поражает: не случайно известный историк Н.Я. Эйдельман назовет его ?отменным стилистом¦.
Алексей Петрович был кумиром среднего и боевого офицерства, но начальство не любило его за резкость, ?неумытую¦ правду и прямоту, и наградило завистливо-презрительным прозвищем ?герой прапорщиков¦. ?У Вас много врагов,¦ v сказал ему однажды Константин Павлович. v ?Я считал их, - отвечал Ермолов, - когда их было много, но теперь набралось без счету, и я перестал о них думать¦.
По возвращении в Россию популярный генерал, которого прочили даже в военные министры, был стараниями того же Аракчеева, а также начальника Главного штаба князя Петра Волконского (?Петрохана¦, как называл его Ермолов) удален подальше от Северной Пальмиры. В 1816 г. он был назначен главнокомандующим в Грузию, командиром отдельного Кавказского корпуса и чрезвычайным и полномочным послом в Иране. О своей успешной дипломатической миссии в Персию в 1816-1817 гг., в результате которой удалось сохранить все российские завоевания на Кавказе, Алексей Петрович написал специальное сочинение. Позднее оно было опубликовано анонимно П.П. Свиньиным в журнале ?Отечественные записки¦ (декабрь 1827 г. v март 1828 г.) под заглавием ?Выписки из журнала Российского посольства в Персию¦. В тексте то и дело проскальзывает cарказм, тонкая ирония автора. Читаем: ?Где нет понятия о чести, там, конечно, остается искать одних только выгод¦. О виднейшем персидском сановнике он пишет: ?В злодейское Али-Магмед-хана правление неоднократно подвергался он казни и в школе его изучился видеть и делать беззаконие равнодушно¦. А вот как глумится он над самовольным захватом власти правителем Фетх-Али: ?Шах имел хороших лошадей, оставалось только уметь приехать скоро...Здесь не всегда нужны права более основательные¦.
?Ермолов наполнил [Кавказ] своим именем и своим Гением¦ v cказал А.С. Пушкин. И, действительно, значение сего генерала в истории края трудно переоценить. Властной и твердой рукой управлял он Кавказом, действуя планомерно и расчетливо, соединяя жестокость и суровость с уважительным отношением к мирному населению. Ермолов провел ряд военных операций в Чечне, Дагестане и на Кубани, построил новые крепости (Грозная, Внезапная, Бурная), усмирил беспокойства в Имеретии, Гурии и Мингрелии, присоединил к России Абхазию, Карабахское и Ширванское ханства. Он поощрял развитие на Кавказе торговли и промышленности, улучшил Военно-Грузинскую дорогу. При нем создавались лечебные учреждения на минеральных водах, был основан Пятигорск, а из крепости Кислой вырос город Кисловодск.
?Деятельность его была неимоверная, - поясняет очевидец, - в одно время он и сражался, и строил, и распоряжался, награждал, наказывал, заводил, проверял, свидетельствовал. Спал он по 4 и 5 часов в день, на простом войлоке, где случалось¦. Он привлекал к себе на службу cпособнейших людей; в обучении же и воспитании вверенных ему войск возрождал суворовские традиции, за что солдаты и офицеры платили ему неподдельной любовью. Авторитет Ермолова на Востоке был столь велик, что Хивинский хан обращался к нему не иначе, как ?Великодушный и великий повелитель стран между Каспийским и Черным морями¦. А один флигель-адъютант скажет потом, что если бы Ермолов приказал присягнуть даже иранскому шаху, никто на Кавказе не посмел бы его ослушаться (за такие ?возмутительные¦ слова Николай I сошлет сего правдолюбца в Сибирь).
Но и, будучи проконсулом Кавказа, без юмора Ермолов никак не обходился. ?Остроты рассыпаются полными горстями, - писал о нем тогда А.С. Грибоедов, - ругатель безжалостный, но патриот, высокая душа, замыслы и способности точно государственные, истинно русская, мудрая голова¦. Вот высказывания Ермолова той поры. О жуликоватом епископе Феофилакте, с которым конфликтовал, Алексей Петрович заметил: ?Я чувствую руку вора, распоряжающуюся в моем кармане, но, схватив ее, я вижу, что она творит крестное знамение, и вынужден целовать ее¦. А прибывшему на Кавказ миссионеру-евангелисту Зарембе он посоветовал: ?Вместо того, чтобы насаждать слово Божье, займитесь лучше насаждением табака¦. Ермолов был горазд и на меткие, удивительно точные прозвища, схватывающие самую суть человека. Своего сослуживца, графа Сергея Кузьмича Вязмятинова, вялого и нерасторопного, он нарек ?тетушка Кузьминишна¦, а безынициативного графа И.В. Васильчикова v ?матушка-мямля¦.
Положение Ермолова переменилось коренным образом после вступления на престол Николая I. Сей самодержец с самого начала не доверял даровитому генералу, а после того, как тот промедлил с приведением к присяге Кавказского корпуса новому царю, недоверие это усилилось. По Петербургу поползли нелепые слухи, будто бы властолюбивый проконсул намерен отделить Кавказ от России. Масла в огонь подлило и то, что Ермолов привечал у себя на Кавказе сосланных декабристов. Когда военный министр, член следственной комиссии А.И. Чернышев стал преследовать своего родственника, декабриста З.А. Чернышева, в надежде получить наследственный графский майорат, Ермолов обронил: ?Что ж тут удивительного: одежды жертвы всегда поступали в собственность палача¦. Но угодливым николаевским клевретам, стремившимся всячески обвинить неугодного царю Ермолова, так и не удалось установить его причастность к тайным обществам и заговорам.
Тем не менее, когда в 1826 г. в Грузию вторглась персидская армия, Николай I использовал это для обвинения Ермолова в непредусмотрительности. Он послал на Кавказ генералов И.И. Дибича и И.Ф. Паскевича, поручив последнему командование над войсками. А что Алексей Петрович? Как образно сказал о нем историк, ?старый лев не пожелал тянуть агонию своей власти на Кавказе¦. Он подает прошение об отставке, мотивируя его тем, что ?не имел счастья заслужить доверенности его императорского величества¦. Но напрасный труд! Государь подписал приказ о его увольнении еще до этого прошения! Ермолов покидает край, бросив напоследок своим преемникам, любимцам царя Ивану Дибичу и Ивану Паскевичу, горькие и едкие слова: ?На двух ваньках далеко не уедешь!¦ (?ванька¦ v наименование плохонького извозчика). Лавры побед над персами достались, конечно, Паскевичу, который получил от Николая почетное звание графа Эриванского. Алексей Петрович прекрасно понимал, что своими успехами этот ?воевода¦ обязан выученным им, Ермоловым, войскам, а также трусостью неприятеля. ?Он сравнивал его [Паскевича v Л.Б.] c Навином, перед которым стены падали от трубного звука, и называл графа Эриванского графом Ерихонским. ?Пускай нападет он, - говорил Ермолов, - на пашу умного, не искусного, но только упрямого...- и Паскевич пропал!¦ v вспоминает Пушкин, посетивший к тому времени уже отставного генерала Ермолова.
То, что яркий и самобытный российский деятель был удален от дел императором Николаем, вполне понятно и объяснимо. ?Ему нужны были агенты, а не помощники, - говорил о царе А.И. Герцен, - исполнители, а не советники, вестовые, а не воины. Он никогда не мог придумать, что сделать из умнейшего из русских генералов v Ермолова, и оставил его в праздности доживать свой век в Москве¦. В этом же духе высказывался о Николае и сам Алексей Петрович: ?Ведь можно было когда-нибудь ошибиться: нет, он уж всегда как раз попадал на неспособного человека, когда призывал его на какое-либо место¦.
Между тем Первопрестольная с восторгом встречала опального Ермолова. Известная графиня А.А. Орлова-Чесменская пожелала предоставить ему одно из своих богатейших поместий. А когда он появился в Московском дворянском собрании, все повскакивали с мест и бросились к нему навстречу, а жандармы потом доносили в Петербург, что генерал остановился насупротив портрета государя и грозно посмотрел на него.
Общественное мнение было расположено явно в пользу Ермолова. Любопытно, что судьбу его не обошли вниманием и русские баснописцы. Классик жанра И.А. Крылов сочинил басню ?Булат¦ (1830 г.), где в иносказательной форме порицает царя за отлучение от дел видного государственного мужа. Речь идет здесь о ?Булатной сабли остром клинке¦, который используется явно не по назначению: некий простолюдин
