осмотре мой лекарь удовлетворенно хмыкал, а вчера даже обмолвился, что через денек-другой мои силы полностью восстановятся. И это означало лишь одно: снова в путь!
- Ну что, Горыныч, готов ехать дальше? – невинным голосом поинтересовалась я.
Старый грач сидел рядом со мной на крыльце, греясь в теплых лучах солнца.
- Я-то готов, - ехидно скрипнул он, - а вот некоторые не поедут, а пойдут!
Я вздохнула. Это точно: с Хитрецом нам придется распрощаться.
- Ну, ничего! Тут уже, должно быть, недалеко. А ты, летая по лесу, часом ничего не видел, не слышал?
- А он и не смотрел, - прокомментировал дремлющий у меня на коленях Степка, не открывая сладко зажмуренных глаз. – Он никуда не летал, а в здешнем лесу местную демографию изучал. Там такие, я вам доложу, дамы…
- Вранье! – возмущенно каркнул Горыныч, пытаясь клюнуть лохматого интригана. Изящным движением кошак увернулся от карающей длани, то бишь клюва, и показал грачу язык. Укрывшись от возмездия за моей спиной, он принялся поддразнивать Горыныча какой-то Чарной, умницей и красавицей, хозяйкой большого справного гнезда, расположенного на старой березе. Птиц надменно раздулся, распушив блестящие черные перья.
- Горыныч! Что это за ещё за Чарна? – строго спросила я, стараясь не расхохотаться. – Ты здесь нашел себе зазнобу? А как же Драга?!
Драгой звали крупную угольно-черную грачиху, каждую весну прилетавшую в Черный Лес. Было замечено, что последние годы Горыныч с нею очень любезен. Ну что ж, грачи живут долго, их отношения развиваются медленно, но всё же я не теряла надежды понянчить маленьких говорящих грачат прежде, чем у меня выпадет последний зуб.
- Что ты несешь, нет, ну что ты несешь?! – с отвращением глядя на кота, воскликнул Горыныч. – Вот причем тут Чарна? Ты бы лучше о деле подумал, сплетник! А далеко я не летал, потому что здешние грачи меня предупредили, чтоб я из леса ни крылом! В горах с некоторых пор поселились какие-то существа - не то хищные птицы, не то крылатые звери, не то нежить - и те птицы, что осмеливались туда летать, обратно не вернулись. Так что, придется нам на ходу ориентироваться.
- Разберемся, - успокоила его я. – Неплохо бы нам только разузнать, где находится Синие Горы. Ты бы, что ли, слетал, да у своих лесных знакомцев поспрашивал, а?
- А что далеко лететь? – раздался у меня за спиной слегка насмешливый баритон. От неожиданности я подскочила на месте и чуть не свалилась со ступеньки. Степан резво спрыгнул с крыльца, а Горыныч захлопал крыльями и грузно перелетел на растущий у забора куст сирени, закачавшийся под его тяжестью.
В дверях избы стоял Дар и внимательно разглядывал нашу троицу.
- Зачем же лететь? – повторил он. – Вот же они, Синие Горы.
И махнул рукой на поросший голубоватым ельником холм, нависавший над нашими головами. Я захлопала глазами. Вид и меня, должно быть, был не самый умный. Парень хмыкнул:
- Ну-ка, подвинься, - и плюхнулся на крыльцо рядом со мной. – Поговорим?
Я пожала плечами. Он, конечно, мне жизнь спас, спасибо ему большое и всё такое прочее, но откровенничать с ним я не собиралась.
- Тепло-то как! – Дар блаженно зажмурился, подставляя нос солнцу.
- И не говори! Наконец-то пришла настоящая весна! – с готовностью подхватила я. Он меня что, совсем за дуру держит?
Парень покосился на меня и захохотал.
- Ну, вот и пообщались!
Я поджала губы. С тобой, язва, только так и общаться!
- Ладно, не сердись, - он всё продолжал фыркать. – Ты мне лучше вот что скажи: дядька Осмол утверждает, что ты Старого Медника разыскиваешь. Это правда?
Я залюбовалась на маленькое белое облачко, всё в кружевах и кудряшках, усевшееся на верхушку громадной сосны. Разглядывая эту игру природы, я начала насвистывать любимую сельскими девчатами песенку «Летит, летит соловушка». Дар меня не торопил. Я дошла уже до того места, когда черный ворон поволок маленького певца на прокорм своему прожорливому потомству, когда парень не выдержал и всё- таки всхлипнул от старательно сдерживаемого смеха. Я насупилась.
- Ой, ну всё! – отсмеявшись, сказал он. – О погоде побеседовали, песню прослушали, давай и о деле поговорим. Так зачем ты его искала?
Может, теперь сплясать? Так ведь, посмотрит, гад, а потом всё равно к своему вопросу вернется.
- А тебе зачем? – как можно суше спросила я. А ведь и верно: дед Осмол что-то такое бормотал про Старого Медника, даже пытался нас им застращать. Но я умудрилась про это совершенно позабыть…
- Так искала или нет? – продолжал настаивать Дар, ковыряя ногтем черное пятно на стойке перил.
- Ну, искала. Дальше что? Ты что, знаешь, где его дом?
- Дальше-то? Знаю, - согласился он. – Так что у тебя к нему за дело?
- А вот это я расскажу только самому Старому Меднику, - строго и убедительно сказала я, повернувшись к парню, и сурово на него уставилась. Дар вздохнул, доковырял полюбившееся ему пятно и насмешливо предложил:
- Так давай, рассказывай! – и пояснил: - Ты ещё не поняла? Старый Медник – это я.
Глава девятая.
«Если ты счастлив дольше одного дня, то значит, от тебя что-то скрывают». (Герцог Рауль Синяя Борода)
«Хлебный мякиш тоже многое может. Сам по себе он слаб, однако хорошо соединяется я с другими веществами и долго сохраняет их силы.
Возьми хлебный мякиш из ржаного хлеба и смешай с цветочной пыльцой и липовым медом. Запарь полную горсть вишневого листа. Разотри в порошок семена подорожника и смешай с приготовленным отваром, остуди. Разведи хлебный мякиш приготовленным настоем и скатай из него шарики размером с крупную горошину. Высуши шарики в печи на глиняном блюде. Получишь прекрасное лекарство от болей в животе. Давай больному 7 раз в день по 2 горошины, и пусть запивает ключевой водой. Ни мяса, ни рыбы, ни молока во время лечения есть нельзя.
А вот прекрасное снадобье от кожных болезней. Возьми несколько растений мяты вместе с утренней росой. Разотри их в деревянном корытце, протри через волосяное сито. Смешай приготовленную мяту с мякотью ржаного хлеба. Заверни в промасленную льняную тряпочку и положи на ночь в погреб. Утром раздели полученное снадобье на 3 части. Первую из них разведи ключевой водой, добавить мед и обмажь больные места. Высохнет - удалишь. Вторую порцию мякиша разведи водой, добавь настой чистотела, опять обмажь, высуши и смой. В последнюю порцию мякиша добавь 1 ч. ложку масла ромашки, перемешай и разведи водой. Снова обмажь болячки, высуши, смой. Потом промой пораженные места отваром ромашки».
- Ты?!
Да я ему ни капельки не поверила! Вот ни на крошечку! Ни на единый миг! Ну, право, какой из этого молодчика Старый Медник?! Но Дар смущенно улыбнулся и покивал мне: дескать, я это, не сомневайся!
- Что-то ты на «старого» совсем не тянешь! – я и не пыталась скрыть издевку в голосе. Может, он меня и заслуженно считает круглой дурой, но придется его немного огорчить: на такие очевидные вещи моих мозгов хватит.
- Смейся, смейся, - укоризненно сказал Дар. – Но только «старый», как ты совершенно верно
