– Вот, глядите! Ваша требуха! – показывает он. – Глядите! Ваша чертова требуха!
Я – его личный враг… Крысеныш! Гнида!..
Он раздавливает кусочки жареного мяса в большом судке.
– Вот ваши глаза! Ваши чудные ласковые глаза!.. Показывает их мне… Съежившиеся в черносливины, приобретшие под действием газов сходство с комочками кала…
– С этим и околеете… в копченом виде!..
Ему хочется отбить мне аппетит, а я знай посмеиваюсь – ему ни за что не напугать меня… Я издеваюсь:
– Так, значит, конец, дорогой Состен?.. Капут?.. Капут?.. Финиш?..
Ух, как он вскинулся!.. За кого же я его принимаю, любопытно знать?.. За слабачка?.. Какой вздор!.. Он возмущен. Конец слезам, конец причитаниям… Это я – мокрая курица, трусливый заяц, жалкий человечишко!.. Он мечет громы и молнии… Уж он поднимет мой боевой дух!..
– Жалкий бездельник, есть ли в вас хотя бы вера?
– Вера во что?..
На что это он намекает? Он со вздохом пожимает плечами. Ах, если бы я появился раньше! Какая жалость! Я успел бы научиться хотя бы немного читать по складам… по складам!
Читать по складам?.. По складам?.. Что за чушь!.. Чего ему теперь нужно от меня?
– Я лежал в больнице, господин де Состен! Несчастный, раненый, залечивал свои раны… А до войны я работал, извиняюсь за выражение, мальчиком у торговцев шелком… получал от двадцати пяти до тридцати пяти франков в месяц… а потом стал, с вашего позволения, господин Сахарыч, ротным командиром в шестнадцатом полку… Мне никогда не было нужды читать по складам!..
– Полноте, полноте!.. Горячая голова!
Я раздражаю его… Он считает, что я дурно воспитан… Корчит рожу. Рожа у него скорого приготовления, раз – и пожалуйте кушать!.. Ох, не люблю я эту рожу, это мерзкое кривляние!..
– Стройте, стройте рожу! И вот что я еще вам скажу, чтобы у вас никаких сомнений не оставалось: экспериментами занимаетесь вы, господин Мармеладыч, а не я!.. Повторяю, не я!.. Я – внеконкурсный участник, может, вы забыли? И точка!.. Сколько раз можно говорить? Вега… вера… Да чихать я хотел!.. Слышите? Я всегда говорю правду, прошу не забывать!..
Четко и ясно.
– С вами невозможно говорить, – слышу в ответ. – Вы влюблены!..
Так и влепил, глазом не моргнув.
– Ну, так что из того, старый дурень?
– Страсть делает человека нетерпимым!
– Влюблен! Идите вы, фуфло!.. Какое ваше дело?.. Я без проволочек возвращаю его к существу дела:
– Меня наняли для путешествия, для поисков китайского сокровища, и точка! Ни для чего другого! Не для сования носа в чужие дела… Я согласен ездить по Тибету на ваших клячах, укладывать ваши пожитки, подвергаться любым опасностям, но не дышать этой вашей пакостью… Я перенес четыре операции и не хочу снова лежать под наркозом!.. Не согласен, чтобы на мне ставили опыты!..
Он обводит меня внимательным взглядом… Очень, очень я его огорчил!.. Голос мой тверд. Таки поймал я его на вранье!..
– Так что делать с вашей «Вегой»?.. Он хватает меня за руки:
– Вы мне друг?.. Опять двадцать пять!..
– Разумеется, что за вопрос?..
– Я действительно могу вам довериться?..
– Валяйте, чего там!..
Он еще крепче сжимает мне руки, мнет их, тискает… просто весь трясется:
– Дитя мое, не теряйте ни минуты! Спешите! Летите!..
Так я и знал!.. Объехал по кривой! Снова гонка!
– Умоляю вас! Заклинаю! Поезжайте в Ротерхайт!.. Переройте все! Поднимите на ноги Пепе, пусть ищет!.. Если понадобится, переверните все вверх дном, но без «Веги» не возвращайтесь! Без «Веги» нам надеяться не на что!..
От необычайного волнения ему не хватает воздуха… Трагедия!.. Он отряжает меня на поиски – «Вега» или гибель!.. Все рушится!
– Вы уж без меня, – говорит он извинительно, – не могу оставить полковника. Вы меня понимаете?
О, конечно, само собою разумеется…
Он погружает взгляд в мои глаза – что-то вроде гипнотического внушения перед моим уходом на задание… Ой, жучило!.. Произносит, разделяя слова:
– Ищите… «Вегу»… хорошенько!.. Вы най-де-те ее!.. «Вега Стансов»… Да, именно «Стансов»!
И вдруг прыснул… Над самим собой смеется! Да-а-а… Колотит себя в грудь, по голове, по бедной своей головушке…
– Где была моя голова, мальчик мой?
Не может простить себе.
– Скорее, скорее! Торопитесь!
И шепчет, еще не отдышавшись:
– Не задерживайтесь! Поцелуйте Пепешку за меня… Люблю, обожаю ее! Она-то знает… Но адреса не давать! Ни под каким видом!.. Иначе она через пять минут заявится сюда!
– А Нельсон? Как же с Нельсоном?..
Как же я надоел ему со своим Нельсоном!..
– О, Господи! Да разберитесь же сами! Мне уже дурно делается от вашего Нельсона!.. Каждому свои заботы..
Хорошо ему было говорить, треплу собачьему! Он не знал Пеп-Пепа! Легко ему рассуждать… А главное, вся эта затея – чистой воды надувательство… Облапошивал меня господин Медыч. Чуял я, что он турусы подпускает. Пой, пой, дедуля!.. Думаешь, краснобай, что я уши так и развесил?.. Сукин сын! Но вида я не подавал, никаких ухмылочек… Даже изображал полную готовность…
– Конечно, конечно! Бегу! Лечу!.. Исполню все в точности, господин Китаец!
Мигом оделся… и вот он я! «Редкое усердие, – делает он немедленно вывод, – просто неузнаваем!» Живее! Живее! Надо спешить!.. Я увлекаю его за собой, и мы напарываемся на полковника. Он только что позавтракал, веселый, посвистывает… пташка небесная!., огурчик гладенький, тепло укутанный… На нем узорчатый шлафрок в крупную клетку… эдакий петушок… кругленький, надушенный, поросячьи глазки так и рыщут. Он обводит нас насмешливым взглядом с головы до пят… Как всегда, мы забавляем его… Розовая, отмытая дочиста кожа, на губах играет усмешка, лысина блестит…
– Hello, hello, gentlemen! Good day! Glorious weather! Здравствуйте, джентльмены, добрый день! Прекрасная погода!
У него чудесное настроение, а на дворе, действительно, чудесная погода. Круто повернувшись, он удаляется, чинно переступая со ступеньки на ступеньку…
Состен пришел в неописуемое волнение:
– Ну же, ну! Спешите, дорогое дитя, прошу вас!..
– Бегу, дорогой Учитель!
Мои мысли заняты малышкой… Хотелось бы сказать ей хотя бы словечко… просто «до свидания», но делать нечего – он возражает, торопит, распекает. Словом, завел свою песню: «Главное, не задерживаться по дороге, с книгой – бегом домой»… Чертова «Вега»!
– Хорошо, хорошо, господин Состен!
Вот привязался! Несусь вскачь… О, трамвай! Как кстати! Трах-трах-трах… дергает, болтает… Вот и Ротерхайт. Все выходят… Дом… Взбегаю по лестнице, звоню… Снова та же заминка?.. Нет, отворяют… Она, собственной персоной…
– А, здравствуйте, молодой человек! Опять вы?
Прохладный прием.
– Ну, да, я, мадам Состен! Ваш супруг велел кланяться и желает вам всяческих благ. Просил вас не
