она впоследствии вспоминала с удивлением). Она словно смотрела кинофильм, ведь жизнь, кипящая там, внизу, хотя и была совсем рядом, но текла совершенно отдельно от привычной жизни на суше. И несомненно, она была реальная, новая, завораживающая.
Палома с отцом лежали на поверхности, опустив лицо в воду. Когда Хобим говорил что-то, он слегка поворачивал голову, чтобы рот его оказался над водой, и Паломе не нужно было двигаться, чтобы отчетливо слышать его слова. Она не могла понять, каким образом звук доходит до нее: то ли он проходит через ее воздушную трубку и потом через рот, то ли сквозь слой воды толщиной в несколько сантиметров. Но ей было все равно: слова отца были ясно различимы, хотя звук их казался пустым и исходил будто издалека.
Вскоре нейлоновую леску уже было не разглядеть, но приманка была хорошо видна — белый комочек, заманчиво болтающийся чуть выше поверхности горы. Он двигался не в своем собственном ритме, как живое существо, а как что-то мертвое, попавшее на крючок и безвольно висящее на нем.
Стая небольших рыб подплыла к приманке и покружилась возле, словно прицениваясь, насколько та аппетитна, а насколько опасна. Хобим не стал прятать крючок под наживкой, поэтому сталь ярко поблескивала в лучах солнца, доходивших на глубину. То ли рыба-игла не была такой уж аппетитной, то ли блеск крючка отпугивал рыб, но никто из них не соблазнился приманкой.
Потом стая маленьких рыб уплыла прочь. Нетронутая наживка продолжала болтаться в подводном течении. «Куда они уплыли?»
«Смотри внимательно, — сказал Хобим. — Просто смотри».
Минуту или две ничего не происходило. Оживленное царство вдруг опустело. Палома уже ожидала услышать удар грома или увидеть блеск молний, так как подобные перемены должны были что-то предвещать.
И вдруг из-за затемненного края горы выплыли три молотоголовые акулы — одна в полтора раза больше, чем две другие. Они двигались неслышно, с непреклонным высокомерием, словно демонстрируя, что они — хозяева этой подводной горы. Их причудливые Т-образные головы раскачивались из стороны в сторону, ловя сигналы из морской глубины и посылая свои собственные сигналы в ответ. Такие беззвучные импульсы всегда предшествуют их появлению, позволяя всем животным, кроме их обычных жертв, укрыться в безопасности.
Хобим подергал за леску, и, хотя Палома не слышала ни звука, было видно, что акулы уловили сигнал. Все втроем они вдруг развернулись в ту сторону, где болталась приманка. Они сделали один круг, потом второй — и тут одна из двух небольших акул бросилась на танцующий кусочек мяса. Хобим дернул за леску, и приманка выскочила почти из самого акульего рта.
Три акулы сделали еще один круг, на этот раз быстрее, резко покачивая головами, словно в раздражении. То, что произошло, сбило их с толку: они получили сигнал, что поблизости находится мертвечина, но их жертва ведет себя как живая.
Теперь вторая из менее крупных акул бросилась на приманку, и опять Хобим дернул за леску. На этот раз он не стал опускать приманку назад, а подтянул ее поближе к поверхности, стараясь поманить акул вслед за ней. Только большая акула поднялась вверх, а две поменьше остались внизу, сердито кружа на пустом месте.
Большая акула не стала атаковать приманку, а только грациозно следовала за ней. Когда акула подплыла ближе, Палома поняла, что это животное, которое на дне выглядело как крупная рыба, вблизи оказалось просто громадиной — больше ее самой, больше отца, размером почти с отцовскую лодку.
Палома была в ужасе. Конечно, она полностью доверяла отцу. Она с готовностью прыгнула бы с горы или наглоталась иголок, если бы он сказал, что так надо. Но играть в эти игры с хищником...
Не отрывая глаз от надвигающейся акулы, она постаралась ухватиться за лодку и укрыться под ней.
«Перестань, — сказал Хобим. — Лежи спокойно».
Палома послушалась, но она была уверена, что акула слышит, как бьется ее сердце. А что, если они, как собаки, чувствуют, что ты их боишься? Она задержала дыхание, стараясь приглушить биение в груди, но это, похоже, сделало стук ее сердца еще громче.
Приманка находилась на расстоянии примерно двух метров, и акула — в полуметре от нее. Хобим продолжал тянуть леску, но теперь акула остановилась. Она стала кружить на месте, наблюдая за Хобимом черным глазом на боку белой мясистой головы. Хобим смотал леску и одним движением снял приманку с крючка.
Палома пристально следила за акулой, кружащейся подобно цветочному лепестку в водовороте. Она боялась, что упустит хищника из виду. Знать, что он находится поблизости, и не иметь возможности видеть его было выше ее сил.
Какое-то шевеление внизу привлекло внимание девочки. Это поднимались наверх другие две акулы. Они держались на некотором расстоянии от большой акулы, словно демонстрируя свое почтение, однако постепенно становились все смелее. И хотя они действительно были меньше третьей акулы, разница в размерах была относительной, ведь каждая из этих акул была немного меньше двух метров в длину, то есть ростом с отца. Но тот, похоже, сейчас имел преимущество перед всеми тремя.
Хобим протянул половину рыбы-иглы большой акуле и поболтал ею, держа кончиками пальцев. Акула теперь кружила все ближе, проплывая всего лишь в метре от Паломы. Она постоянно покачивала головой, ритмично открывая и закрывая свой рот-полумесяц в ожидании.
Хобим вытолкнул приманку вперед и быстро убрал руку. Когда акула в очередной раз проплыла мимо, она не щелкала челюстями, не открывала рта, не качала головой. Приманка просто исчезла, словно акула вдохнула ее.
Кольцо, по которому кружила большая акула, сначала стало теснее, но потом гораздо свободнее, словно раскрученная пружина. Акула пристально следила за ними своим черным глазом, но в ее движениях не было спешки. Она просто выжидала.
Хобим залез в карман штанов, развязал узел и достал целую рыбу-иглу. Палома не видела, как в лодке он запихнул в штаны полиэтиленовый пакет с рыбой — чтобы спрятать приманку от акульего взгляда. Да и для нюха тоже, ведь пакет был плотно завязан.
Акула тут же сжала кольцо сильнее и теперь кружила совсем близко.
В этот раз Хобим разорвал рыбку на две части, помахал ими и бросил их вперед. Куски стали медленно опускаться вниз, оставляя позади следы из мелких частиц мяса и масляные облачка. Хобим потрогал Палому за руку и указал в сторону разыгрывающейся сцены.
Акулы поменьше почуяли еду и, голодные, немедленно бросились вверх, быстро раскачивая головами. В тот же момент большая акула опустила голову, подняла спинные плавники и замахала хвостом взад и вперед, отчего ее тело устремилось вниз, как копье.
В какой-то момент показалось, что акулы вот-вот столкнутся. Все трое ринулись к кускам рыбы, которые продолжали падать на дно.
Паломе казалось, что добыча должна достаться небольшим акулам, ведь они были ближе к ней.
Когда приманка была всего в каком-нибудь полуметре от их ртов и когда их победа казалась неизбежной, по какой-то непонятной причине акулы вдруг одновременно развернулись и отплыли в сторону. Большая акула двинулась к добыче, проглотила один кусок и, сделав широкий круг, оставила второй кусок свободно падать дальше. Она делала это словно ненароком, уверенная в том, что спешить некуда, что еда никуда не денется. Наконец акула нырнула вниз и проглотила последний кусок.
Две меньшие акулы продолжали опускаться на дно, уходя прочь от большой акулы, прочь от конфликта. Они покачивали головой, изгибали спину и помахивали хвостом.
«Прямо как щенки, — подумала Палома. — Сердятся, но ничего не могут поделать, поэтому просто бегают по кругу, тявкая и гоняясь за собственным хвостом».
Большая акула снова появилась и стала кружить на месте. Хобим показал Паломе жестом, чтобы она забиралась назад в лодку. Она не стала долго раздумывать. Не спуская глаз с акулы, она ухватилась за борт. Глубоко вдохнув, проверила, достаточно ли крепка ее хватка. Когда она училась плавать. Хобим всегда говорил, что нужно опускаться в воду и вылезать из нее быстро. Именно в тот момент, когда человек находится в воде лишь наполовину, особенно велика опасность нападения акулы. Именно тогда человек больше всего похож на раненую рыбу: нечто небольшого размера (ведь только часть тела под водой) и
