Уже ясно, что в Крыму катастрофа.[61] Готовились готовились и обоср. лись. Долбое…ы. Войска немного научились воевать, а генералы все заседают. Я докладывал Кобе, в Крыму неладно. Можно крепко провалиться. Он сказал, я на Мехлиса[62] надеюсь.
У Тимошенко и Мыкыты дела тоже пошли что то не так. Хвалились хвалились, убедили Кобу, а выходит тоже х…ево. Как бы и там не провалились. Это сейчас ни к чему. [63]
Пока непонятно, будет второй фронт или нет. Время пока есть, но эти муд…ки будут тянуть до последнего. А нам очень помогло бы. Хреново то, что не знаешь, на что расчитывать (так
Может что Вячеслав добьется?[64]
Я завершаю свой анализ обстоятельств Харьковской операции Тимошенко и Хрущёва, начатый в комментарии к дневниковой записи от 12 января 1942 г. и продолженный в комментарии к дневниковой записи от 30 марта 1942 г.
12 мая 1942 г. наше наступление на Харьков началось вполне успешно. Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер в тот день записал в своём служебном дневнике:
«Противник ведёт сильные атаки под Волчанском и против 8-го армейского корпуса 6-й армии; его цель — Харьков. Противник наступает при поддержке нескольких сот танков (в обоих районах) и имеет значительные первоначальные успехи…»
Успехи действительно были. За первые три дня наступления две ударные группировки Юго- Западного фронта прорвали оборону в полосах до 50 км каждая и продвинулись вперёд в районе Волчанска на 18–25 км, а от Барвенковского выступа — на 25–50 км.
Известный читателю физик (а во время войны артиллерист) Олег Дмитриевич Казачковский позднее вспоминал:
«…Поначалу все шло по плану… Прорвав оборону немцев, наши войска за 2–3 дня продвинулись километров на двадцать. Уже завиднелись трубы харьковских заводов (/ —
Гальдер делал тревожные записи до 17 мая, а затем записал: «Можно считать, что кризис хотя и не окончательно, но уже почти миновал». Зато начался кризис нашего наступления, который быстро перерос в катастрофу.
Как известно, в те же дни мы получили катастрофу Крымского фронта, а теперь произошла и Харьковская. Потери убитыми, пленными и пропавшими без вести составили 171 тысячу человек, ранеными — 106 тысяч человек. Погибли заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, генералы А.М. Городнянский, К.Л. Подлас, А.Ф. Анисов, Ф.Г. Маляров, Л.В. Бобкин, Д.Г. Егоров, Ф.Н. Маты кин, З.Ю. Кутлин, И.В. Васильев, бригадные комиссары И.А. Власов и А.И. Попенко.
Собственно, тогда положение дел не оказалось катастрофическим в масштабах всего советско- германского фронта (оно крайне обострилось лишь к осени 1942 г.). Но две крупные неудачи одновременно, да ещё в предвидении двух успехов — это было чересчур.
Вина командования, и особенно Мехлиса как представителя Ставки в Крыму, была очевидной. Вина Тимошенко и Хрущёва — если смотреть на их действия с чисто военной точки зрения, была, на мой взгляд, далеко не так очевидна.
Между прочим, у того же Олега Дмитриевича Казачковского я нашёл совершенно неожиданное объяснение того, почему могло неожиданно застопориться так успешно начавшееся наше наступление на Харьков. Гвардии майор Казачковский пишет:
«И тут появилось… одно осложняющее обстоятельство. На достигнутом рубеже находились немецкие продовольственные склады, заготовленные к их предстоящему наступлению. Там было всё, что душе угодно, включая и шнапс. Вот наши, как говорили, и не замедлили соответственно отметить свой успех. Какое уж после этого наступление!
Немцы подтянули резервы и крупными силами начали контратаку. Пришлось перейти к обороне…»
Что ж, эта причина тоже могла оказаться значащей. Но тут уж Военный совет Юго-Западного направления и вовсе был ни при чём! Тут надо винить расейский «ванькизм», веками воспитывавшийся в определённой части русского народа «русскими» царями.
Так или иначе, под Харьковом нас тоже постигла катастрофа. Тем не менее повторяю, я не очень бы винил в этом не только Тимошенко, но даже Хрущёва,
Здесь просто нашла коса на камень. Произошло фатальное и
Особенно это хорошо видно при взгляде на карту.
Сталин целью весеннего наступления ставил освобождение Харькова и значительной части Украины при продвижении на Запад в общем смоленском направлении. Затем, особенно если бы союзники открыли хотя бы завалящие, но реальные боевые действия в Европе, можно было летом успех развивать. В то же время Сталин вполне мог предполагать удар немцев на Москву — за это говорило многое.
К тому же имелись обстоятельства, давно замалчиваемые. Во-первых, с целью отвлечения внимания от операции «Блау» в ОКХ была разработана операция «Кремль» (ложное наступление на Москву), и это была не просто бумажная дезинформация — дислокация немецких войск позволяла думать, что немцы собираются наступать на Москву всерьёз. К тому же 20 июня 1942 г. нами был захвачен самолёт с начальником оперативного отделения 23-й танковой дивизии майором Рейхелем, имевшим при себе «исключительно важные
Скорее всего их имел в виду Сталин, сказав б ноября 1942 г. на торжественном заседании в Москве, посвящённом 25-й годовщине Октября, следующее:
«Недавно в руки наших людей попал один немецкий офицер германского генштаба. У этого офицера нашли карту с обозначением плана продвижения немецких войск по срокам. Из этого документа видно, что немцы намеревались быть в Борисоглебске 10 июля этого года, в Сталинграде — 25 июля, в Саратове -10 августа, в Куйбышеве -15 августа, в Арзамасе — 10 сентября, в Баку — 25 сентября…»
Из сказанного Сталин делал вывод, что главной целью немецкого летнего наступления был обход Москвы для последующего удара по ней. Он говорил так даже тогда, когда немцы нанесли главный удар на юге, дойдя до Сталинграда, Ростова, Орджоникидзе и Новороссийска.
Но Гитлер решил провести — как основную — операцию «Блау» по захвату Кавказа. И план его был очень неглуп! Первый удар предполагалось нанести от Курска к Воронежу, создавая ложное впечатление поворота на север к Москве — чтобы удержать наши резервы от переброски на юг.
Затем Гитлер и Кейтель намеревались дойти до Воронежа, обойти его, не ввязываясь в бои за город, и на предельных скоростях танковых соединений рвануться к большой излучине Дона у Калача, а оттуда обеспечить основное движение на Северный Кавказ к Ставрополю, к нефтепромыслам Майкопа, Грозного и, наконец, Баку.
Кроме того, Гитлер предполагал обеспечить наступление на Сталинград, чтобы перерезать движение судов по Волге, а также наступлением на Новороссийск и далее на Туапсе и Батуми окончательно лишить Россию нефти.
Как отмечали советские авторы в 70-е годы, главной тонкостью немецкого плана считался именно быстрый поворот крупных танковых сил от Воронежа к югу. Забегая вперёд, замечу, что где тонко, там и рвётся. Увы, дальнейший анализ выходит за рамки комментария, но надо заметить, что в мае 1942 г.
