разноцветьем перьев! клонится до самой земли!.. четырьмя крыльями!.. и выпрямляется!.. приветствуя «летающие крепости»! Жюль тоже кланяется… тоже расшаркивается! вместе со своей рубкой-гондолой!.. вот напряженно застыл!.. и не сгибается!.. налетели смерчи… вовсе нет!.. это он притягивает… вертит… воздушные смерчи послушно поднимают его вверх! вместе с рубкой!.. да это же чудо!..
Я больше не занимаюсь этой жутко фальшивящей певичкой… она хочет фальшиво голосить!.. под столом… ее дело! честно!.. хватит! как визг самолета, пикирующего, не дай бог, к вам в окно! или, что еще хуже, на голову!.. все распахнуто, все раскрыто! настежь!..
– Лгун! Лгун!
– Да! да! прекрасно!.. но скажите, если б вы были на моем месте и спорили с тупоголовой бабищей, которая не желает отдавать вам ключи?… и жалкими дрожащими ничтожествами под столом?…
Что бы вы сделали на моем месте?… учитывая, что находитесь в полуобморочном состоянии, при плохом питании и без внимания…
– У него галлюцинации!.. галлюцинации!..
– Если бы спускались под землю, я имею в виду в метро, не было бы галлюцинаций, милостивые дамочки!.. на восемьдесят шесть метров под землю!.. или на «стратосферном языке»?… я вам рассказывал, который вылетает из огня, бомб и полымя, почти над Робинсоном*[129] и тянется до озера Энгьен! уходит в озеро Энгьен на севере… Казино на краю языка… а? те, кто не видел этого, конечно, станут все отрицать!.. завистники!.. потолок рушится, Вселенная пустилась вскачь!
– Нет! нет! нет!
Если вам пришлось выслушивать множество народа, возможно, вы почувствовали себя следователем… О, все эти люди напористы, как и он! они все подвергают сомнению, как и он! делать нечего! Мир – клубок иллюзий, который, впрочем, все время куда-то катится, подпрыгивая, разматывается, нити миражей перепутываются, все держится на честном слове, и разлетается, как яйцо в ярмарочном тире… подумайте, какая это хрупкая система! и нужно ли прилагать такие усилия, чтобы… поверить не в то, так в другое! вера вере – рознь! я видел, как ушел Лютри, в небытие, в разрывах и огнях, пробитый шрапнелью в собственном куполе, со всеми своими умными приборами и личным имуществом… траектория падения из конца в конец, исполосованное небо! рухнул в бездну с еще тридцатью самолетами! да, кстати, по поводу Бебера? может, и его тянуло туда же? в самом деле? грозу всех бездомных котов, орущих на крыше! почему бы и нет? водовороты в тысячу завитков, это нечто!
– Может, его затянуло винтом самолета? – кричу я Лили.
– Да нет! он же был у девушек! спроси у них! спроси у них!
– Вы не видели Бебера?
Чертов кошмар, неблагодарная тварь! такой же кошмар, как и тот «тип-на-колесиках»! кстати! словечко об этом странном типе! одно слово, Жюль!
– Эй, ныряй! калека!
Я твержу ему не сто! тысячу раз! я ору! Жюль, обожаемый!
– Морда поганая! Глотка вонючая!
Он мне подает знак…
– Эй, послушай, в подвале есть все! и вот это! и вот это!
Я ему показываю… вот именно… вы меня понимаете?… у меня полно врагов по всему миру, готовых в любой момент заорать… «А, покушение!..» я больше ничего не скажу!.. не скажу, что с ними стало, их задницы привыкли уже ко всему!.. но то, что разрешено, да! другим! но не мне? о-ля-ля! мне? чтобы клубок мироздания, о котором я вам рассказывал, ну, тот, что держится на честном слове, рванул бы «хирошимически»!*[130] я подстрекатель!..
«Предавайтесь блуду»! это повсюду…
Лицеи и академии предаются однополой любви, бесконечная череда на все готовых жизнерадостных идиотов… но я-то рискую, меня обязательно остановят криком: «Стой!» этот парень, например, он из меня вытянул бы душу! Катастрофа! Я ужасно переживаю! это похуже, чем дыра в небе! хуже, чем после двадцати «крепостей»! это как вопль в общественном туалете!
– Слышите ли вы, что мелет этот сумасшедший? вы думаете, это правда? это возможно? это «хуже-не- бывает»?
Вот, гляньте, у меня пятнадцать «ордеров» в жопе…
Так вот, вы меня сделаете, благодаря мелочевке… мой член, который я ему предлагаю…
– Останови их, эй, обрубок! останови их!
Я требую, чтобы он остановил самолеты! он может сделать это одним мановением руки!.. «летающие крепости» повинуются движению его мизинца… и «москиты»… гляньте, они перестраиваются!.. и взмывают в облака!.. и ни один самолет не расстреливает Жюля! ни одна бомба не задевает мельницу!..
Под столом настоящая выгребная яма, всхлипы, хрипы, стоны, нечистоты… они ничего не понимают… они не видят окружающей круговерти… они воткнули башку в задницу соседа… они закрыли лица руками… они скрючиваются, съеживаются, сжимаются… переплетаются покрепче!.. поплотнее!.. поближе!..
– Ах, он меня толкает!.. свинья! он меня раздавит! хам! И
– Мои волосы! мои волосы! варвар!
Они осыпают друг друга оскорблениями.
Маленькая передышка… блеяние певички… снова начинается…
– Чему «всему»?…
Я тоже имею право высказать свое мнение!.. Я выстрадал это право! не то, что она! та, которая поет… а я не могу петь! слишком мне плохо… мое тело – один сплошной синяк!..
– Что ты собираешься делать? дура! отвечай? отвечай!
Я весь сине-зелено-желтый, от ударов! я летаю без продыху от одной стены к другой! я не хочу снова лезть под стол! я смотрю на небо! и вижу все! у меня разрывается голова, шишки, ссадины… обе лодыжки намертво застряли в щели, точно… неприкасаемые… подумайте о 3-м на лифте!
– Доносчик! чудовище! двуличный! бомбист!
Обычно самолеты не летали над Колэнкур, не пикировали над Колэнкур!.. не сбрасывали бомбы на Эпинет! они возвращались… на север! север!.. это он заставляет их отклоняться от курса! отклоняться!.. он сбивает их с курса и потом сталкивает… вспышки…
Консьержка снова набросилась на меня…
– Он хочет пить, доктор!.. он хочет пить!
И Лили…
– Бебер, Фердинанд! Бебер!..
У каждого свои заботы! нет таких, чтоб не подыхали, нет и клочка не стонущей от боли земли! но собственная маленькая мания прежде всего! прежде всего! в первую голову! и никак иначе! доказательство! эта, под столом, затягивает свое:
