что это вражеские разведчики, и сильно переживал, что они застигнут меня врасплох под деревом. Но потом мне стало еще страшнее — это был очень большой крокодил. Он тяжело полз по земле, а из его зубастой пасти вытекала слюна. Он, наверное, был голодный и привлекся запахом помоев, которые я вывалил неподалеку.
Я боялся пошевелиться. Кричать тоже не мог. Крокодил замер и принюхался. Наверное, сквозь помои он учуял меня. В этот момент откуда-то сверху на крокодила прыгнул второй. Он был очень грязный или очень черный. Я тогда не удержался и громко закричал по-узбекски. Но звери не обращали на меня внимания. Второй крокодил был сильнее — он кусал первого зубами и топтал ногами. Оба они жутко выли. Наконец, второй крокодил встал на задние лапы, словно черный шайтан, выпустил из лапы длинную саблю и разрубил первого пополам. Потом этот шайтан ушел, а я еще долго сидел и боялся. Этим и объясняю свое долгое отсутствие.
5 августа 1968 г. Подпись
Ирина уже в который раз пробежалась по строкам рапорта, затем заново прочла выделенные места в записной книжке, куда она занесла показания очевидцев недавней трагедии с певицей Эльвикой. Отмеченными были описания наряженного монстром убийцы.
К рапорту скрепкой была прикреплена копия документа о досрочном увольнении рядового Амербаева в запас по причине «психической травмы». А также справка из ташкентской психиатрической больницы о том, что смерть пациента Амербаева наступила в результате кровоизлияния в мозг.
Весь день Горин пролежал в ванне, оставив форточку в комнате открытой. Это вносило некоторые неудобства, но с ними, в частности, с уличным шумом, приходилось мириться. Обусловлен этот компромисс был тем, что с некоторых пор в уличном воздухе появился необычный запах. Чуткий нос Артема, уловив его однажды, с тех пор старался не прекращать вдыхать его. Это был невероятно притягательный, но очень слабый аромат, теряющийся в многообразии городских запахов. Тем не менее, Горин всегда умудрялся различать его. Какое же растение цвело в эту пору и так благоухало?
Вот и сегодня он впустил уличный воздух, содержащий в себе удивительный и желанный оттенок. Только вот где-то после десяти вечера покой Горина был омрачен оглушительной и безобразной музыкой, изрыгаемой из дома напротив. Фальшивые голоса с пафосом надрывались о вертолетах, бросающих тень на ущелья. о горящих БТРах, о цинковых гробах и не дождавшихся девчонках. Музыка била по ушам, тексты, далекие от реальности, заставляли морщиться. Артем, промучившись несколько часов, выбрался из воды и подошел к окну. Здоровенные колонки стояли в открытом настежь окне, рядом с которым на балконе стояло трое парней в спортивных костюмах. Они курили и пили пиво из бутылок.
Артем утопил кнопку звонка. Когда дверь распахнулась, из квартиры хлынула оглушительная песня про попавший в засаду десантный взвод, громкие голоса, пьяный женский смех, терпкий запах алкоголя, апельсинов и чего-то пережаренного. На пороге стоял покачивающийся парень в шортах и с голым торсом.
— Ты к кому, земляк? — заплетающимся голосом спросил он и отхлебнул пиво из бутылки.
— Я жилец из дома напротив! — Горин старался говорить громко, чтобы перекричать шум.
— И че?
— Ваша музыка мне мешает. Не могли бы вы убавить громкость? — вежливо попросил Артем.
— Диман, ну ты где? — к дверям подошел крепко сложенный парень в спортивных штанах и тельняшке.
Он выглядел чуть трезвее своего друга.
— Вот этому «духу» наша музыка не покатила, — парень в шортах махнул бутылкой в сторону Артема.
— Этому? — бесцеремонно ткнул пальцем Горину в плечо парень в тельняшке.
— Против музыки я ничего не имею, — попытался объяснить Артем. — Я просто прощу уменьшить громкость до разумных пределов…
— А вот это, бля, видел? — парень в тельняшке сунул Горину под самый нос здоровенный кулак со свежевыколотым на нем изображением якоря. — Сегодня я дембель праздную и ты, сучок, будешь слушать эту музыку вместе со мной. Я за вас, хорьков сухопутных, два года в морской пехоте здоровье гробил, так что один день ты, сука, потерпишь!
К двери подтянулись другие обитатели квартиры. Они пили пиво и ухмылялись, наблюдая, как их отслуживший дружбан учит жизни какого-то гражданского недоумка.
— Сам-то раньше служил или под мамкиной юбкой от военкомата пропрятался? — эта острота дембеля вызвала всеобщий пьяный гогот.
— Мать свою я не помню, — спокойно ответил Горин. — Но помню одного приятеля, отслужившего три года боевым пловцом, — он сделал ударение на цифре «три». — Так вот, этот мой приятель искренне не понимал: как можно всю службу красить заборы и месить цемент, а потом с чистой совестью носить тельняшку. Он и по сей день к морским пехотинцам неравнодушен: как поймает такого, так сразу ему «сливу» к носу привешивает…
Договорить не дал помеченный «якорем» кулак парня, врезавшийся Артему в зубы.
— Мы этих боевых пловцов как щенков топили! — рявкнул дембель, озираясь на своих дружков. — А тебе, падла, если сейчас не сдернешь отсюда, я ноги из жопы вырву! — он замахнулся на Горина еще раз.
— Ну, хорошо, — Артем, к удивлению присутствующих, никак не отреагировал на полученную только что оплеуху. — Тогда поставьте нормальную музыку, а не тот бред, что сейчас играет, — с этими словами он вынул кассету с записями Эльвики и передал парню в тельняшке.
Ее тут же выхватил тот, что был в шортах.
— По-твоему, это музыка? — он потряс кассетой в воздухе. — Да пацаны про жизнь поют, про то, как умирают, чтобы вот такие шлюшки могли здесь на гражданке ноги раздвигать перед козлами вроде тебя! — он швырнул кассету на пол и растоптал ее ногой.
— Зря ты так, — покачал головой Артем. — У этой девочки тоже были свои принципы, и она погибла из-за них. Ну, ничего, у меня дома еще есть ее кассеты, я сейчас принесу… — Он развернулся и начал спускаться по лестнице.
— Учти, мужик! — парень в шортах выскочил на лестничную площадку. — Если ты вернешься, я растопчу и кассету, и твою тупую башку!
— Не, в натуре, земляк! — дембель перегнулся через перила. — Пацаны не шутят, я тебя здесь в следующий раз похороню! — Он был близок к истерике.
— В армии у тебя расшатались нервы, — отозвался снизу Артем. — Иди лучше надень свой черный берет, я скоро вернусь.
Несколько человек заводили вырывающегося парня в тельняшке в квартиру.
— Да не обращай ты внимания на всяких червей, — успокаивали его. — Он побежал штаны сушить. Пойдем лучше водочки хряпнем, там девчонки уже заскучали…
— Да шалавы они все! — разошелся морпех. — Я два года соль глотал… — Его возбужденный голос исчез за дверью квартиры.
Артем вернулся к себе домой, подождал немного, надеясь, что музыка в соседнем доме все-таки затихнет, но этого не произошло. Тогда он взял с полки еще одну кассету «Теряю голову» и направился обратно — туда, где доблестный морской пехотинец, перекрасивший за два года несколько километров заборов и перемешавший десятки тонн цемента, праздновал свое возвращение со службы.
Горин утопил кнопку звонка.
— Диман, тащи этого говнюка сюда! — раздался откуда-то издали голос морского пехотинца, смешавшийся с пьяным женским хохотом.
Дверь открыл парень в шортах.
— Напрасно ты вернулся, земляк, — он уставился на стоящего у распределительного щитка Артема осоловелыми глазами. — Будем тебя сейчас учить…
Горин ухмыльнулся и щелкнул рубильником. Квартира погрузилась во мрак, а вместе с ним пришла долгожданная тишина. Он шагнул вперед, нанес парню сильный удар ногой под коленную чашечку, выхватил у него из руки бутылку пива и разбил ее о его голову. После этого закрыл за собой дверь и провернул замок.
