плеском катил свои воды, а по самой середине реки тянулся странный след, как будто плыла крупная рыба. Свободной рукой Шордан протер глаза, но ничего не увидел.
Он закончил дело, за которым вышел на палубу, и собирался уже вернуться в каюту, но так и замер у борта с раскрытым ртом.
Над рекой прямо в воздухе вспыхнул факел и без всякой видимой опоры поплыл к его галере. Другой факел загорелся выше по течению, за ним еще один и еще…
— Что такое… — пробормотал Шордан. — Надо меньше пить.
Тут капитан увидел, как по реке скользнул призрачный корабль: в лунном свете отчетливо проступили очертания судна, летевшего к «Верной Звезде».
«Сейчас столкнемся», — подумал кормчий и не ошибся. Все случилось именно так. Он еще успел крикнуть:
— Куда правишь, демон косоглазый?!
В следующее мгновение палуба ушла у него из-под ног. Шордан упал, крепко ударившись о край борта, услышал какой-то хруст, но разобраться, что же раскололось, его голова или корпус, не успел.
Все потонуло во вспышке пламени.
— Иди на корабль, — приказал Халег.
Десятник навалился на правильное весло, и старая лоханка начала медленно отворачивать с середины реки и, набирая скорость, поплыла к берегу.
Вскоре темный силуэт вражеского судна выступил из ночи прямо по ходу. Они подошли так близко, что. Халег разглядел лицо стоявшего у борта моряка.
Тулиец высек искру и зажег факел. Это был сигнал.
— Все в лодку, быстро! — тихо приказал он, не поворачивая головы.
Наемники съехали по канату за корму. Последний перерезал канат. Халег остался один. Он стоял на корме, в одной руке держа факел, а другой опираясь о правильное весло. Он был невидимкой, призраком на призрачном корабле, несущем смерть. Лунные лучи пронзали его тело и палубу, не встречая преграды.
Оглянувшись, тулиец увидел пять плывущих над рекой огней…
Темный силуэт судна стремительно приближался. Моряк стоял у борта и таращился в ночь.
Халег ухмыльнулся:
— Поздно ты нас заметил, сучий выродок.
Он размахнулся и бросил факел в трюм своего корабля, прямиком в открытую бочку с маслом, и прыгнул в реку.
Он плыл под водой, покуда хватало дыхания. Вынырнув, Халег увидел, что у берега распустился огненный ярко-желтый цветок.
Вот лепесток пламени вытянулся, будто рука, коснулся парусов стоявшего рядом судна, и в то же мгновение они вспыхнули, точно папирус…
Рядом показался борт лодки. Наемник, сидевший в ней, протянул Халегу руку и помог забраться внутрь.
— Уходим, — приказал тулиец.
Один за другим вдоль берега расцвели еще четыре огненных цветка.
— Шерхад медлит, — заметил десятник.
И тут шестой корабль-призрак налетел на стоявшую у берега тупорылую баржу. Борт корабля треснул, точно скорлупа, огонь разлился по палубе.
В мечущемся свете пожара Халег увидел, что лодка с наемниками все еще крутится у кормы.
— Туранец что-то задумал, — показал на нее пальцем десятник.
— Безмозглые обезьяны, — презрительно скривился Халег. — Какой тут грабеж? Надо быстрее уносить ноги.
Словно услышав его, люди Шерхада развернули лодку, и она быстро поплыла на середину реки в спасительную темноту.
Огонь разгорался все сильнее. Суда вспыхивали одно за другим, как солома. Просмоленные борта, сухое дерево, промасленный такелаж — неистовому пламени было чем поживиться. Зарево пожара осветило берег.
Халег видел, как между огнями снуют фигурки матросов, которые пытаются сбить пламя. На берег выбежали первые воины. Видя, что кхешийцы не нападают, они принялись тушить корабли.
Достигнув середины реки, тулиец приказал сушить весла.
Теперь их надежно скрывала ночная тьма, а валузийцев, пытавшихся высмотреть противника, слепил пожар. Сейчас воины Кулла были легкой добычей, и Халег пожалел, что не привел с собой сотню стрелков. Но что поделаешь? Всего предугадать нельзя.
Полюбовавшись немного огнем, он отдал приказ возвращаться.
С ними поравнялась лодка Шерхада. Туранец радостно улыбался и размахивал руками.
— Халег, ты видел, как пылает? Как пылает! Эту ночь валузийцы запомнят надолго.
Они уже поднялись локтей на двести по реке.
— Халег, скажи этим кхешийцам, пусть накинут. Такое дело сделали!
Но тут Шерхад вскрикнул и полетел за борт. Лодка перевернулась. Не прошло и трех ударов сердца, как в борт лодки Халега воткнулась стрела, и тулиец понял: лодки вышли из-под прикрытия пожара, и громкие слова туранца привлекли внимание валузийских стрелков.
Халег подобрал со дна лодки щит и, прикрывшись им, смотрел, как двое спасшихся наемников плывут к нему. Гнев волной подступили к горлу.
Первый воин догнал лодку и схватился за борт. Не говоря ни слова, тулиец ударил его кинжалом в глаз. Лицо наемника залила черная кровь, рот судорожно распахнулся в беззвучном крике… Халег выдернул кинжал из глазницы и пнул труп ногой. Покойник, покачиваясь, поплыл прочь, а тулиец, выплеснув свой гнев, успокоился.
Другому наемнику в шею попала стрела.
Больше по лодке не стреляли.
Чернокожий паренек с кольцом в носу бросил весло. Его губы дрожали.
— Ты лучше греби, — велел ему десятник.
Но юноша его не слушал.
— Зачем ты его убил? — спросил он Халега. — В лодке хватило бы места всем…
Халег резко подался вперед и с размаху ударил паренька кулаком по лицу. Тот вывалился за борт.
— Хочешь за ним? — повернулся тулиец ко второму гребцу.
Тот промолчал и лишь помотал головой.
— Тогда не пялься на меня. Десятник, возьми второе весло.
Свежий ветер гнал огонь от корабля к кораблю. Зарево пожара было видно издалека.
— К оружию! По коням! — крикнул Кулл. — Келкор, Тальмеш, быстро проверьте пристань! За мной!
Король во главе конницы быстро приближался к месту, где разыгралась битва. Валузийских воинов было явно больше, и они уже остановили кхешийцев, которым теперь грозило полное окружение. Воины Сатха повернули назад и начали быстро уходить.
Кулл подъехал к Кандию. Командир конницы снаряжал в погоню большой отряд, насчитывавший три тысячи копий. Для вновь прибывших объявили отбой. Когда отряд тронулся, Кандий повернулся к Куллу:
— Какая-то бестолковая атака. Кхешийцев заметили еще на болоте. Они сходу смяли наш конный разъезд, а когда вышли к лагерю, там их уже ждали.
Но вместо того чтобы повернуть назад, они попытались пробиться. Потеряли, наверное, сотню. Схватка была короткой. Я не стал преследовать противника. В темноте за ними носиться — можно своих порубить. Но погоню все-таки снарядил. Пусть прочешет все вокруг.
Кандий развернул коня, и оба всадника рысью направились к лагерю.
Воины, узнав короля, расступились. В красноватом свете луны Кулл увидел множество изрубленных тел. Они лежали среди деревьев, точно кучи тряпья. Тускло блестела кровь. Лошадь с распоротым брюхом судорожно била копытом.
Ни слова не говоря, оба поехали дальше. Алые Стражи неслышно сопровождали их.
— Не понимаю, на что они рассчитывали? — пробормотал Кулл.
— Если только это не обманный удар, — заметил Кандий. — Вряд ли просто послали людей на смерть, чтобы проверить, как мы защищены.
— Правильно! — воскликнул Кулл. — Пока мы бросили всю конницу против них, они жгут наши корабли!
Они пришпорили лошадей.
— Мой король, — вспомнил вдруг Кандий, — а знаешь, кого я видел на поле брани?
— Ну?
— Этой нелепой вылазкой командовал наш старый знакомый. Нос у него сплющен, точно лопатка, и через все лицо тянутся два шрама…
— Измал? — поморщился Кулл. — Выходит, не сдох тогда, а жаль…
Тем временем они миновали заставу, на ходу крикнув пароль.
Кулл направил коня к Таису, и, когда выехал на берег, пожар уже начал немного отступать. Воины, столкнув горящие суда к середине реки, сумели остановить огонь.
— Наверное, треть кораблей сгорела, — нахмурился Кулл.
К ним подошел Келкор:
— Мой король, кхешийцы использовали шесть старых лоханок. Тут один кормчий уверяет, что они были невидимы.
— Чушь собачья! Магию наши чародеи сразу бы почуяли. Перепились, наверное, бродяги — вот и проворонили. Позови Рамдана и этого кормчего.
В это время воины и матросы вытолкали последний горящий корабль и потушили остальные суда. К ним подплывали на лодках и затапливали их, прорубая борта. Корабли, груженые добычей, быстро шли на дно, вода заливала пожар. Завтра их попытаются поднять и починить.
К военачальникам одновременно подошли Рамдан и кормчий. Кулл посмотрел на моряка: лицо его было сильно обожжено, руки покрывали крупные волдыри, одежда превратилась в обгоревшие лохмотья. Теперь в нем никто не признал бы весельчака Шордана.
— Кто ты? — спросил атлант.
— Мой король, я капитан галеры «Верная Звезда» — Шордан.
— Что ты видел, капитан Шордан, когда начался пожар?
— Я стоял на палубе моей старушки, справлял, извини, малую нужду. В это время, ты не поверишь, прямо в воздухе зажегся факел. И как попрет на меня! Только этот факел горел не просто так — его держал прозрачный человек, который стоял на прозрачном корабле. Мой король, я правду говорю! Сквозь него были видны звезды.
— Я тебе верю, продолжай.
— А тут продолжать нечего. Раздался удар, я треснулся рылом о борт. Очнулся на берегу. Потом мне рассказали, что мой крик переполошил матросов, они меня с горящей палубы и вынесли. Но, мой король, я помню: чем дольше я всматривался в этот корабль,
