Резервные возможности человека

потенциальные. Третьи, потому что мое Я связано с ними только через моего Другого.

И когда в нашу внутреннюю речь входит Третий, диалог становится сложным диалогом. Впрочем, третий может быть не обязательно человек. Т.А. Флоренская понимала под Третьим смысл, духовное единство, в предельном случае, вероятно, Бога. «Взаимная обращенность к Третьему в диалоге – это, в сущности, обращенность к своему духовному единству, но не как к отвлеченной идее, а как к живому Лицу» [29, с. 140].

Человек, соперничающий со своими собственными Двойниками, за место под солнцем, еще меньше склонен принимать Третьего, точнее расширять свое сознание до таких пределов, чтобы через внутреннее пространство Другого, войти в мир Третьего. Наверное, редко кто сможет повторить за М.Цветаевой, обращаясь к сопернице (Другой для моего Другого): «Соперница, а я к тебе приду»

Я ей скажу, утешь меня, утешь
Мне кто-то в сердце забивает гвозди,
Я ей скажу, что ночью ветер свеж,
И горячи над головою звезды.

Впрочем, расширение внутреннего пространства до столь дальних пределов иногда все-таки возможно. Третий (Другой твоего Другого) может вызывать интерес.

«Кто ты теперь
С кем ты сейчас /…/
Крылат ли он? Когда он приходит,
Снимаешь ли ты с него крылья
И ставишь за дверь?

(Б.Гребенщиков)

Интерес к Третьему. Принятие Третьего. Как много в фантастической литературе встреч с двойниками, так редко поднимается вопрос о Третьем. Я могу назвать лишь несколько произведений такого плана. Из зарубежных авторов, наверное, наиболее «триопсихологичным» является Жерар Клейн, автор известного романа «Непокорное время». И вновь, мир Жерара Клейна – многомерен, иные реальности, располагаются у него не только в пространстве или времени, но и в вероятности. Возникают вероятностные миры, которые существуют (вероятность равна 1), которые могут существовать (с вероятностью чуть меньшей единицы) и совсем маловероятные миры. В каждом из миров обитают свои Двойники. Впрочем, с некоторыми из них приходится сражаться, другие приходят на помощь, чтобы совместными усилиями добиться создания единой многомерной реальности. И лишь в такой сложнейшей внешней Вселенной с бесконечным вариантом прошлого, настоящего и будущего (с дополнительными временными и пространственными измерениями), автор создает сложных людей с сложными социальными отношениями.

«– Эмоциональный мир человеческого существа, – продолжил Даалкин, – отличается невероятной сложностью. На всем протяжении жизни оно теснейшим образом связано с теми, кто его окружает. Оно может в полной мере проявить себя только благодаря окружающим. Естественно, человек не способен наладить равные эмоциональные отношения со многими людьми, но нескольких из них он может любить почти в равной степени. В этом случае он внутренне обогащается больше, чем, если связан лишь с одним лицом. Одновременно он способствует обогащению тех, с кем общается[16]»

По крайней мере, для художественных произведений вырисовывается закон: чем многомернее внешний мир, в котором приходится действовать герою, и чем более позитивно изображены эти иные грани реальности (в другом измерении живут не зловещие монстры, а вполне приличные существа), тем сложнее внутренний мир главного героя, тем легче ему принять Другого и почувствовать интерес и симпатию к Третьему.

В сильной форме интерес к Третьему появляется у В.Рыбакова, например, в романе «Гравилет „Цесаревич“. „Гравилет „Цесаревич“ – это не просто роман об альтернативной истории (что было бы, если бы революция 17 года не победила, и вместо коммунистического вчера был бы построен прекрасный „триопсихологичный“ мир). Вселенная Рыбакова многомерна – существуют два мира: тот настоящий и наш нынешний; а главный герой оказывается „на грани“ между двумя мирами. Как пишет критик, характеризуя роман: „Гравилет „Цесаревич“ выдержан именно в этом, оптимистическом варианте миропонимания. Мне до сих пор приятно вспоминать это радостное откровение: «Братцы! Мы с вами живем в кристалле!“ А незабвенное «Вселенная есть кристалл, дайте денег“! Как здорово узнать, что нашему миру просто закапали препарата Рашке, повысили агрессивность, и он стал тем, что мы видим. И жертвы, и страдания бессмысленны – все это лишь кристалл размером с апельсин. К тому же созданный специально, чтобы хорошим было плохо (в чем, честно говоря, я никогда и не сомневался). А настоящий мир – там, где князь Трубецкой летает на гравилетах, где любовницы дружат с женами и никто и слыхом не слыхивал о гестапо… Но позвольте! А как в него попасть-то, в настоящий мир?! Где он?![17]».

Выводы.

1. Чувствование – это сложное этико-эмоциональное образование экзистенциального характера, способное создавать «единое душевное пространство», где исчезают на некоторое время границы между внутренним и внешним, между Я и Другим. Чувствование связано с взаимоотношениями, и, благодаря формированию «пространства единения», может служить способом познания Мира, особенно мира Другого человека. По аналогии с мышлением, можно выделить дивергентные (расходящиеся) и конвергентные (сходящиеся) формы чувствования.

2. В наших экспериментах обнаружен феномен существования трансперсональных взаимодействий: а именно, связей между образами Других во мне и ими Самими, между воображаемыми диалогами с другими людьми и реальными отношениями и разговорами. Этот феномен также связан с развитием у человека дивергентного чувствования. Не существует однозначной интерпретации этого явления: возможно, индивид на глубоком, почти неосознаваемом уровне, реально открыт для восприятия исходящих от других людей переживаний (хотя бы в условиях эксперимента), или же он может конструировать их Я в своей внутренней реальности за счет собственного психического материала, причем воспроизводя их внутреннее своеобразие до такой степени, что ожидаемые мысли и чувства этих Я совпадают с мыслями и чувствами реальных других…

3. На глубинном уровне дивергентное чувствование обеспечивает пространство единения для Себя и Другого, представляя сложное множественное Я, расширяющееся за счет включения в себя Других (наличие в сновидениях в качестве главного действующего лица ассоциированного образа «Я с компанией»). На уровне внутренней речи оно связано со сложным диалогом – вербальной формой, при которой индивид представляет себя глазами Другого, рассказывающего о нем кому-то Третьему. По содержанию сложный диалог представляет с обой фантазии и в этом качестве является необходимым свойством творческой личности. В психике у таких людей проявляется глубинный архетип Братства.

В художественной литературе развитие дивергентного чувствования связано с сочетанием четырех тем: многомерность Вселенной (параллельные миры, дополнительные измерения и т. д., причем отношение к нему автора положительное), положительного отношения к собственному Двойнику, принятие