пересекаться регулярно, батальон спецназа при Генеральном Штабе, находился в ведомстве военной разведки и часто работал по ее заданиям. Вот только, в жизни у меня были, в основном, другие занятия.
— Привет, — радостно сказал я, пожимая ему руку, — и где это ты так долго был, я уже подумал, что тебе вырваться не удалось.
— Я тоже думал, что не получится, сейчас нас бесконечно тренируют на посадку-высадку в вертолеты, но как не странно, отпустили.
— И как тебе новая техника и возможности?
— В теории замечательно, — усмехнулся он. — Только рации работают на другой частоте и авиация их не слышит. А если залепят по вертолету из обычной стрелковки, пробьет насквозь.
— Про радио начальство в курсе. Я уже сделал дырку в голове кому нужно и мне обещали переделать, — сообщил я. — А вот со стенками ничего пока не сделаешь. Навешать серьезную броню, двигатель не потянет. Вы ведь и не должны героически сражаться. Вертолет — это тебе не танк, и даже не крейсер. Тихонечко, огородами залетаете в тыл противнику, взрываете что запланировано и уходите. А вообще, я к тебе потом подойду, интересны неофициальные впечатления из первых рук. Доклады это одно. Практика — совсем другое…
— Продолжай, — поощрительно сказал я, вернувшись и вручил Роберту полный бокал. — Мне представляется, что журналист Томсон сумел раскрыть страшный заговор. Лет, так через двадцать, мое глубокое внедрение даст плоды, и я совершу переворот, при дружественной поддержке генералов, вскормленных с, — я показал ладони, — моих рук. Только непонятно, что именно я буду вводить, социалистическое планирование и всеобщее крещение или захват Ближнего Востока, с передачей его на блюдечке Политбюро ЦК КПСС.
— Ну, что ты! — смеясь, воскликнул он. — Ничего такого у меня в мыслях нет. Хотя, лет через двадцать, будет очень любопытно посмотреть, что произойдет. Мне представляется, что из тебя получится замечательный политик, умеющий не обострять отношения с противниками. Профессиональные дела, насколько мне известно, ты проталкиваешь очень жестко, умея убеждать свои оппонентов.
Он вполне по-русски опрокинул в рот, не цедя маленькими глотками.
— Хотя бы можно вспомнить эту историю с курсами для сержантов или вопрос вертолетов.
— А ты точно не числишься в ЦРУ? Откуда тебе знать, что там было с закупкой вертолетов?
— Я много лет работаю в Израиле и на Ближнем Востоке. У меня очень хорошие источники информации. Да, — сердито сказал Роберт, — и не надо думать, что ты меня тогда обманул. Первоначально, да. А когда я получил точные данные, уже не имело смысла это публиковать. Тогда совсем другие темы стали актуальны. Подписание договора с США о военном союзе многое изменило. И ваши документы и фотографии имели немалое значение при обсуждении ситуации в стране. Так что ты дал мне возможность многое показать и рассказать, а я не стал специально заострять вопрос о некоторых израильских действиях.
— А где журналистская объективность? — с интересом спросил я.
— А ее не существует. Каждый человек, и журналист тоже, имеет свои взгляды. Конечно, бывает, что мне пытаются дать информацию из вашей и нашей разведки или политики, как бы по-дружески, но я всегда перепроверяю подобные вещи. Очень часто, живя в стране, откуда пишешь репортажи много лет, ты невольно становишься на чью то сторону. Для меня, важнее всего, позиция США. И коммунистическое проникновение, в этот регион, на сегодняшний день очень опасно.
— Для вас, США?
— Для нас, включая Израиль…
— Так наши интересы изрядно расходятся. Вы, прикармливаете Саудовскую Аравию и Ирак, которые при малейшей возможности оказывают помощь нашим врагам и пытаетесь вытеснить англичан, в том числе и из Египта.
— Насер хочет быть не главой Египта, а общеарабским лидером. Я сейчас вернулся из Алжира. То, что он поставляет оружие и обучает на своей территории повстанцев, ставит США в очень неловкое положение перед союзником. Поставки оружия были заморожены и что, лучше стало? Он обратился к СССР.
— Тогда давайте оккупируем Египет. Мы, вы, англичане, французы. Удавим верхушку «Свободных офицеров» и получим от Египта послушное правительство.
— Вот как раз на это, США и не пойдут никогда. Политические интересы не позволят. Вы получите Синай…
— Ревизионисты не видели никогда в Синае части Эрец-Исраэль, господин Томсон, даже не смотря на то, что в свое время Египет получил право лишь на административное руководство территории и в теории может его быть лишен — это не египетская земля и никогда ею не была…
— Потому что существовала карта, которую нарисовал Жаботинский. При желании можете нарисовать другую. Синай — это реальность, создавшаяся сегодня, а, не скажем, 2000 лет назад. Такое тоже случается в отношениях между народами. Территория Синая имеет невероятную стратегическую значимость, с которой невозможно сравнить по важности никакой другой район.
Англия и Франция получат Суэцкий канал. А что выиграет, США от этой ситуации? Ничего! Гораздо выгоднее выступить посредником и защитником Египта.
— Неумно это будет, Роберт. Поссоритесь с союзниками, а Насер все равно сбежит к СССР в объятья, ему же надо продолжать бороться с империализмом и получать оружие… Может вам тоже кусок от пирога стоит взять? Что вы хотите, процент от канала? Военные базы на Суэце и Синае?
— Да, — сказал он. — Это было бы не плохо. Проблема в том, что там, — он ткнул пальцем в потолок, — предпочитают контролировать нефть не солдатами, а при помощи королевских коррумпированных правительств. Чем это кончается, мы уже видели на примере Египта, теперь похожее может случиться и в Аммане. Но восстанавливать против себя весь арабский мир интервенцией США не станут.
— Ну и что в данной ситуации для США важнее, дружеские отношения с Францией, Англией и Израилем или желание быть самым главным в здешней песочнице?
— Интересы страны состоят в том, чтобы влиять на все стороны, сохраняя баланс сил, — туманно ответил Томсон.
— А тебе писать о том, как человек покусал собаку, — согласно закивал я. — Про то, как собака покусала человека никому не интересно. Встает утром американец и, позевывая думает, что там такого интересного происходит на Ближнем Востоке? Что, никого не убили, не взорвали? Как скучно…
— Зря смеешься, — серьезно сказал Томсон. — От этих людей зависит, за кого они проголосуют, а разница в подходе к здешним проблемам у разных президентов может быть большая.
— Я тебе откровенно скажу, не вижу разницы между вашими президентами. Они заботятся об интересах своей страны, и это совершенно правильно. Вот только забота о сиюминутных выгодах им мешает видеть перспективу. А будущее у нас, возможно, не радостное. Насер так и будет лезть в соседние страны. Он что, действительно заботится о своем народе? Пока что на теплые места в национализированных компаниях садятся не специалисты, а его друзья. Даже не друзья, а нужные люди, которым надо заткнуть рот. Раньше иностранцы сосали кровь из египетского народа, теперь сами египтяне этим энергично занимаются. Просто карман поменялся. И вместо того, чтобы улучшать жизнь в стране, деньги уходят на всякие авантюры в Алжире и разных Йеменах.
— А плотина? Разве это не попытка улучшить жизнь простых людей?
— Знаешь, один мой друг, по фамилии Соболь, тебе прекрасно знакомый, — он кивнул, — говорит, что очень сложно предсказать результат. Может быть, как раз изрядное ухудшение. Разливы Нила будут прекращены, и автоматическое удобрение илом тоже. Значит, для начала, придется закупать удобрения и создавать свою химическую промышленность, что совсем не дешево. Будет происходить заиливание реки и проблемы с природой. А еще, наверняка, будут споры с Суданом по поводу воды. Стоить это будет такие деньги, которых у Насера нет и неизвестно, что захотят получить советские товарищи. На словах они большие интернационалисты, но это ведь миллиарды, включая создание электросети на всю страну. Может, они готовы все это подарить совершенно бескорыстно, но тогда мне жаль живущих в СССР. Почему это египтяне должны жить за счет русских?
