к стенке, и весь разговор.
Поначалу у Штейна теплилась мысль, что их законсервируют, то есть оставят в Швеции до следующего задания. В этом был резон. «Акклиматизация» Саранцева-Неминена прошла более чем успешно. У Тиму Неминена хорошая репутация среди соседей и широкие связи среди коммерсантов средней руки в Швеции и даже в других странах Европы. Он полезный человек для разведки. Даже если бы Штейна отозвали одного, а Неминена оставили на своем месте, подполковник был бы совершенно спокоен. Комбинация не удалась, но все остаются в игре и приступают к осуществлению другой, новой комбинации.
Приказ о «дезавуировании» Валленштейна развеял все сомнения Штейна и подтвердил самые худшие его опасения. Сначала они «дезавуируют» Рауля, а потом, уже в Москве, их «дезавуируют» самих.
«Что теперь делать? – размышлял Штейн. – Можно, конечно, проигнорировать приказ о возвращении. Можно сослаться на плохой прием и помехи в эфире и попросить повторить передачу. Только что толку-то? Головин повторно передаст свой приказ. Это даст день-два отсрочки, но ухудшит наше и без того скверное положение. А если оставаться на месте, то через какое-то время Головин пришлет „чистильщика', и тот „зачистит' их, как они сами недавно „зачистили' Синяева. Профессионал сработает без шума и пыли. У обоих смерть наступит от естественных причин, и любое вскрытие это подтвердит».
Пока Штейн раздумывал, как ему поступить дальше, Коля находился тут же. Он ремонтировал радиолу, беспечно напевая что-то себе под нос. Штейну стало неприятно, что он ломает голову над сложившимся положением вещей, пытаясь найти выход из того переплета, в который они оба попали не по своей вине, а Коля выполняет свою обычную работу, как ни в чем не бывало.
– Коля, – окликнул его Штейн. – Сматывай удочки, лавочка закрыта.
– Что вы сказали? – встрепенулся Коля.
– Я говорю, телеграмма от Головина пришла. Нас с тобой отзывают в Москву.
– Зачем?
– Все. Finite la commedia. Наша с тобой миссия в Швеции окончена. Мы здесь больше не нужны.
– Понятно, – кивнул Коля.
Он сейчас подумал прежде всего о том, что ему придется расстаться с Анной, и неизвестно, будет ли у него время с ней попрощаться. Мысль о разлуке с такой чудесной девушкой, со своей первой любовью, опечалила его.
– Что делать будем? – Штейн смотрел на него, ожидая ответа.
Коля удивился тому, что старший по званию спрашивает его о таких простых и понятных вещах! Приказ получен, его надо выполнять.
– Как что?! Возвращаться.
– Куда? – Штейн так пристально на него смотрел, что Коле стало неловко.
– Как куда? В Москву.
– Ага. Понятно, – подытожил Штейн. – В Москву, значит. А ты знаешь, Коленька, что тебя в этой самой Москве ожидает?
– Как что? Новое назначение, – Коля оставался невозмутимым, ему было непонятно, почему Штейн завел с ним этот разговор.
– Новое назначение? – переспросил Штейн и сам себе подтвердил: – Новое назначение.
И вдруг, резко вскочив, он подошел к Коле, положил руку на спинку его стула и нагнулся над ним, приблизив вплотную свое лицо.
– Новое назначение, говоришь, – зашипел он. – На Лубянку будет твое новое назначение. Счастье твое, если довезут до следователя. Еще несколько дней поживешь, хоть и в муках. А то прямо в машине тебя удавят, чтоб не болтал лишнего.
– А почему меня должны отвезти на Лубянку? – Коля отшатнулся от Штейна.
Ему стало не по себе от такой близости подполковника.
– А ты вспомни, чем мы с тобой тут последние три месяца занимались.
– Как чем? Выполняли задание командования. Вы же сами так говорили.
– Я говорил?! – поразился Штейн такой наивности. – И у тебя есть хоть один письменный приказ вступать в контакт с противником? Вести с ним переговоры о мире?
– А евреи?
– Какие такие евреи? – Штейн сделал вид, что впервые о них слышит.
– Которых мы освободили из Аушвица.
– И ты можешь это доказать на следствии? Ты думаешь, тебе поверят? Да тебя даже слушать не станут!
– Но генерал Головин…
– А что – Головин? – Штейн выпрямился.
– Головин же может подтвердить, что мы здесь, в Швеции, выполняли его задание.
– Милый, – протянул Штейн. – Опомнись! Да Головин как раз тебя и прикажет ликвидировать, чтобы ему ничего подтверждать не пришлось.
– Как же так?! – Коля, казалось, был в отчаянии от такой несправедливости.
– А вот так! – отрезал Штейн. – Головин через нас вел переговоры с Канарисом. Если бы они завершились успехом и мир был бы заключен, то нас бы с тобой повысили в звании и обвешали орденами. А
