западной части округа по соседству с шикарными кондоминиумами. Ну те и схватились за оружие. Подняли форменный бунт. Бомбардировали нашу газету возмущ ёными письмами, заявляя, что из затеи Дика ничего хорошего не выйдет — один только шум, грязь, вонь; дескать, цены на недвижимость в районе упадут, движение транспорта по спокойной окружной дороге будет нарушено, а о воскресном семейном отдыхе можно будет позабыть.
— Представляю, как все это было неприятно для доктора Торстона, — сочувственно покачал головой Квиллер.
— Его пациенты и поклонники были возмущены Диком, и прополз слушок, что Дик приобрёл эту землю в счёт долга, который кому-то полагалось отдать ему за проигрыш. Доктор никак не соглашался признать то, что всем давно было известно: Дик заядлый игрок.
Квиллер почувствовал, как у него топорщатся усы, и вспомнил скандал, учиненный Коко накануне при прослушивании оперы Прокофьева.
— И чем же это кончилось?
— Дик исчез со сцены, землю выставили на продажу. По общему мнению, отец заплатил ему, чтобы он уехал. Для доктора это, наверно, был страшный удар, да ещё так скоро после смерти жены…
— Прежние друзья Дика говорят, что в школе он пользовался всеобщей любовью. Как жаль, что всё так сложилось и он запятнал честное имя Теккереев… — вздохнул Квиллер.
— Да, во время мотоциклетного скандала он нажил себе много врагов в Локмастере. — Мак-Дайармид понизил голос. — Честно говоря, когда сплетни о самоубийстве поутихли, кое-кто даже стал намекать на отцеубийство. Уж больно быстро Дик продал клинику отца, поэтому происшествие в ущелье стало многим казаться подозрительным. Дик сообщил полиции, что отец вышел в свой поход на рассвете, чтобы не сталкиваться с воскресными толпами туристов, и собирался вернуться в полдень, а потом они думали отправиться на воскресный обед в «Конь-огонь». Когда отец не пришёл даже к трём часам, Дик уведомил полицию. В этих заметках, которые я тебе принёс, обо всём рассказано. Доморощенные сыщики подняли даже вопрос о туристских башмаках. Дик утверждал, что он никогда не ходил в походы, а в местном магазине засвидетельствовали, что как раз накануне несчастного случая с отцом Дик купил у них спортивные туфли… Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно.
В понедельник вечером в аэропорту приземлился рейсовый самолёт, и пассажиры с чемоданами и сумками стали спускаться по трапу. Среди них был рослый седой человек с вещевым мешком. Он бросал быстрые взгляды по сторонам.
Квиллер выступил ему навстречу.
— Мистер Симмонс! «Лимузины Квиллера» к вашим услугам!
Вещевой мешок тут же был переложен в другую руку, а крепкая правая ладонь протянута встречающему.
— Это вы и есть тот знаменитый Квиллер? Я Марк Симмонс.
— Приветствую вас на мускаунтской земле! У вас есть ещё багаж?
— Ещё одна сумка. Тельма велела мне прихватить смокинг.
— Какая у вас сумка?
— Синяя нейлоновая. С красной полосой.
— Эй, мистер К.! — окликнул Квиллера раздатчик багажа. — Которая из сумок ваша?
— Синяя нейлоновая с красной полосой, но я согласен на любую другую, которая получше.
Приехавший глубоко втянул в себя воздух.
— Какой аромат! Как вы этого добиваетесь?
— Производственный секрет! Не вдыхайте слишком глубоко — можете взлететь!
Как только они сели в машину и направились в Пикакс, завязалась оживлённая беседа, не смолкавшая до самого конца пути.
— Ну, Квилл, как вам наша Тельма?
— Потрясающая женщина! Только она вовсе не ваша, а наша! Мы просто отпускали её к вам всего- навсего на шестьдесят лет. А вы сами уроженец Западного побережья?
— Никак нет! Я родом из Индианы. Отбывая воинскую повинность, познакомился с девушкой из Лос- Анджелеса и увязался за ней. Идеальный брак — дочь и два сына, все женаты. Есть внуки. Жаловаться мне не на что. Жизнь прожил отличную. Теперь шесть лет как вдовец. Пять лет как вышел на пенсию. Нанимаюсь время от времени в охрану. Вот и с Тельмой так познакомился.
— Я слышал, что вы, Марк, очень ей помогали.
— Зовите меня Симмонс. Так меня и в армии звали, и в полиции. Одна только Тельма величала меня «мистер».
— Тельма и газета «Нью-Йорк таймс», — вставил Квиллер.
— Тельма — мудрая женщина, одного не пойму, зачем ей, в её годы, вздумалось переезжать сюда, чтобы помочь племяннику? Он же взрослый мужчина. Вы ведь знакомы с ним, Квилл? Что вы о нём можете сказать?
— Чересчур улыбчивый.
— Ясно!.. А это что за штуковина? — показал он на высокое полуразрушенное сооружение.
— А это остатки копра шахты. Обозначает, что здесь заброшенная выработка. Раньше тут было десять шахт. Когда они закрылись, Мускаунти на тридцать лет погрузился в депрессию.
— Да, Тельма мне про это рассказывала! Её отец — она зовёт его папкой — был ведь бедным фермером, пока не разбогател на картофельных чипсах.
Квиллер бросил быстрый взгляд на своего пассажира, ожидая заметить в его лице лукавство или смешливую искру в глазах. Ничего подобного. Выходит, миф о картофельных чипсах был принят на Западном побережье.
— Тельма рассказывала вам о моём амбаре? — спросил Квиллер.
— Ещё бы! Я жду не дождусь, когда его увижу.
— Тогда хочу сделать вам предложение, — сказал Квиллер. — Тельма собирается поселить вас в гостинице, так как в её комнате для гостей сейчас обитает Дик, он занимается делами киноклуба. А рядом с моим амбаром имеется свободное помещение, которое вам вполне бы подошло. От Приятной улицы оно в нескольких кварталах, у вас будет ключ от какого-нибудь автомобиля Тельмы, так что общайтесь с ней, сколько захотите.
— Звучит заманчиво, — отозвался Симмонс. — Это куда лучше, чем водвориться к двум женщинам, пяти попугаям и чересчур улыбчивому парню. И хотя мне нравится, как Дженис готовит, её вафлями я сыт по горло. Вы с Дженис знакомы?
— Конечно. Она милая женщина и по-настоящему предана Тельме, так о ней печётся!.. Она собиралась подготовить к вашему приезду ту квартиру, о которой я вам сказал, — зайти, развесить полотенца, застелить кровать и подбросить что-нибудь в холодильник.
— Узнаю Дженис, — улыбнулся Симмонс.
У одного угла на Мейн-стрит Квиллер остановился.
— Посмотрите на эту улицу. Как она вам нравится?
— Чистый Диснейленд.
— Это Приятная улица, дом Тельмы третий слева.
На площади с круговым движением Квиллер подъехал к большому каменному зданию.
— Когда-то здесь было богатейшее собрание антиквариата, но все сгорело… Если хотите знать — поджог. А теперь тут небольшой театр для всяких представлений… На его задах расположен старинный каретный сарай на четыре экипажа, а наверху — бывшие помещения для слуг. Вот туда-то я вас и намерен поселить, пока вы в Пикаксе. Давайте забросим ваш багаж и через лесок подадимся к моему амбару, а там уж выпьем.
— Похоже, я не захочу обратно в Калифорнию, — заметил Симмонс.
— А как вы относитесь к кошкам? У меня ведь два сиамца.
— Кошки, собаки, хомяки, белые мыши — у моих ребят кого только не было, мне всё едино. Вот Тельма, та кошек не выносит.
— Это нам известно. Когда я устраивал в её честь приём с шампанским, моих красавцев пришлось
