить за то, что он принял дворец за лабиринт-ловушку гигантских размеров.
Все минойские дворцы были возведены по единому плану; их основные здания располагались вокруг вытянутого внутреннего двора. Постройки были сориентированы таким образом, что ось этого внутреннего двора слегка отклонялась от оси «север — юг». В Кносском дворце облицованные камнем фасады с колоннами, контрфорсами и резными порталами со всех сторон выходят во внутренний двор. Некоторые части здания дворца могли иметь четыре или даже пять этажей в высоту, образуя впечатляющий комплекс, который возвышался на естественном холме с площадкой для двора наверху, которая была расчищена перед началом строительства. Позднейший вариант Кносского дворца был целиком возведен из камня, и лишь балки перекрытий выполнены из цельных стволов деревьев. Несущие столбы чуть отклонялись назад и не были скрыты в тол ще стен. Огромные лестницы также опирались на столбы, являя собой подлинные чудеса строительного искусства, которыми современные архитекторы не перестают восхищаться вот уже много десятилетий. В те помещения, где не было окон, свет поступал через отвесные световые колодцы, идущие от крыши. Все помещения проветривались с помощью больших съемных ширм, которые позволяли уменьшить размеры самих комнат и одновременно обеспечивали регулирование температуры внутри здания.
В Кносском дворце была устроена система канализации, удивительно эффективная и не имевшая себе равных вплоть до эпохи римского владычества. В так называемых покоях царицы были устроены бассейн и туалет, в котором использовались деревянные стульчаки вполне современного дизайна, а также невиданное по тем временам новшество — сливной бачок. Здание было без преувеличения громадным. Точнее, в тогдашнем мире, конечно, существовали дворцы, возведенные одновременно с Кносским и не уступавшие ему по размерам и площади, но лишь немногие из них могли поспорить с минойским шедевром по качеству отделки.
Перед началом возведения первого Кносского дворца строителям пришлось срезать с вершины холма громадные массы грунта, который, не исключено, имел ритуально-культовую ценность, поскольку люди жили и молились на этом месте за много веков до прихода минойцев. Много места во дворце было отведено под разные хозяйственные помещения, склады и хранилища. Среди его руин обнаружены следы прессов для приготовления оливкового масла и вина. В огромных глиняных сосудах в подвалах дворца до сих пор сохранились следы огромных запасов меда, зерна и оливкового масла, хранившихся здесь. По подсчетам специалистов, во дворце, по всей вероятности, постоянно жили многие сотни людей. Многие из них, видимо, были дворцовыми служащими, чиновниками, ремесленниками и слугами. Все эти люди питались провизией из дворцовых кладовых. Дворец производит впечатление, что в нем обитали представители мирного, процветающего общества, которое производило продуктов питания гораздо больше, чем оно могло потребить, и продавало их излишки на экспорт.
В западной части огромного прямоугольника, рядом с кладовыми и хранилищами, располагались ритуально-культовые помещения. Большую часть восточного крыла занимали парадные залы, из окон которых открывался вид на сады и подобия парков. В некоторых частях комплекса до сих пор можно видеть узкие коридоры и переходы, вызывающие чувство, что вы вдруг оказались в запутанном лабиринте без окон. Зато когда вы оказываетесь в парадных апартаментах и просторных коридорах, свет, падающий на стены, высвечивает фрагменты дивных древних фресок. На них запечатлены буквально все стороны жизни обитателей острова, а также обитатели моря, например резвящиеся дельфины. Вообще натуралистические сценки — характерная черта искусства минойской эпохи. И всюду — сочный, живой колорит.
Опорные столбы и колоннады дворцового комплекса, по всей вероятности, первоначально были выкрашены в красный цвет. Тот же цвет имела и штукатурка, заполнявшая просветы между каменными плитами, которыми был выложен пол. Широко использовались шахматные орнаменты всевозможных цветов. Фрески, украшавшие дворец в эпоху его расцвета, свидетельствуют об особой любви критских мастеров к орнаментам. Плоские кровли часто украшались изображениями священных рогов из камня и штукатурки. Эти декоративные элементы служили своего рода подобием крепостных зубцов вокруг дворца. Поскольку известно, что минойские жрецы и жрицы следили за эклиптикой Солнца на летнем и зимнем небе, вполне вероятно, что эти священные рога могли использоваться в качестве визуальных приспособлений для наблюдения положений Солнца в дни зимнего и летнего солнцестояния, а также в дни равноденствия, особенно если принять во внимание, что пространственная ориентация дворца была хорошо известна.
Осматривая бесчисленные покои и залы, умело проложенные сливные трубы, и имея в виду, что здесь некогда была проведена проточная вода, и, разумеется, поражаясь грандиозными масштабами Кносского дворца, а также дворца в Фесте, не уступающего ему в роскоши и великолепии, и несколько более «провинциального» дворца-комплекса в Маллии, трудно не отдать должное искусству древних зодчих и ремесленников, которые сумели воздвигнуть столь долговечные сооружения, используя орудия бронзового века. Взять хотя бы удивительные подвесные лестницы в Кносском дворце. Чтобы построить их, минойцы должны были обладать солидными знаниями сопромата — о распределении сил и нагрузок. Дворцы окружали постройки меньших размеров. Они не уступают им в чисто архитектурных достоинствах, как, впрочем, и небольшие виллы и селения, разбросанные по острову. Обычные жилые дома часто имели два, даже три этажа, причем на плоских крышах многих домов были устроены навесы и тенты, позволявшие жителям спать на свежем воздухе в душные летние ночи.
За городской чертой найдены многочисленные археологические свидетельства того, что в древности на Острове существовала разветвленная сеть дорог, соединявших «глубинку» с торговыми, религиозными и общественными центрами. Дороги эти были проложены с особой тщательностью, так что по ним к портам и обратно свободно могли проехать повозки на больших деревянных колесах, а впоследствии и колесницы с грузом золота для златокузнецов, роскошных тканей из Северной Африки, всевозможных пигментов для изготовления красок и притираний, металлических отливок, из которых делали оружие и доспехи, и, наконец, слоновой кости и драгоценных и поделочных минералов. Все это доставлялось на Крит. Взамен те же самые повозки увозили из дворцов в порты изделия, которые смело можно было назвать самой изящной и тонкой керамикой своего времени. Здесь были и чаши со стенками не толще яичной скорлупы, и кувшины, и жертвенные сосуды, росписи которых воспевали жизнь и переливались всеми цветами радуги. В безопасных гаванях на якорной стоянке покачивались суда с грузом шерсти, меда, зерна и оливкового масла. На их борту были и дары фараонам Египта, и грузы, необходимые для поселений минойцев на дальних берегах, где-то за северной и западной окраиной горизонта.
Помимо навыков, необходимых для возведения таких величественных зданий, как Кносский и Фестский дворцы, вполне естественно предположить существование сложной инфраструктуры в обществе, обеспечивавшем столь крупномасштабный оборот товаров, который сумели достичь правители Крита. Минойская цивилизация напоминает более организованный и суровый мир инков в доколумбовой Америке, хотя и отличается от него бесконечно большей динамичностью и живостью. Видимо, на острове существовала и бюрократия, пронизывавшая своим влиянием все слои общества. Вероятно, существовали И налоги, и подати, взимавшиеся для сохранения работоспособности государственной машины, которая являлась своего рода платой за поддержание Pax Minoica [12],
