совсем коротенькие… Мне бы следовало знать… Ее икры, бедра… Когда бы знать!.. На уме-то у меня одно было… Конечно, слишком юна… В тюрьму, голубь мой! Под трибунал! Тюрьма, да петля на шею – и дух вон!.. Как же это получается в таком юном возрасте? Этот вопрос мучил меня. Будь оно все неладно!.. Это был я? Это была она?.. Мысли путались в голове, все плыло, мешалось… Я по-прежнему переминался в темноте с ноги на ногу… Она прильнула ко мне, а я крепко обнял ее, прижал к себе… Видеть нас не могли, да и как увидишь – черная ночь!.. В голове у меня бьют шипящие струи пара, и вообще полный кавардак… Хорош красавчик! Ну, как же, я… я!..
– What age are you?
– Fourteen…
– Fourteen! Четырнадцать!..
Очаровательно!.. Ну, что ж, все верно. Не приснилось же мне, в самом деле!.. Она льнула ко мне, обливаясь слезами, а я все раскачивался вместе с ней… Стояла чудесная погода. Дивная, усыпанная звездами ночь… Кое-что припомнилось мне… Вон там, на лужайке… Жалкий же у меня был вид!.. Вот так штука! Мне все же не верилось, а она лила слезы, истекала ими… ручьи слез, рыдания – и отчаяние… Она всегда была весела, игрива… то одна прихоть, то другая… скакала, прыгала… Удержу не знала! Эльф, да и только!.. Да вот случилось: пришел конец шалунье, шустрому чертенку – изошла крупными слезами!.. Сломанная, безутешная кукла!.. Слезы потоком… Упругое тельце прижимается ко мне… Я все целую, целую ее… Но как же, все-таки, она узнала?.. Кстати, может быть, ей просто почудилось, вообразилось? Наслушалась рассказов о таких вещах, да и придумала!.. И все тут!.. Переживания, переполох, она в ужасе – беда приближается!.. В ее возрасте это можно понять. Она и меня-то напугала… Я осторожно пытался побудить ее хоть что-то рассказать мне, но она только плакала… Напрасные старания!..
– Who told you, darling? Кто вам сказал?
– The doctor!
– Doctor? You've been?.. When?
– Last night…
Значит, она ночью ходила к врачу… Может быть, новая ложь? Но она не была особенно лжива… Ходила одна? Вполне возможно… Значит, точно кранты!.. Эх, шут гороховый! Получай!.. Вечно мне везет, а уж это такое везение!.. Я все топчусь, а малышка жмется ко мне и обливается слезами. Я потерял уже способность соображать… Слишком часто мне подкладывали свинью. Пошло оно все!.. О, дождь пошел… Убралась бы ты куда подальше, сестричка! Я был сыт по горло… Мели, лопочи, фраер! Отвечай! Уже терпеть нет мочи!.. Голова трескается… Ба-бах, ба-бах!.. Непрерывная пальба… И все это обрушивается на мою шею… Слишком много несчастий случается со мной!.. Я целую, целую ее…
– Dear, dear, dear! – лепечу я. Я потрясен, взволнован до крайности. Хоть сам плачь!.. Не мог я быть жесток к ней, да и что проку? Это все последствия «Туит-Туит». Ох, нехорошо!.. Если она ходила к врачу, если он сказал ей, что… тогда сомнений быть не могло… А что за врач?.. Спрошу позднее, когда она перестанет плакать… Какая темень в саду! Надо бы… Было бы лучше… Как мне хотелось взглянуть ей в лицо, в личико ее – правда ли?.. Но мне оставалось одно: раскачиваться, сжимая ее в объятиях… Лихой парень! Полный идиот!.. Я представлял себе, что за этим последует: совратитель девочек… отвратительный негодяй… растленное чудовище!.. Совокупиться с ребенком!.. Господин оплодотворитель! Сатир оплодотворитель!.. Ах, красавчик! Ах, гнусный мерзавец!.. Придурок!.. Козлоногий!.. Француз!.. Да нет же, не придурок, дамы и господа!.. Шальной сластолюбец, изменщик! Разбойник, головорез! Повесить его!.. Я целовал, утешал ее все на той же лужайке… Мы вдвоем, вместе…
– Милая моя! – тихонько шепчу я ей. – Ласковая моя кошечка!
Такое вот положеньице!.. Совсем скверное дело!.. О-ох-хо! А она целовала, целовала меня, обхватив рукой за шею. Без всяких сомнений, попали мы оба в хороший переплет!.. Но надо же мне было втолковать ей, что с девочкой-то кончено! Она должна выслушать меня, надо потолковать о делах нешуточных… Довольно уж плакать, подпрыгивать, куда-то убегать… Надо взяться за ум и поразмыслить…
– Вирджиния, милая Вирджиния! Маленькая моя лапочка!.. Только всего не сказать… Я целую ее… Она перестает плакать… Щебечут птахи… О, это, верно, соловей! Я обратил на это ее внимание: «Nightingale». Я знал, что она любит птиц, а она снова в слезы, и ласкает, качает, обняв мою здоровенную головешку, тихонько приговаривает напряженным голосом:
– Dear Фердинанд! Фердинанд!.. Наверное, она боится темноты.
– Бедный малыш! Малыш, малыш! Little one! Little one! – отвечаю я ей.
Она действительно маленькая… Крепкая, коренастая, но маленькая… В смысле, по сравнению со мной… Но для своих лет рослая… О, проклятье! Будь оно неладно! Беременна!.. А я-то что нес! Вот так выкинул номер! Вот так влип! Везет же мне!.. Я все качаю ее, приговаривая «Little one»… Мы качаем друг друга, стоя на лужайке в ночной тьме… Little one!.. Я прижимаю ее к себе, не слишком крепко… Я вдруг испугался: осторожней, живот!.. Не приведи, Господи, наврежу ей!..
– Деточка, давай присядем, – говорю.
Садимся на скамью. Я целую, целую, нежу ее… Теперь уже лучше – не так громко рыдает… И внезапно… новый приступ! Снова слезы хлынули в три ручья!.. А кругом темень! Я уже и не знаю, что делать, иссяк мой запас ласковых слов…
Все же я пытаюсь отвлечь ее внимание на птиц: «Hear the birds! Hear the birds!» Ничего другого на ум не приходит. «Лапочка! Лапочка!» Она любила это словечко, только горя оно ей не убавило. Что бы такое еще придумать? Я хорошо понимал ее. Еще бы, такое несчастье! Мне так хотелось утешить ее!.. Она, разумеется, понимала, что и у меня сердце разрывалось на части. По-английски только не мог сказать, что сердце у меня разрывается… Люблю ее… Вот так, на плечо… Люблю!..
В который уже раз спрашиваю:
– You sure?.. Вы уверены?..
Черт, чушь какая-то!.. Но нет, это не пустяки!.. Однако уверенности не было. Ведь нет? Нет! Я ждал, сжавшись от страха. Какая гора свалилась на меня в единое мгновение! Немыслимо!
– You sure?
– Да!.. Да!..
Это подкреплялось киваниями головы, лежавшей на моей руке, и громкими всхлипываниями. Окончательно она расстроила меня, окончательно выбила из колеи!
– Then I don't go! Значит, я не уезжаю!..
Решено. А что еще я могу сказать?..
– Я никогда не уеду! – твердо обещаю ей. – I'll never leave you! Никогда не брошу вас!.. Клянусь!..
Лишь бы она перестала плакать! Повторяю свою клятву. А она ни о чем меня не просила. Никогда… Ни разу… Слезы все текут, текут…
Конца им нет. Вот ведь беда!.. Конечно, я понимал – непрошибаемая моя тупость!.. Возраст… Мне и в голову не приходило, сам был молод… Конечно, чему-то не придаешь значения… Понятное дело, задор, спиртное, сияющие огни… Буйный разгул… Безумство… Причина – в «Туит-Туит»… А теперь что?.. Сам решу. Да уже решено, окончательно… Повторяю ей мою клятву… Но надо же ей лечь спать, уже поздно, очень поздно!.. Что ж на скамье рассиживаться? Свежо… Соловей все щелкал. Ночь стояла ясная и холодная…
– Go to bed dear! Go to bed! We are see tomorrow!
He простыть бы ей. Ее уж заметно знобило. В одной юбчонке, без пальто… Разберемся завтра. Я расстался с ней у лестницы. Нас не должны видеть вместе!.. Она обнаружила здравый смысл, понимала, что я распоряжаюсь ею ради ее же блага.
– Tomorrow little one! Tomorrow! Завтра, малыш, завтра!..
Она повиновалась, притихшая и покладистая, я же остался в саду, в ночной тьме… Стоял там довольно долго, потом пошел в спальню, лег и притворился спящим… Уснул, но вскоре проснулся… В голове ворочалось столько мыслей, что даже гудения не слышал…
Ну, да, естественно – решимость!.. И никаких!.. Громы небесные!.. Сначала характер, потом уже думать… Твердость, неуязвимое сердце и даже гордость! Ни в чем не сомневающийся красавчик вопрошает себя… Клянется всеми святыми, что нет в нем сомнений… Она здесь, в моих объятиях, и все же… Бедная доверчивая птичка!.. Я растроган. Спокойствие, спокойствие!.. Сердце мое переворачивается, ноет. Совсем я растерялся… все дрожит во мне от гордости, от истовости чувства… Жалкий смельчак! Возьми
