темно…
— Ты хороший лазутчик, Робер, — похвалил его Халег. — Думаю, лучший в армии. Ты умен и осторожен и поэтому еще жив.
Резко отвернувшись от бойницы, тулиец подошел к столику и плеснул в чашу вина из кувшина.
— Пей, Робер, — сказал он лазутчику. — Спасибо за службу.
Робер поклонился и принял из руки Халега чашу. Послышались глухие торопливые глотки, по грязной шее заходил туда-сюда острый кадык. Халег, глядя на Робера, улыбался. Так добрый хозяин улыбается любимому охотничьему псу.
Наконец чаша опустела. Робер вытер губы ладонью и рыгнул. В глазах его появился беспокойный веселый блеск.
— Можешь идти, воин, — бросил Халег.
Робер снова поклонился и вышел.
— У Кулла, как и у всех, есть уязвимое место, — уверенно сказал тулиец.
Он снова подошел к бойнице и смотрел теперь на сотни костров, горевших под крепостной стеной. И на другие костры, те, что едва светились там, на той стороне…
— Я возьму шесть судов из тех, которыми перекрыл реку за городом. Спущусь вниз по Таису и сожгу три, а то и четыре десятка его кораблей. Если, конечно, боги этой ночью на моей стороне… — Халег помолчал, обдумывая что-то, и заговорил снова. — Теперь ты, Измал. Выступаешь немедля. С двумя сотнями конников. Зайдешь с тыла, со стороны пустыни. Я уверен, что Кулл будет ждать тебя. У них хорошие лазутчики. Постарайся наделать в валузийском лагере побольше шума. Ты знаешь, что делать. Можешь ввязаться в драку, но помни: главное — создать у противника впечатление, что твоя атака — основной удар. Начнешь, когда запылают корабли. Если ударишь раньше, валузийский король сразу поймет, что к чему, и усилит охрану судов. Ну, действуй и, пожалуйста, будь осторожен.
Тысячник ушел.
— Ты сам пойдешь на корабле? — поинтересовался Тха-Таураг.
— Не беспокойся за меня, — заверил его Халег. — Армия не останется без командующего. Просто уж очень хочется сделать это своими руками… — Он щелкнул пальцами и оскалился. — Там будет весело. Только вот эта проклятая луна… Здоровая, точно блюдо. Вся река горит. Нас разве что слепой не заметит… Словом, мне нужна твоя помощь.
— Какая? — спросил Тха-Таураг.
— Шесть кораблей-призраков.
Кулл очнулся от забытья, в котором не было снов. Кто-то тряс его за плечо.
— Мой король, мой король, проснись, — услышал он громкий свистящий шепот у своего уха.
Атлант открыл глаза. Полог шатра был откинут, снаружи горел костер, и его дымный красноватый свет освещал склонившегося над ложем телохранителя в алом плаще.
— Какого демона…
Он намеревался уже устроить воину хорошую трепку, когда вспомнил, что сам отдал приказ непременно разбудить его, если кхешийцы дадут о себе знать.
Иссария беспокойно заворочалась, но не проснулась.
— Мой король… — начал было телохранитель.
Кулл прижал палец к губам.
— Тихо, — велел он и толкнул воина к выходу из шатра.
Подойдя к костру и сощурив глаза от его дыма, он обернулся к телохранителю:
— Теперь говори.
— Лазутчики видели две или три сотни кхе-шийских конников. Идут к нам со стороны пустыни…
— Ну что ж, кажется, началось. Коня мне. Быстро! — распорядился Кулл.
Он перепоясался мечом, поднял голову, прислушиваясь, и в недоумении огляделся по сторонам: лагерь спал.
— Почему я не вижу никаких приготовлений?
Телохранитель протянул королю шлем:
— Кандий просил передать: он выставил заслон. Из леса кхешийцы еще не вышли. Он встретит их на подступах.
Куллу подвели коня, и он ловко прыгнул в седло…
Лагерь валузийской армии растянулся вдоль берега на пару сотен локтей. В полутьме среди деревьев мелькали бесчисленные шатры и огоньки костров между ними. Кулл, сопровождаемый десятком Алых Стражей, быстро проскакал в другой конец лагеря. Здесь не спали. Едва ли не вся конница поднялась по тревоге. У шатров толпились молчаливые грондарские лучники.
Заметив Кулла, от костра, вокруг которого собрались почти все военачальники, поднялся Брул:
— Мой король…
— Похоже, я зря торопился, — проворчал Кулл, останавливая коня.
И тут со стороны реки раздались громкие крики, вспыхнуло пламя. Лагерь мгновенно ожил. Кулл повернул коня, готовый скакать на берег, но со стороны пустыни послышался топот сотен лошадей и донесся многоголосый клич: «Сатх! Сатх!».
Кхешийская конница шла в атаку.
Все еще длилась ночь.
У причалов за городом стояли шесть старых судов, в трюмах которых лежали сухой тростник, облитый смолой, и бочки с маслом, которым заправляют лампы.
Рядом толпилось десятка два добровольцев-наемников, готовых рискнуть за соответствующую плату.
Перед головным судном стоял паланкин Тха-Таурага.
По широкой каменной лестнице быстрым шагом спускались к причалам две тени.
— Измал вышел на исходные позиции. Он считает, что враги их заметили, и ждет условного сигнала, — сказал гонец.
— Все идет по плану, — бросил на ходу Халег. — Спасибо, ты свободен.
У паланкина тулиец остановился. Свежий ветер с реки хлопал черными занавесками. Маг ждал, подперев подбородок костяшками сцепленных пальцев.
— Господин!
— Да, Халег. Я не сплю и не умер, — неприятным скрипучим голосом ответил Тха-Таураг. — Пусть твои люди поднимутся на корабли.
Халег отдал приказ, и через несколько мгновений набережная опустела.
Тха-Таураг отвел в сторону черную занавеску, и Халег, стоявший у самого паланкина, заметил, что на коленях мага стоит маленькая шкатулка с серебристым узором на крышке.
— Это лунная пыль, — пояснил Тха-Таураг.
Он поднял крышку. ЛуЧ лунного света упал в шкатулку и отразился в крохотных песчинках, наполнявших ее.
Маг взял двумя пальцами щепотку пыли, поднес ко рту и дунул.
Не произошло ровным счетом ничего.
У причала по-прежнему качалась на речной волне старая уродливая лоханка.
— Послушай… — начал Халег.
Тут в глаз ему что-то попало. Тулиец моргнул, а когда снова посмотрел на реку, то увидел, что судно невероятным образом тает, становится прозрачным, точно слюдяная пластина.
— Это детская забава, — едва заметно улыбнулся Тха-Таураг. — Можно сказать, и не колдовство вовсе, а так, баловство. Этот порошок вобрал лишь малую толику магии луны.
Халег не слушал его. Он стоял на краю причала и таращился на корабль, сквозь который теперь было видно реку. Тусклый кровавый свет луны падал на воду и плясал на волнах.
— Проклятье, я вижу дно реки! А я, приятель, сквозь тебя! — раздались удивленные крики матросов. — Эй, командир, мы что, сдохли?!
— Скажи своим людям, чтобы перестали орать, — поморщился маг. — И пусть не машут руками, а то все испортят. Скоро все придет в норму. Это наваждение длится недолго, но оно вам поможет.
Халег задрал голову и крикнул матросам, чтобы угомонились, затем подобрал с причала камешек и швырнул в судно.
Камень ударился о прозрачный борт — и упал в реку.
— Великие боги… — пробормотал тулиец и вдруг захохотал.
Тха-Таураг пристально смотрел на него из паланкина и улыбался.
— Послушай, маг, — заговорил наконец Халег, — а твоя лунная пыль — как раз то, что мне нужно…
— Я бы мог, конечно, наложить на твои посудины какое-нибудь серьезное заклятие, — задумчиво проговорил чародей, — но, боюсь, валузийские маги учуют его издали… Слушай меня, Халег. Пыль — она и есть пыль. Подул сильный ветер, сдул ее — и тебя снова видно. Кроме того, пыль скоро осыплется сама собой.
— Как скоро? — спросил Халег.
Тха-Таураг пожал плечами:
— Четыре-пять сотен ударов сердца.
Тулиец кивнул:
— Если ветер не усилится, я успею.
— Не так-то просто управлять кораблем, сквозь который все видишь. Да пребудет с вами Великий Змей.
Вскоре шесть кораблей-призраков отошли от причала и тихо растворились в ночи…
Галера называлась «Верная Звезда», а ее капитан носил имя Шордан.
В начале года, когда валузийский король собирал флот для похода на Кхешию, Шордан, польстившись на золото, предоставил свою посудину в его распоряжение.
Сначала он, правда, воспротивился, когда узнал цель похода.
— Какая бы ни была река, — признался он вербовщику, — мне между двумя берегами тесно. Другое дело — море…
Вербовщик, то и дело подливая ему в бокал, пообещал кормчему несметные сокровища.
Заглянув в третий кувшин, который опустел так же быстро, как и два предыдущих, Шордан зажмурился, и перед его мысленным взором поплыли высокие башни городов, зазывно заблестели изумруды в перстнях и нанизанный на тонкие нити жемчуг.
Глубоко вздохнув, капитан удвоил предложенную ему сумму.
Вербовщик мгновенно согласился, и они ударили по рукам.,
Вот так и случилось, что «Верная Звезда» стояла в ту ночь у берега Таиса за много лиг от моря…
Капитан Шордан неожиданно проснулся. На соседней койке спал его помощник, который нещадно храпел и громко шлепал губами. В овальном окошке было темно. Шордан мгновенно сообразил, что разбудило его: выпитое накануне вино распирало его так, что, казалось, он вот-вот лопнет. Кормчий нехотя встал и, пошатываясь со сна, побрел на палубу.
Небо на востоке еще не посветлело, но по ка-ким-то едва уловимым признакам он понял: до рассвета осталось совсем немного. Он остановился у борта, зевнул и начал расстегивать штаны.
Таис медленно, с тихим
