Рожественского на гребне революционной волны сделали козлом отпущения, признав виновным в поражении. Это несправедливо. Правда, уже вскоре страсти остыли, обвинения были сняты, но пожилой адмирал вынести этого позора не мог, вскоре скончался.
В Военно-морском архиве сохранились его письма Капитолине Николаевне той поры. Видимо, это она их сохранила, потом они и попали вместе с другими документами в фонд Макарова.
Письма эти когда-либо следует опубликовать, это несомненно. Высочайшая нравственная культура той поры выражена здесь отчетливо. Истинное джентльменство угасающего моряка к своей давней возлюбленной нельзя читать без чувства уважения. Нельзя не печалиться судьбой обоих, грешных, конечно, с которыми так жестоко обошлась судьба. Наконец, эти краткие листки написаны великолепным, чистейшим русским языком…
О Вадиме Макарове наши сведения пока очень скудны. Во время мировой войны он добровольцем пошел во Флотилию Северного Ледовитого океана (теперь это наш Северный флот). Дело было новое и очень опасное, но разве не его отец заложил когда-то зачатки этого флота? Лейтенанту Макарову надлежало быть там. Далее началась братоубийственная гражданская война. Вадим оказался на стороне белых, ушел вместе с горсткой кораблей в Англию. Промаявшись некоторое время на негостеприимной британской земле, Макаров-младший перебрался в Соединенные Штаты.
В двадцатых годах там царил хозяйственный бум, способности его пришлись весьма кстати. Он оказался талантливым инженером (как и отец), стал проектировать яхты. Ну, это в нашем представлении слово «яхта» означает деревяшку с косым парусом. Нет, в богатых странах это порой весьма крупные суда, отделанные прихотливо или даже роскошно. Очень дорогая, а потому прибыльная промышленность. Со временем Вадим Степанович проявил себя и неплохим организатором (тоже как отец) и создал свою фирму по строительству катеров и яхт, весьма преуспевающую.
…В далеком уже 1972 году автор издал книгу о Макарове в знаменитой тогда серии «Жизнь замечательных людей». Вскоре стало известно, что крупнейшая книготорговая фирма Камкина, занимавшаяся в Штатах советскими изданиями, приобрела несколько сотен этих книжек, что по тем временам было очень много. Обложка книги была даже вынесена на обложку ежемесячного каталога фирмы. Тогда я осторожно написал признательное письмо главе фирмы. Осторожное потому, что связи с бывшими соотечественниками (а Камкин был русским) вызывали подозрительное внимание.
Мне послали любезный ответ, а заодно сообщили, что Вадим Степанович Макаров был с фирмой хорошо знаком, ибо всю жизнь интересовался известиями с родины, но данную книгу ему не успели передать: скончался…
Добавим, что после исхода из России Макаров-младший ни разу не посетил родные места. Странно? Нет. Долгое время он оставался для разного рода начальства не сыном знаменитого у нас героя, а — извините — «белогвардейцем». А по таким «преступлениям» срока давности не существовало. На исходе шестидесятых стало легче, но он был уже стар.
Могила Макарова и надгробие сохранились, говорят. Что ж, все в руках Божьих…
ТОГО Хейхатиро-сан (1847–1934)
Весной 1904-го он восходил на вершину своей земной славы, словно на священную гору Фудзи. Вершины он еще не достиг, но уверенно шел к ней.
(Кстати уж: в Японии встарь, как и ныне, школьники во главе с учителями и воспитателями приходят к подножию священной горы, чтобы сделать восхождение на ее вершину и помолиться о душах предков; юный самурай Хейхатиро проделывал этот путь неоднократно; заметим попутно, что спортивный подвиг тут невелик — автор легко проделал это, находясь далеко не в юном возрасте: всего-то 3700 метров, а склон горы весьма пологий.)
Блокаду Порт-Артура Того проводил цепко и очень осмотрительно. Ясно, что с гибелью Макарова его задача сильно облегчилась, но ведь он-то узнал об этом только после конца войны! Он не мог даже предположить, что преемники Макарова адмиралы Витгефт и Ухтомский, оставшиеся в Порт-Артуре, проявят какую-то фатальную слабость и нерешительность. Он ждал от них иного, а потому, не обладая решающим перевесом в силах, держался осторожно. И было отчего: вскоре русские отомстили за гибель своего адмирала — на минах подорвались и затонули разом два японских броненосца…
28 июля (10 августа) Витгефт вывел свою эскадру в море с попыткой прорыва во Владивосток. Он не нашел ничего лучшего, как объявить накануне на совете своих командиров: «Я — не флотоводец». Ясно, с каким настроением командиры повели в бой своих матросов и офицеров.
Главные силы русских — 6 броненосцев, у Того — 4 броненосца и 4 броненосных крейсера, преимущество японцев относительно небольшое. Однако у них был подавляющий перевес в крейсерских и миноносных силах. В эскадренном бою главных сил это имеет малое значение, но в случае расстройства боевого порядка, при отставании подбитого корабля — о! тут минные силы могут сделать многое, очень многое!
Исходя из этого, Того построил сражение в правильном стратегическом плане. Огонь велся с дальних расстояний, резких наступательных действий японцы не предпринимали. К чему спешить? Если бой не завершится к темноте, а в ту пору морские сражения ночью не велись, то можно продолжить дело завтра, послезавтра, третьего дня… Путь до Владивостока неблизок.
Но адмиралу Того везло. Витгефт, человек лично храбрый и глубоко нравственный, решил исполнить свой долг до конца и погибнуть в сражении, в успех которого он не верил. Он оставался на открытом мостике и не перешел в боевую рубку, прикрытую надежной броней, хотя его уговаривали все. Перед закатом случилось то, чего хотел честный моряк, но плохой флотоводец Витгефт: он был убит на мостике осколками снаряда, а вместе с ним почти все старшие командиры эскадры.
Строй смешался. Младший флагман адмирал Ухтомский овладеть положением не смог, к тому же спустились сумерки. Большая часть русских кораблей вернулась в Артур, некоторые ушли в нейтральные воды и оставались там до конца войны. Так случилось, что адмирал Того выиграл морское сражение, не потеряв ни одного своего корабля, но и не потопив ни одного вражеского. Кажется, это единственный случай в истории морских войн!
А дальше Того приходилось действовать тоже с крайним напряжением. Он помнил, что русские хорошо владеют минным делом (помимо двух броненосцев он потерял еще несколько кораблей). Он знал, что с Балтики уже вышла 2-я Тихоокеанская эскадра, ему надо было очень беречь свои корабли, в особенности тяжелые. Он знал также, что русские, осаждаемые в Артуре, готовы на многое.
Тактика Того оказалась правильной и принесла ему успех. Он до конца осады Артура не потерял ни одного крупного корабля, а остатки русской эскадры… затопили свои корабли в гавани. Почему так случилось, говорить долго, но японский адмирал в этом, так сказать, «не виноват»: он четко и строго исполнил свой долг флотоводца.
О Цусимском сражении автор, как всякий русский человек, не склонен вспоминать. Тем более что случившееся там хорошо известно из школьных учебников. А Того? Он и тут провел дело безупречно и одержал заслуженную победу (облегченную противником, но в этом тоже нет его «вины»).
Все. Хейхатиро Того на вершине Фудзи!
Так оно и казалось поначалу, но…
А начало было таким, что не случалось вроде бы в государстве Ямато за последнюю тысячу лет. В Токийском заливе, в присутствии Микадо и всего Императорского двора, высшей знати и чиновников, генералов и адмиралов, состоялся морской парад. И какой!
В кильватерной колонне, растянувшейся на несколько километров, шли все корабли, участвовавшие в боях. Все, даже те, которые лежали на дне морском! Японцы необычайно чтят культ предков, поэтому впереди колонны шли скромные катера с флагами траурных цветов, а на них — названия погибших кораблей и имена их командиров. Затем шел флагман флота броненосец «Микаса», на мостике которого стоял адмирал Того. А в хвосте колонны — мне, русскому, горько об этом рассказывать, но так было — шли под японскими флагами захваченные наши корабли. Пять тех, кто позорно сдался при Цусиме, и десяток тех, которые затопили наши моряки, но японцы их сумели поднять. В том числе и герой «Варяг».
