надо. Хорошая квартира, двухкомнатная…
Аланбек хлопнул дверью, треснул по рулю кулаками. Машина дернулась.
– Гадство! Да что она.… Вот гадство!
Женщина проводила их отсутствующим взглядом, девочка улыбнулась и помахала рукой.
Дальше ехали молча.
Через пятнадцать минут, Борис поднял шлагбаум гаражного кооператива и «Москвич» пополз по чистому, без единого следа снегу. Дельтаплан занял место в багажнике, Аланбек хлопнул крышкой, и Борис вздрогнул. Ему почудилось, что это над ним, закрывая свет захлопнулась крышка, что это его опустили куда-то. В могилу?..
В старом дворе около музыкального училища хмель исчез окончательно. И было от чего: срезанные осколками ветки знакомых с детства деревьев, кладбищенская тишина, пустота и обрадованные лица родителей. Влажные мамины глаза, седая борода отца. Как же они здесь одни?
На обратном пути Борис вытащил из кармана подаренный отцом осколок. Осколок был замечательный – большой, тяжелый, сверкающий хищными гранями, переливающийся на свету всеми оттенками смерти.
– Что это у тебя? – спросил Аланбек. – Где взял?
– Отец дал, пока ты к сестре заезжал. Там их много.
– Красивый!.. – задумчиво протянул Аланбек. – А мне что не взял? Тоже мне, друг.
В трехкомнатной квартире женщина с черными волосами, наверное, уже в десятый раз вскочила со стула, подошла к окну.
– Ира, ну сколько можно? – досадливо воскликнула Светлана. – Сядь!
Ирина не ответила, отодвинула занавеску, прильнула к стеклу. В конце двора, в полутьме смутным пятном возникло движение, и на свет медленно выехал темно-зеленый «Москвич».
– Приехали, – улыбнулась Ира, и заблестели почти синие в темноте глаза. – Приехали!
Разговор
Над Грозным парил дельтаплан.
Ярко-красный треугольник то взмывал вверх в восходящих потоках, то резко пикировал вниз, чуть не цепляясь за ощетинившиеся антеннами крыши. Камера медленно приблизилась, и весь экран занял пилот – молодой красивый парень в очках. На шее у него болтался, сверкая как алмаз, громадный уродливый осколок.
– О-о-о! Бо-ря-я! Какой кайф! – заорал парень во весь голос.
Борис поморщился.
– Издеваешься?
– Вот зануда! Даже не думаю! Ну съездили, «спасли» дельтаплан – подумаешь! Думаешь, один ты такой? Нет – каждый сходит с ума по-своему! Время такое!
– А выше можешь? – спросил Борис.
Дельтаплан стремительно взмыл вверх.
– Выше!
– Так?
– Выше!
– Куда еще! Это же тебе не истребитель?
– Ладно. А теперь покажи город.
Камера повернула вниз, и у Бориса закружилось голова. Далеко-далеко внизу раскинулись четкие ровные квадраты. Присмотревшись, можно было легко угадать проспект Революции и Августовскую, Красных фронтовиков и Первомайскую, проспекты Ленина и Орджоникидзе. Зеленые квадраты прорезала сверкающая бликами змейка Сунжи, а на юге и юго-востоке белыми призраками вставали громады Кавказского хребта.
– Ну как? – в восторге закричал пилот. – Здорово?
– Здорово, – согласился Борис. – Ну и как, сможешь отсюда попасть, куда захочешь? Бомбой?
– Тьфу, ты! – разозлился дельтапланерист. – Весь кайф испортил! До чего же ты злопамятный! Я тебе что, летчик?
– А все таки?
– Никаких все-таки! Не путай божий дар с яичницей! У них радары, экраны, приборы ночного видения…
– И все это замечательно работает, не дает никогда осечки и попадает точно в цель!
– Отвали, Борис! Я этого не говорил! Но ты опять судишь о том, чего не знаешь.
– Никого я не сужу! – взорвался Борис. – Я понять хочу! Почему? Зачем? Зачем долбить по «Мелодии»? Зачем разбивать лавки на аллейке? Роддом?.. А шарики зачем?
– Боря, – поворачивая вниз, сказал парень, – успокойся. Кстати, знаешь, что скоро высокие чины будут доказывать, что применялось только высокоточное оружие? С лазерным наведением? Будут предъявлять доказательства – снимки, видео, карты?
– Не сомневаюсь! И им, конечно, все поверят!
– Почему «все»? – тихо спросил летчик. – Не надо так плохо думать о своей стране.
– Я и не думаю, – буркнул Борис.
– Думаешь, Боря, думаешь. Но это пройдет, обязательно пройдет, – сказал пилот, снял очки и шепотом добавил: – Когда-нибудь…
Немного изменил положение тела, выравнивая полет. Снял с шеи веревочку, прищурился, прицеливаясь, и разжал руку.
Стремительно набирая скорость, понесся к зеленым квадратам сверкающий всеми цветами смерти осколок.
Яркий. Блестящий.
Красивый, как мечта.
Глава двенадцатая
До войны еще далеко
Они поженились через три месяца. Могли бы и раньше, но тогда Борис не был бы Борисом.
Один счастливый день сменял другой, убегали не менее счастливые недели, и однажды Ира не выдержала. Ругала себя в душе: «Мало тебе, дурочка? Испортить не боишься?» Ругала, боялась, но все-таки спросила:
– Боря, помнишь, что ты мне сказал?
Борис мгновенно почувствовал настороженность, взял ее за руку.
– Что я тебя люблю? Готов говорить еще и еще!
– Говори! Мне больше ничего не надо, но.…Помнишь, ты сказал, что не можешь жить без меня?
– Конечно, помню! – искренне удивился Борис. – Это так и есть! Могу еще повторить!
Ира сжала его руку, вздохнула.
– Боря, но ведь, когда так говорят, это что-то значит?
– Конечно! – еще больше удивился Борис. – Это значит, что я не могу без тебя жить.
– Ты что, шутишь?
– Даже не думаю! – растерялся Борис. – Как можно шутить такими вещами? Ирочка, я, правда, не понимаю! Что ты имеешь в виду?
Серо-голубые глаза распахнулись еще шире: «Господи, а ведь он действительно не понимает!»
– Да, Туманов, с тобой не соскучишься! Ну подумай, включи извилины! Обычно, если люди не могут жить друг без друга, они что-то делают…
Борис внимательно посмотрел ей в глаза, будто пытаясь там найти ответ на загадку, шепотом повторил: «Что-то делают, что-то делают…» Ира следила за его манипуляциями и не знала что делать – обижаться, смеяться, самой сказать? «Что-то делают», – еще раз повторил Борис и вдруг облегченно рассмеялся.
– Ир, ты что – про штамп в паспорте?
– Наконец! Ну у тебя и шея!
– Длинная! – гордо заявил Борис. – А нечего было загадки загадывать, сказала бы прямо.
– Туманов! – возмутилась Ира. – Тебе не кажется, что это должен говорить мужчина? Кстати, ты так ничего и не сказал.
