– Раймон! Раймон! свидетельство! Раймон!
Откуда она пришла? из какого укрытия?
– Ты откуда? – спрашивает он.
– Свидетельство, Раймон! свидетельство! куда ты положил свидетельство?
– Свидетельство чего?
Он ничего не понимает… таращится…
– Свидетельство о браке, идиот!
– Где ты была, дорогая? откуда ты?
– От метро «Пигаль», урод!*[164]
Спринтерша!.. от «Пигаль» бегом бежать! не прошло и двух минут после отбоя! я понимаю, почему она без сил!.. вся улица Дюрантен!.. улица Дэрёр!.. улица Борн!.. и все это в гору!
– Дорогая! дорогая! – лопочет он.
– у тебя его нет? у тебя что, нет его?…
Она не выдерживает… бросается на него… шарит по карманам!.. ощупывает его!.. пиджак!.. брюки… ничего!.. он не сопротивляется!.. она ничего не находит!..
– Дорогая!.. дорогая!..
Придурок, заладил одно – «дорогая»! ей необходимо «свидетельство»!.. довольно!.. хватит!.. она убегает… по лестнице!.. по лестнице!.. она штурмует ступеньку… две ступеньки! обломки ступенек!.. она еще здорово ловкая, эта Дениза!..
– Дорогая! дорогая!
Она ушла! он бросается за ней… настоящая эквилибристка! она уже на третьем!
– Дениза! Дениза!
Он зовет Денизу!.. он орет вслед… «Любовь! Любовь!»
– Вы ее видели, а, доктор? это была точно она?
– Да, это была она!
Я убеждаю его, не хочу, чтобы он сомневался!.. «Да! да! да!»
– Дорогая! Дорогая Дениза!
Сейчас она ему ответит!.. они живут на 4-м… его шаги разносятся по лестнице… по лестничной клетке! а как остальные умудрились подняться?… они вскарабкались по обломкам? исчезли, как по волшебству! Никого больше нет в подъезде! ни единого из только что ползавших здесь?… они поднялись на лифте, точно!.. дети, старухи, тетки, мои гарпии, мадмуазель Блёз…
– Дениза! Дениза, дорогая!
– Чеееерт! Дееерьмо!
Это ее голос! голос Денизы! не может быть никакой ошибки!
– Это она! это она! – кричу я, чтобы он понял!
– Может, свидетельство сгорело?
Он мне осточертел со своими сомнениями!
– А Лили? Она не сгорела?
Внизу новая волна жильцов! толпа! оказывается, в доме живет множество народа! и совершенно разные люди!.. колеблющиеся… мычащие… рыдающие… чего-то желающие… отступающие!.. Злость… лестница!.. «как она качается… она еще дымится!.. и искореженные перила… мамаши кричат визгливо!.. не хотят, чтобы малыши поднимались… отцы тянут резину! тем хуже! бранятся! нам хорошо в привратницкой, всем вместе!.. в комнате я, Пирам, Рудольф, Мими, г-жа Туазель у буфета, оперлась о стену, и г-жа Норманс в обмороке под столом… Толстяк, ее муж, напротив… с другой стороны коридора, напротив… все еще в луже крови и дерьма… все еще в луже… ну и голова у него! поистине огромная! его голова, словно огромный запекшийся сгусток крови! его повязка набухла!.. от крови!.. вся голова – кровавое месиво!.. провал рта!.. он хрипит через этот провал!.. он храпит! о, проклятый громила, пусть себе и дальше спит, так будет лучше!.. черт возьми!.. он достаточно намял мне бока! исколошматил, обругал, потому что я не захотел возиться с его женой!.. дорогой Дельфиной! а теперь ему наплевать на его Дельфину! Он растерял все свои моральные принципы! Он храпит, а я, я должен изощряться! чтобы спасти его жену! целебным средством! его дорогую Дельфину! целебное средство! нужно еще найти флакон! и еще раз осмотреть его жену! Где эта несчастная? где же она?… а вот, совсем рядом!.. а я ее не увидел! нужно только наклониться! черт! ушибся лбом!.. о край!.. она под столом! идиот! может, у меня что-то с глазами? признаюсь… к счастью, у Пирама хороший нюх… он находит ее по запаху! Дельфина! Дельфина! она здесь… она лежит… но Пирам сбивает меня с ног ударами хвоста!.. своим опахалом! разошелся!.. вовсю!.. «Пирам! Пирам!»… вот оно: левая грудь потерявшей сознание мадамы… надо ее прослушать! слушаю… слушаю…я не ошибаюсь…я не принимаю шум в ушах за шумы ее сердца… мои собственные шумы, в моей голове!.. нет! внимание! я хорошо различаю!.. у меня превосходный слух!.. но они шепчутся!.. о, никакой ошибки!.. шепчутся!.. в углу комнаты!.. возле толстяка… это г-жа Ксантипп молится, честное слово! «Отче наш, иже еси на небе-си!..» уткнулась носом в плитку… стоя на мешке с надписью «Пассив»! на мешке с песком… она притащила этот мешок с песком из убежища, из метро.
– Эй, там! подождите минутку! да не шепчитесь же! я прослушиваю сердце, мадам! я прослушиваю!
Правда! ухом к груди… Г-жа Ксантипп, вам лучше замолчать… консьержка тоже бормочет… и не молитвы! ругательства! в мой адрес грозит!.. не небесам! мне! мне!
– Да замолчите вы, мусорщица!
Я перемещаю ухо… хорошо!.. грудь… очень хорошо! одновременно щупаю пульс… не могу ошибиться… «Хм! хм! хм!..» я ничего не говорю… Пирам выбирается из-под стола… отставленный зад напряжен… потягивается!.. поворачивается!.. я вижу, что он собирается сказать свое веское «Гаф!»… я глажу его, заставляю присесть, успокоиться… все! он скулит… он полная противоположность Дельфине!.. нужно закрыть ему пасть силой!.. обеими руками!.. «Хорошо. Хорошо, что ты хочешь сказать?»… он дрожит… я обнимаю его… с ним только так и надо: нежности! глажу его… он успокаивается… но это не все… может быть, если бы мне подняться наверх?… самому! я, наверное, нашел бы… может, не все сгорело? шприц?… ампулу?… камфару?… остальные же как-то карабкаются… дети, старики, толстые тетки… но сначала «целительное» средство!.. склянка!.. консьержка!.. пытаюсь растолкать эту тварь!.. вывести из состояния ступора!.. она получила достаточно тумаков, у нее расквашен нос!.. она качается, раскачивается… не отвечает… она уходит…
– Г-жа Туазель! шнур! шнур!
Слово, от которого она прямо подскакивает: шнур! Крикнешь: «шнур»! и она достанет вас из-под земли! в нашем доме больше не найти шнура!.. у нас автоматика… она выбросила все шнуры! жильцы открывали себе сами… нажимают кнопку «системы»… за два года до войны!.. но она сохранила ненависть к шнурам, к словам, к жильцам! она готова сожрать вас!
– Шнур! Шнур!
Я могу кричать сколько угодно… в ответ – молчание!.. куда она исчезла, эта кобыла?… сбежала?… не вижу ее здесь… пошла допивать?… все лекарство? я же помню, у нее был пузырек… она прятала его в кармане! а, вот и она!.. на той стороне проспекта… она сбежала!
– Шнур! Шнур!
Ору душераздирающе!.. пускай она от злости сбежала, но пускай же вернется! она делает вид, будто жутко занята! причитает! и все начинается заново! с Мими и Рудольфом! снова! а я кричу… подумайте! подумайте! она же ничем не рискует, подумаешь, услышит от меня пару крепких словечек! они вне себя! Тем хуже! хуже! они размахивают руками! все трое! как они бесятся! они стоят на тротуаре… я вижу их при дневном свете… впервые… на рассвете… ночью я не очень хорошо разглядел Мими, теперь я вижу… ее кринолин, воланы… она ничего не потеряла! боа, накидка, капор… я рассказывал вам, что победила консьержка… но не повергла Мими в прах! Мими сохранила свои украшения и свой парик! она снова готова к бою! тем более, что есть где развернуться!.. это не то что в коридоре! или в привратницкой!.. целый проспект в ее распоряжении!.. пустынный проспект!.. и только светящийся грохочущий поток! да изредка вспышки пламени! здесь!.. там!.. на мостовой… обугленные останки!.. деревья выгорели полностью… ни листика! и трое рыдающих от горя, стоят, дрожа, между платаном и «указателем»… остатками платана… Рудольф – в рванине… его сюр-хук растерзан… болтается клочьями… и только одна штанина… но не успокоенный! Не примиренный!.. топчутся у входа в гараж…*[165]
