— Да заткнись ты, дай дослушать, — одернул его кто-то.
— Ну и что, парни, а потом эта богиня войны подошла ко мне. Очень близко подошла. Меня словно током пронзило! А она ещё вдобавок продолжала меня гипнотизировать своими бездонными глазищами. Тут я понял, что время терять хватит, только вот куда нам пристроиться? Пол в боксе грязный и твердый, табуретка слишком мелкая для этого, и тогда я ухватил ее за упругую задницу и уложил прямехонько на ракету, повдоль и аккурат между хвостовых стабилизаторов, благо парень я тогда был здоровый. Ну а дальше я, наверное, не буду рассказывать, а то мало ли — знаю я вас всех плохо, пространство у нас замкнутое…
— Лушников, я тебя сейчас пристрелю, понял? — Порсейский щелкнул затвором автомата.
— Ладно, уболтали, — усмехнулся Лушников. — В общем, земляки, все это окончательно пожгло мои предохранители, я спустил штаны и набросился на изнемогающую от желания капитаншу. Стою, значит, в наушниках, делаю свое дело, держу ракету за стабилизаторы, чтобы она не вращалась в штативе, и слушаю всякую белиберду, которую несут мужики из «ЗИЛа». А те, видимо, солярочных выхлопов нанюхались и зачем-то начали, согласно положению, требовать от меня всяких регламентных операций с «изделием». А на кой оно мне сдалось, если передо мной лежит другое «изделие» с роскошными формами. Ну и я, опьянев от этой бабы, на просьбы, звучащие в наушниках — «вращать ракету», «качать ракету» и тому подобное, — распалившись, просто крою дружбанов из грузовика трехэтажными матами, чем завожу мою неутомимую подругу ещё сильнее. Ракета под нами ходит ходуном, заставляя, по-видимому, зашкаливать большинство датчиков на тестирующей аппаратуре. Вдруг девчонка протягивает руки, срывает с меня наушники, а потом микрофон и подносит его к своей шее. В этот момент к моим невероятным ощущениям добавляются еще и слуховые: моя капитанша, оказывается, оглушает бокс стонами. А теперь к нам подключаются и бедолаги из «ЗИЛа», прослушивающие нашу оргию в своих наушниках… «Товарищ капитан, что это вы делаете с ракетой?» — раздался вдруг сзади истеричный голос, в котором смешались гнев, испуг и удивление. Я обернулся: мама родная — у входа столпилось несколько человек, в основном членов комиссии. Вопрос принадлежал полковнику, стоявшему неподалеку. И тут я понял, что они же в полумраке не видят свою коллегу по комиссии, разлегшуюся на ракете, и со стороны могло показаться, что я, придерживая ракету за стабилизаторы, дую ее прямо в сопло…
В кабине дружно грянул хохот.
— А почему он капитаном тебя назвал? — сквозь слезы спросил Порсейский.
— Так на мне же ее китель был наброшен, — разъяснил Лушников. — В этот момент, правда, все прояснилось, так как моя незнакомка неожиданно испытала оргазм. Вот ведь женщина! А ракета кричать не может, это ясно даже полковнику ПВО.
— Ну ты и вляпался! — прокомментировал Горин.
— Мало того, — добавил Лушников. — Оказывается, по рации я посылал на три буквы полковника, которому вздумалось тряхнуть стариной и самолично поучаствовать в тестировании «изделия». Послушал он и бросился смотреть, что в боксе происходит…
— Да-а, — протянул Порсейский, отдышавшись. — И много тебе впаяли?
— Наряд вне очереди, — ответил Лушников.
— Всего? — удивился Порсейский.
— Ну а что я такого сделал — просто задремал немного, сидя на табуретке, а сексуальная капитанша мне просто приснилась. Ты что, Порось, такого же не бывает на самом деле! — Лушников хлопнул его по спине.
Компания снова отреагировала дружным хохотом.
— Думаешь, я тебе поверил? — Порсейский густо покраснел.
Горин проснулся оттого, что грузовик остановился.
— Приехали, командир, — Лушников тряс его за плечо.
Снаружи пришлось поморщиться от яркого солнечного света. Влажность ощущалась еще сильнее, чем в лагере — видимо, река была совсем близко.
— Как планируется нас забрать обратно? — спросил Артем у водителя.
— Да здесь же, наверное, — невнятно ответил тот,
— А разве Вараксин не давал на этот счет четких указаний? — удивился Горин.
— Я думал, он вам давал, — пожал плечами водитель.
— Странно, ну что ж. Передайте подполковнику, чтобы отслеживал сигнал с оборудования. — Горин достал индикатор обнаружения — тот безмолвствовал. — Когда мы добудем его, то вернемся на это самое место. И еще, я хочу, чтобы вы обязательно запомнили эти слова и передали Вараксину: если только нам покажется, что нас подставляют, его гребаная железка будет уничтожена. Договорились?
Водитель кивнул и забрался в кабину.
Артем достал планшет с картой, сориентировался в направлении, и команда углубилась в чащу. Сзади завелся грузовик, гул которого вскоре стих.
— Честно говоря, не нравится мне это все, ой как не нравится, — тихо произнес Лушников, приблизившись к Горину.
— Мне тоже, — согласился Артем.
Группа двигалась, стараясь производить как можно меньше шума. Устные переговоры сменились условными знаками. Особо тяжело молчание давалось, наверное, Лушникову. Пробирались меж буйной растительности, выстроившись в цепь. Каждый был максимально внимателен. Теперь уже было точно ясно, что собрались только профессионалы — все делали именно то, что полагается, никаких ошибок, ничего лишнего.
Вскоре под ногами захлюпало. Подошвы армейских ботинок утопали в грязной жиже.
— Вот черт! — выругался Горин. — Еще этого не хватало. Лушников, не одолжишь немного воды? — Артема с самого начала пути мучила жажда, обжигающая влажность испарений пронизывала внутренности, в уголках рта выступил горьковатый налет. Свою фляжку он уже давно опустошил.
Хлебнув теплой воды, Горин обтер рукавом губы. От непривычных нагрузок покалывало в правом боку, рои насекомых все время пытались облепить лицо, удовольствие то еще…
В этот момент кто-то из впереди идущих поднял вверх руку и присел на корточки. Остальные тоже присели и замерли, взяв оружие на изготовку и обшаривая глазами окрестности.
— Смотрите, здесь какая-то фигня, — позвал боец, давший сигнал остановки.
Все собрались возле него. Впереди, примерно в паре метров, едва просматривалась прозрачная стена.
— Как тебе только удалось ее заметить? — удивился Порсейский.
— Что это такое, Горыныч? — спросил Лушников.
— Для начала надо осмотреть здесь все поблизости, — ответил Горин. — Давайте-ка в обе стороны метров на сто.
Через некоторое время члены группы снова собрались вместе.
— Вроде все тихо, — доложил Лушников. — Стенка тянется в обе стороны, похоже, очень прочная. Глухо, как в танке. Высотой метров пять-шесть.
— И она закругляется, — добавил Артем. — Если это забор, то мы, похоже, заперты внутри какой-то территории.
— Что это еще за приколы? — Порсейский подошел к стене и ударил по ней ботинком. — Точно прочная, стерва! Неужели бронестекло?
— А вот мы сейчас проверим, — Лушников вскинул «АКМС». — Ну-ка, Порось, поберегись.
Бойцы вышли из зоны возможного рикошета, и Лушников дал по стене очередью. После этого бросился осмотреть результат.
— Вот гады! — выругался он. — Точно бронестекло — лишь неглубокие выщерблины остались. Эх, жаль, взорвать нечем…
— Ну почему же, — Горин направил на стену свой гранатомет. — Только теперь подальше все отойдите.
Выстрел из подствольника отдался в ушах, после чего вместо ожидаемого разрыва снаряда последовал гулкий звонкий удар. Граната отскочила и скрылась в траве.
— Ну-ка еще попробуй, — посоветовал Лушников и закрыл ладонями уши.
