Потом постреливал по ним.
Он неопределим, как запах,
И, как налим, неуловим.
Поэт, а на фото сплошной генерал:
Медаль за Канны, медаль за Ваграм.
Все города, вероятно, брал
Этот галопщик по всем фронтам!
Фигаро здесь, Фигаро там…
Все быстрее, все скорее
Льется, льется речь его:
Тут и ямбы и хореи,
А сказать-то нечего.
Он пишет прозу и стихи,
Он пишет пьесы и статьи.
Критиковать его боюсь:
Он важен, как домашний гусь,
Что плавает, летает
И по земле ступает.
Ни щука, сокол, ни олень
Того не могут по сей день.
Сказали дураку, что он философ,
С тех пор повсюду — паки-паки -
Взамен проблем или вопросов
Сует он вопросительные знаки.
«Ошибки, ошибки…» Как на трубе,
Гремишь обо мне ты и плачешь при этом.
Одну бы такую «ошибку» тебе,
Глядишь — и ты, миленький, стал бы поэтом.
Позови меня, позови меня,
Позови меня, позови меня!
(Сельвинский)
Позови меня, позови меня,
Хоть когда-нибудь позови.
(Рождественский)
Сидит в бумажном он листе
С улыбкой страшной на лице.
(Сельвинский)
Молчит кузнечик на листке
С безумной мукой на лице.
(Вознесенский)
Большой рояль от блеска бел,
Подняв крыло, стоял, как айсберг.
(Сельвинский)
Черный айсберг рояля.
(Жмуринская)
Огнями очерченный пароход.
(Сельвинский)
Крымский мост, очерченный огнями…
(Карасев)
Человек выше своей судьбы.
(Сельвинский)
