звездность абсолютно ничего не значит, то это — Джули. При этом, по натуре она исключительно беспечное существо», — считает Таун. В вестибюле отеля, когда она в поисках ключей выворачивала наизнанку сумочку, у неё легко могли упорхнуть чеки гонорара с пятизначной цифрой. А как-то она привела в ужас Битти, заявив, что потеряла на улице чек на тысячу долларов. Хотя, что касалось её принципов, она была бескомпромиссна: никогда не задерживаться в Голливуде дольше, чем требовали обстоятельства, и прекратить сниматься в кино сразу, как только заработает достаточно денег. Тем не менее пренебрежение к положению звезды не помешало ей стать более чем востребованной актрисой, а в марте 1967 года получить «Оскара» за роль в фильме «Дорогая».
Когда Кристи рядом не было, Битти с головой уходил в своё единственное любимое занятие — висел на телефоне, болтая с женщинами. Редко представлялся, но говорил всегда нежным шепотком, который льстил уже самой мыслью о возможной близости. Нерешительность и безыскусность речей шла только на пользу: он неизменно подтверждал, что любит Джули, но каждой собеседнице говорил, что, несмотря ни на что, хочет с ней встретиться. И, похоже, нимало не смущаясь, они находили сказанное вполне обнадеживающим. В этом вопросе он придерживался принципа: «Больше невод, — больше рыбы».
«Бонни и Клайд» премиями отметили нью-йоркское и Национальное общества кинокритиков и Гильдия кинодраматургов. Церемония вручения премии «Оскар» планировалась на 8 апреля. А 4 апреля был убит Мартин Лютер Кинг. Выражая свое отношение к трагедии, обитатели Беверли-Хиллз передвигались по городу с включенными фарами автомобилей. Похороны Кинга назначили на 9 апреля и пять членов Киноакадемии: Род Стайгер и четвёрка чернокожих — Луи Армстронг, Дайапна Кэрролл, Сэмми Дэвис-младший и Сидни Пуатье, пригрозили выйти из организации, если шоу не перенесут. Пусть и без энтузиазма, но Академия согласилась с новой датой — 10 апреля. Всё шло к тому, что соревноваться между собой будут «старый» и «новый» Голливуд: «Бонни и Клайд» и «Выпускник» против пристойно- либеральных «Душной южной ночью» и «Угадай, кто придёт к обеду?», а также масштабного мюзикла «Доктор Дулиттл», лидера кассовых сборов, чуть не похоронившего рекорд, поставленный «Клеопатрой» студии «Фокс». По ходу церемонии Марта Рей зачитала письмо генерала Уильяма Уэстморленда [15], благодарившего Голливуд за вклад в подъём морального духа американских войск во Вьетнаме и сотрудничество с «Ю-Эс-Оу» [16]. Вёл мероприятие Боб Хоуп. Он не преминул воспользоваться случаем и пошутил по поводу недавнего решения президента Линдона Джонсона не бороться за переизбрание на второй срок. «Старый» Голливуд буквально взорвался от хохота. «Новый», включая Битти, Кристи, Дастина Хоффмана, его подружку Эллен — дочь Юджина Маккарти [17], и Майка Николса встретил эскападу Хоупа гробовым молчанием. Как бы то ни было, «банда» «Бонни и Клайда» чувствовала себя уверенно — мол, всех обдерём как липку. «Мы ни секунды не сомневались, что возьмём своих «Оскаров», — вспоминает Ньюмен. — В фойе к нам подошёл Кен Хаймен и спросил: — «Ну, что, ребята, речи заготовили?». Бентон и Ньютон проиграли. Майку Николсу с «Выпускником» проиграл и Пени. А в номинации «Лучшая картина» «Бонни и Клайд» проиграл фильму «Душной южной ночью». В итоге, после столь тяжёлой «Бури и натиска» [18], картина получила только две премии — Эстелль Парсонс за лучшую роль второго плана, а Бёрнетт Гаффи — за операторскую работу. По иронии судьбы, Гаффи терпеть не мог манеру, в которой его заставляли работать, а во время съёмок на нервной почве даже заработал язву. Как сказала Данауэй: «Все мы были разочарованы, как банда грабителей банков, которых самих ограбили».
«В Голливуде были люди, который наш фильм на дух не переносили. Краутера бесило, когда стрельба по людям сопровождалась игрой на банджо. Это было равносильно тому, чтобы показать кому-нибудь нос, что воспринималось как моральное уродство и наглость, потому что ни один из героев этого фильма так и не сказал — «Простите, я кого-то убил», — рассказывает Бентон.
«Бонни и Клайд» знаменовал собой водораздел. «Мы не знали, в какую дверь стучимся, — говорил Пени. — После «Бонни и Клайда» начали рушиться стены. Всё, что казалось прочным как монолит, рассыпалось».
Если в 50-е годы американская культура делала поворот от Маркса к Фрейду, то «Бонни и Клайд» — это не столько возвращение к Марксу, сколько уход от бесконечного поиска сути вещей и психологизма Теннесси Уильямса и Уильяма Инджа, рождение нового интереса к социальным отношениям. «Разговоры о фрейдистской подоплёке отношений вызывают у меня зевоту. Видели, знаем», — замечал Битти по поводу отчаявшейся парочки — главных героев фильма. Фрейд умер, да здравствует Вильгельм Райх [19]! Как и в «Великолепии в траве», лейтмотивом «Бонни и Клайда» было сексуальное освобождение. В довольно скупой на душевные переживания картине револьвер Клайда делает то, на что не способен его член. Когда же он, наконец, обретает эту способность, оружие оказывается ненужным и герой гибнет. А квинтэссенцией стал встречавшийся тогда на каждом углу антивоенный призыв: «Занимайтесь любовью, а не войной!».
Выход «Бонни и Клайда» пришёлся на пик сексуальной революции, но подлинное своеобразие фильма заключается в том, что он наглядно продемонстрировал — в Америке слава, и связанный с ней романтический ореол, гораздо сильнее секса. «Энди Уорхол [20] на своей «Фабрике» устраивал вечеринки с участием Вивы, Эди, «Черри ваниллы», пожалуйста — каждый имеет право на свои пятнадцать минут славы. Никто из них никакого особого смысла в то, что делал, не вкладывал. Просто они искали известности. То же самое и у нас — и Бонни, и Клайд хотели стать знаменитыми. Друг в друге, как в зеркале, они рассматривали свои амбиции. И пусть оба находились на самом дне помойки, каждый мог разглядеть в партнёре достойный образ, который мог бы реализоваться в жизни. Клайд внушает Бонни, что она — кинозвезда, и с этого момента она его всецело, хотя он и не может иметь её как женщину физически», — рассуждает Ньюмен.
Более того, стоит Клайду представить себя и партнёршу — «Я — Клайд Бэрроу, а это — мисс Бонни Паркер. Мы грабим банки», — как начинается откровенная романтизация преступников — грабителей банков и убийц. В обстановке тяжких испытаний вьетнамской войны, уже без старого «Кодекса кинопроизводства», который чётко указывал стезю добродетели, грань между положительным и отрицательным героем становится всё более зыбкой. В 1962 году в картине «Доктор Но» Джеймс Бонд, имея «лицензию на убийство», хладнокровно убивает вора-металлурга, хорошо зная, что пистолет противника не заряжен. Фильм «Бонни и Клайд» идёт еще дальше. Шкала общепринятых моральных ценностей здесь меняет полярность — отрицательными героями становятся люди, традиционно олицетворявшие власть, — родители и шерифы.
Тем не менее, отнюдь не только жестокость Бонни и Клайда и отказ принести за неё извинения так взбесили и настроили против фильма «их». Всё было в той мощи и своеобразии, с которыми фильм бросил вызов всему старому, и попал не в бровь, а в глаз. Фильм говорил «да, пошли, вы все на …» не только тем американцам, что оказались «по ту сторону» в конфликте поколений или и своём отношении к войне во Вьетнаме, он говорит это и тем членам американской Киноакадемии, что надеялись уйти на покой тихо и с достоинством. «Бонни и Клайд» такой «исход» сделал невозможным, вышвырнув академиков за дверь. И люди того поколения отлично это понимали. В какой-то мере, Краутер отождествлял шерифа Хеймера и себя, что, несомненно, приводило сто в ярость. Меняя каноны, достигнув в профессии новых высот, Битти и Пени, Бентон и Ньютон утёрли нос всем, кто был в кино до них. Если фильмы о Бонде узаконивали насилие правительства, фильмы Леоне — насилие комитетов бдительности [21], то «Бонни и Клайд» узаконивал насилие в отношении истеблишмента, именно то насилие, жажда которого переполняла сердца и умы сотен тысяч разочарованных жизнью противников войны во Вьетнаме. И Ньюмен оказался прав — «Бонни и Клайд» стал фильмом целого движения. Как и «Выпускника», молодежь приняла его за «свой» фильм.
Благодаря «Бонни и Клайду» Битти, если и не приобрёл безоговорочную репутацию режиссёра с индивидуальным творческим почерком, то, по крайней мере, встал вровень с самыми могущественными людьми киноиндустрии. Теперь он первым получал все сценарии, появлявшиеся в городе. Пришлось снять в «Беверли Уилшире» второй «люкс» и нанять помощницу — 19-летнюю Сюзанну Мур, выросшую на Гавайях модель, которая впоследствии стала писать романы. Она пришла на «просмотр» заметно нервничая. Не переставая, звонил телефон, а Уоррен — кокетничал. Когда интервью было окончено и
