Оторваться от ублюдков, от Клабена с его шайкой, от размахивающего руками Состена… ясное дело, от Мэтью… Я уже воображал себя вырвавшимся из пут. Безоблачное будущее, милый мой!.. Ну, что-то много я навоображал! Я уходил в спальню раньше всех, мучил себя во сне, бредил под гул в ушах… Признаться, это было не так просто… надо было приготовить почву… Я вставал из-за стола до десерта, приносил извинения… Все та же головная боль… Да что извинения: невмоготу мне становилось, всякое терпение кончалось… Лишь бы мне не мешали! Мне нужно было обдумывать, обдумывать… Броситься в постель и размышлять, уткнувшись в подушку, в полном одиночестве. Состен допоздна засиживался внизу, в обществе полковника. Состен, водный, так сказать, человек, рыцарь Волн, забыл свои обеты. Уже ночью они поднимались по лестнице… отрыгивая… похохатывая… пьяные в стельку – черри, виски, джин и шампанское… Наверху слышно было хлопанье пробок. Они беседовали в самом радужном настроении духа… Состен учил английский, учился орать во всю глотку «Victory! Victory!.. Я не мешал им… Они барахтались, пускали пузыри в своем пойле… словом, с приятностью проводили время… На меня они не обращали ни малейшего внимания, малышка находилась, вероятно, в своей спальне, а я дрожал за свое будущее. От жгучего, лютого страха, от моей нервной трясучки кровать ходила ходуном. Как бы мне улизнуть от этих упырей!.. Я переворачивал подушку с боку на бок, в голове словно шипели струи пара, в мозгу звенело, вспыхивало, гудело, свистело – Боже, какая мука!.. Голова раскалывалась! Господи, какая трескотня!.. Каких усилий мне стоило уснуть!..
И вот однажды вечером… «Тук, тук!» Стучат в дверь… Не приснилось, действительно, стучат… Я не встаю. Состена еще не было. Слушаю: «Тук, тук!» Лежу неподвижно… Пусть думают, будто сплю… Может быть, слуга? Может быть, им вздумалось, чтобы я присоединился к ним? Пьяная прихоть?..
– Фердинанд! Фердинанд!..
Голос Вирджинии. Соскакиваю на пол:
– Сейчас!.. Сейчас!..
Подбегаю к двери, приотворяю.
– Сойдите в сад! – шепчет она, задыхаясь, крайне возбужденная. – Немедленно!.. Немедленно!.. Мне нужно поговорить с вами!
Ой-ой-ой! Что такое стряслось? Могу поклясться, какая-то беда!..
– What? What?..
Я заикаюсь, запинаюсь… Мне не терпится знать, что случилось… Спрашиваю вновь и вновь: что за ерундистика? Что стряслось?.. Она отважилась – хватило же смелости! – подняться ко мне, пока дядя пьянствует в нижнем этаже. Хватает же у баб нахальства!.. Как только у вас пропадает желание говорить с ними, они сами заявляются к вам! Ей угодно пойти со мной в сад… Ладно, минутку терпения!.. Снова надо торопиться, а я уж совсем обмяк, весь во власти сонных грез… Куда это она собирается меня тащить? Новое совращение?.. Пользуется тем, что дядя наклюкался! Это уже подлость!.. Порочность с младенчества!.. Может, на нее так подействовало кино?.. Танцевальный зал?.. Меня это как-то не вдохновляло. Нечего сказать, разбитная, порочная девчонка!.. Нет, подумать только, плоть в ней бунтует!.. Уж извините, господин Состен! Маленькая чертовка!.. Он-то не знал, что она была со мной… Вот вам и заклинания! Моя оборона стала слабеть… Пленился, лишился воли… Эх, влечения юных лет!.. Ну вот, я оказался во власти девчонки. Отчего бы не вернуться в «Туит-Туит»? Ах, чертова соплячка!..
Я второпях одеваюсь… Будь по ее… Пойду с ней, куда она ни пожелает… Только бы не вошла прямо в спальню – я ведь нагишом!..
– Go down! Go down.. Я сейчас сойду!..
Она спускается по лестнице впереди меня. Я спешу… Ну, вот мы и на месте, вдвоем в саду… Я почти не вижу ее в потемках… Она берет меня за руку и ведет подальше от дома… Идем через лужайку, мимо оплетенной плющом стены…
– Фердинанд… Фердинанд! – шепчет она мне на ухо. Встревожена, да и голос изменился…
Я прижал ее к себе, но лица ее не видно.
Она же все твердит «Фердинанд!» да «Фердинанд!»
– Фердинанд what?.. – спрашиваю я так, на всякий случай. – Ну, что «Фердинанд»?..
Мыслями я был бог знает где в эту минуту.
– Ох, Фердинанд!.. Ох… – дальше не шло, слова застревали у нее в горле.
– Да что же?.. Что?..
Я слегка встряхиваю ее. Нет, ничего я не понимаю в ее шарадах… Что, в конце концов, она хочет сказать?..
– Well! Well!..
Я не отступаюсь. Пусть объяснится наконец!.. Она целует меня, но ничего не говорит… Не пойму, чего ей нужно… Сам целую ее, приговаривая:
– Дорогая! Милочка моя!
Прижимаю ее к себе… Мне кажется, ей именно этого хочется, чтобы я ласкал ее вот так, стоя… Только это не настоящее, сам понимаю… Конечно, я не должен был… А если это новая промашка, новая ловушка для меня? Колдовской дурман? В расчете на то, что я вновь дам волю своему сладострастию?.. Она отнюдь не огорчится, а будет просто ждать, что я наделаю глупостей… Хоть бы что-нибудь сказала!.. Но она молчит, плачет, рыдает мне в плечо, стоя во мраке… Чувствую себя полным дураком… Она вообще-то не плаксива… Уж не знаю, что и думать…
– Вирджиния! Вирджиния!.. Упрашиваю ее, ласкаю.
– Dear what is it? Что случилось?..
Я не знаю, что и думать… Приходят в голову разные предположения: дядя снова взялся за нее, задал ей новую взбучку… или что-то такое, в чем она не смеет признаться мне…
– Дядя поколотил вас?.. Whip… Whip Uncle?
– О, нет! No!.. Значит, что-то другое…
– Так что случилось? Then what is it?
Надоело мне ее хныканье!.. И вдруг во мне возникает догадка… О черт! О проклятье!.. Меня точно пронзило… Как же я об этом не подумал? Мать честная!.. Ну да, ну, конечно!.. Взглянуть бы ей в лицо, да что увидишь в такой темноте?..
Я спрашиваю в лоб:
– You have an ребенок?.. Ребенок?.. Ребенок, Вирджиния?..
Прислонившись к моему плечу, она кивает «да, да!..»
Постой, постой!.. Фу-у-у! Что такое она говорит?.. Ведь я спросил… Язык мой прилипает к гортани, слова застревают… Что же это?!. Меня шатает, ноги подгибаются… Вот так удар!.. Горло перехватывает, я задыхаюсь, меня бьет дрожь. Насилу выговариваю:
– You… you… you sure?.. Sure?..
– Да!.. Да!.. Подтверждает.
Не может быть!.. Не может?.. Еще как может!
Мы покачиваемся, стоя… Из стороны в сторону… У меня голова кругом идет. Девочка!.. Не могу поверить!.. Вот так новость! С ног сшибает… Я прикусываю язык… Она стоит, прильнув ко мне, а я баюкаю ее, переминаясь с ноги на ногу. Я растерян… В голове не укладывается… Я потрясен… Ничего не соображаю… Еще раз спрашиваю во мраке – ничто другое на язык не идет:
– You sure? You sure? You sure?! You sure??.
– I think… I think… Думаю, да…
Жалкий, тоненький голосок… Сама дрожит как тростинка. Это не похоже на нее… Заигрывать, проказничать – да… но дрожать ей не свойственно…
Мне нужно знать определенно, быть уверенным, что дело не только в страхе… Может быть, она толком не разобралась?.. Может быть, просто померещилось?.. Не говорилось ли при ней о том, в чем она мало смыслила?.. Наверное, детский испуг. Совсем ведь девчонка!.. С перепугу потеряла голову… Вспомнил о ее возрасте. Совсем еще молоденькая, дитя!.. Как это может быть в такие-то лета? А кстати, сколько ей?.. Ну да, забеременела совсем еще девчонкой… А если помрет? Что, если они умирают от этого?.. Понятия не имел, никогда не задумывался об этом. Только этого мне и не хватало!.. Возможные последствия приводили меня в такой ужас, что в голове точно молоты стучали… Я просто обмирал… раскачиваясь в обнимку с ней… в висках звонили колокола… Ох, что же я натворил!.. Что я натворил! Юбчонки-то на ней коротенькие,
