пору.
– Ну, довольно же, Каскад! – пытался я образумить его. – Смиритесь! Думайте о чем-нибудь другом! Взгляните на Бигуди, она не слишком переживает!
Как раз в это время она раздевалась, собираясь улечься спать у всех на глазах на бильярдном столе, сняла корсаж, блузку, юбку, взобралась на стол. Удачная мысль!.. Охранники щекотали ее, она хихикала в полном блаженстве… Каскад совершенно не занимал ее.
– Малыш, останешься с нами? – спросил он. – Куда ты собирался плыть?
– В Ла-Плату на «Хамсуне», «Конге Хамсуне», с боцманом Жовилем…
– Кто это тебе устроил? Проспер?.. Он зло уставился на него.
– Я сам просил… – Не хотелось мне портить oтношений с Проспером. – Он ни в какую не соглашался…
Вот так, без всяких колебаний, я и объявил Каскаду. Зачем Просперу наживать себе неприятности из-за меня? Я вел себя порядочно.
– Ну, что ж, коли так…
Каскад успокоился. Надо полагать, в его расчеты не входило, чтобы я позволял себе подобные вольности… чтобы пускался в плавание на парусниках… Вот уж почешут языки насчет Проспера! Придется мне остаться…
Я снова перевел взгляд на Каскада, на низко надвинутый котелок, на окурок, который он нервно перекидывал из одного угла рта в другой. Снова на него нахлынуло раздражение. Уставился на девиц, а у них по-прежнему дым коромыслом!..
Затеяли танцевать кейк-уок с приседаниями, а сами едва на ногах держались, их просто качало… Ох, как не нравилось все это Каскаду!.. Видно было, что готов был наброситься на них, отхлестать трех или четырех по щекам… а они нарочно устроили тарарам, чтобы позлить его… Он сдерживался, и только челюсть двигалась – жевал табак.
– Скажите на милость, какие пантомимы!..
Девицы были пьяны в лоск, они пили больше мужчин, больше моряков.
– Зачем ты их созвал сюда? – не удержавшись, полюбопытствовал я.
– Сам, что ли, не знаешь? Твой праздник!
Ну вот, опять за свое!.. Заладили – праздник!.. Видел я этот праздник в гробу!.. Я снова начал злиться. Да и как было не разозлиться?..
– Все правильно, правильно! Сам увидишь!..
Уперся – не своротишь. Было у него пристрастие к загадочности…
– Ну, ладно!
Каскад снова принялся бурчать себе под нос, сел, ссутулился… Бух! Бух! Бух! В дверь заколотили, да с такой силой, как еще не стучали…
– Музыку прекратить! – приказал Проспер.
Девицы начали гасить лампы, но Каскад запретил, и их снова зажгли… Проспер приотворил дверь, двое толкнули ее и вошли: Нельсон Трафальгарский и Сороконожка, оба в поту, тяжело дыша… Увидев Каскада, бросились к нему.
– Едут!.. – громогласно объявили они. – Едут!..
– Ну так что, пусть едут! Не любил Каскад крика.
– Где они?
– В кебе!
– Я спрашиваю, где они сейчас находятся?
– На Джемен-роуд.
– Ну, и?..
– Едут по набережной.
– Везут? Как держат?.. Показал руками: тяжелый, мол?.. Они утвердительно кивнули.
– Сходи, Сороконожка, покажешь им, не то они заплутают… скажешь, что все в полном порядке… А ты, Нельсон, постой у дверей, да гляди, не отходи! Сейчас они будут здесь!..
Поднялась суматоха, восклицания, писк… Захрустела галька, послышался звук шагов…
– Проспер, ростбиф идет! Каскад принялся наводить порядок.
– Девочки, за стол! – скомандовал он.
– И так ничего уже не осталось! – заартачился Проспер.
– Проклятье! Чертов кабатчик! Давай поворачивайся, сказал! И кофе свари, чтобы горячий был! Понял?..
Проспер вышел во двор, оставив дверь открытой.
Шаги на улице стихли, голоса смолкли… Наступила полная тишина, лишь плескались волны о берег, да шумела в кухонной пристройке кофейная мельница. Где-то совсем далеко за рекой звякал трамвай, в районе Уоппинга…
Подошел Состен, полюбопытствовал:
– А в чем дело? Ты слышал?..
Он был не так уж пьян. Каскад услышал, оборвал его:
– Заткнись!
Не стоило злить его… Я сам терялся в догадках: табак?.. Ворованное добро?.. Мешок мака?.. А коли тяжелое, может быть, ковер или оружие?.. Во всяком случае, нечто такое, о чем вслух не говорят. Видимо, какая-то темная махинация… Спросил у Каскада:
– Что-то громоздкое?
Вспомнил я, как он показывал руками…
– Увидишь, сам увидишь!
– Мне уходить пора! Ждут меня на судне!
– Да никто тебя не ждет! Раздражал я его…
– А я говорю, ждут!
Начали вдруг действовать мне на нервы, все, кто собрался здесь, все до единого… Ишь, слетелись к Просперу, да так кстати! Прямо чудеса!.. Что за притчи?.. Гаденыш коротышка Нельсон, протухший Сороконожка, а эти пропойцы, а эта лесбиянка, а Каскад?.. Может, и Жовиль был с ними заодно? Надо же было так сговориться! Устроили западню. Дело нехитрое!..
– Послушай-ка! – сказал я ему напрямик. – Вы что, условились собраться здесь?
– Зачерпну-ка я тебе еще половничек! – услышал и и ответ. – Хлебни горячего винца, от груди помогает! Не схватить бы тебе холеру! Сквозняки – страшная вещь! Того и гляди, холера прицепится!..
Дверь осталась отворенной настежь. Женщины кашляли, пересмеивались, переталкивались локтями.
Захрустела галька, кто-то шел сюда. Во всяком случае, шаги приближались. Каскад схватил фонарь, задул его. Девицы зароптали.
– Заткнитесь!
Он вышел наружу, переговорил с кем-то, вернулся не один. Двое что-то тащили, смутно рисуясь в черном дверном проеме, волокли что-то громоздкое…
Вирджиния шепнула мне:
– They carry someone… они кого-то несут….
У меня язык не поворачивался произнести слово… Они затворили за собой дверь, Проспер зажег фонарь. Свет упал на их лица, и я узнал принесших груз: Клодовиц и Боро… У меня было точно предчувствие… Они положили мешок на пол… большой тяжелый куль, распространявший густой смрад… Собрание было неприятно поражено. Зал наполнился зловонием. Все молча тянули носом и глядели на меня… Креозот, деготь… Едкий запах…
Клодовиц со своими оттопыренными ушами стоял напротив недомерка с крысиной мордочкой, весь мокрый от пота… с него капало… довольный, что добрался наконец до места…
– Здравствуйте, доктор! – приветствовал я его.
– Ну, как поживаешь? Как здоровьице?
Видно, изрядный конец сделали… Клодовиц снял очки, уселся. Оба сильно устали… На докторе был
