– Хайль Гитлер, госпожа гауптштурмфюрер! – Оба одновременно вскинули руки в партийном приветствии.
– Хайль, – Марта снова перешла на свой обычный приятный тон, способный свести с ума любого мужчину. – Вам известна суть операции?
– Никак нет, госпожа гауптштурмфюрер. Бригаденфюрер приказал поступить в полное ваше распоряжение и выполнять все ваши приказы.
– Вот и отлично. Наручники у вас с собой?
– Так точно, госпожа гауптштурмфюрер. Две пары.
– Через несколько минут сюда зайдет оберст-лейтенант. Это его кабинет. Арестуйте его. Разрешаю применять физическую силу и действовать грубо. Ваша задача: физическим насилием сломать его морально и подавить волю к сопротивлению еще до водворения его в Рейх.
– Так точно, госпожа гауптштурмфюрер!
– Уясните себе, что у оберст-лейтенанта должна остаться в голове только одна извилина, а в ней только одна мысль и одно желание: давать правдивые показания тому, кто его будет допрашивать. Только не забейте его до смерти. Он не должен умереть раньше времени.
– Так точно!
– Ну вот и прекрасно. Мы с вами так быстро поняли друг друга, – Марта одарила обоих эсэсовцев своей улыбкой. – Можете курить.
Мужчины расположились на стульях и закурили, закинув ногу на ногу. При этом Кользиг восхищенно смотрел, как Бехер пускает кольца дыма, пропуская их одно в другое.
– Мастер! – похвалил он коллегу. – Девятнадцать с одной затяжки.
В коридоре послышались уверенные шаги, дверь распахнулась, и в кабинет вошел фон Гетц. Он был одет в свой повседневный мундир люфтваффе со всеми орденами – ему предстоял обычный рабочий день.
– Черт возьми, Марта! Какого дьявола вы делаете в моем кабинете? Кто эти господа и почему они позволяют себе тут курить? Вы же знаете, что я не переношу табачного дыма!
Фон Гетц был вне себя. Черт знает что такое! В его служебном кабинете, в котором по инструкции никогда не должно быть посторонних и даже уборщица убиралась в его присутствии, сидела целая ватага! Из служебного посольского помещения устроили бардак!
Марта, однако, нисколько не смутилась и этим рассердила Конрада еще сильнее. Она вышла из-за стола и, подойдя вплотную к своему начальнику, спокойно стала объяснять ему ситуацию:
– Господин оберст-лейтенант, вы арестованы по подозрению в измене Рейху и фюреру.
– Марта, вы с ума сошли? Какая измена?! Кто дал санкцию на арест? Риббентроп? Так я ему не подчиняюсь.
Марта повернулась к Кользигу:
– Оберштурмфюрер, документы у вас с собой?
– Так точно, госпожа гауптштурмфюрер.
Кользиг полез во внутренний карман пиджака, достал сложенный вчетверо лист бумаги и с почтением протянул его Марте. Та развернула его, пробежалась глазами по строчкам и, убедившись, что ошибки быть не может, пояснила:
– Вы арестованы по приказу рейхсфюрера. На санкции стоит его подпись. Убедитесь сами.
Марта развернула перед глазами фон Гетца лист бумаги с большой печатью и размашистой подписью Гиммлера.
У Конрада все смешалось в голове, и он на короткое время утратил чувство реальности всего происходящего сейчас в его кабинете. Какой арест? Почему рейхсфюрер? Эти двое – из СС. И главное, что не укладывалось в голове: Марта, его обаятельная и исполнительная Марта, – гауптштурмфюрер! Этого не могло быть! Гауптштурмфюрер – это по армейским меркам капитан. Когда же она успела дорасти до такого звания, ведь ей всего двадцать два – двадцать три года?!
Но Марта не дала фон Гетцу собраться с мыслями.
– В наручники его, – кивнула она Кользигу.
– Прошу вас, господин оберст-лейтенант, – Кользиг, поигрывая наручниками, подошел к фон Гетцу.
– Нет! – Конрад вскинул руки. – Это какая-то чудовищная, нелепая ошибка! Мне нужно немедленно позвонить адмиралу!
Хлесткая пощечина, отвешенная широкой и жесткой ладонью Кользига, бросила фон Гетца в угол кабинета. Тут же к нему подскочил Бехер. Конрад хотел было встать на ноги, но эсэсовцы на пару сбили его на пол и принялись умело и сосредоточенно избивать, не давая подняться. Как только Конрад отрывал колени от пола, они тут же сбивали его с ног подсечкой или ударом кулака. Бехер прямым в челюсть отправил фон Гетца в нокаут, и он затих без сознания. Пыхтя и покряхтывая, эсэсовцы продолжали бить неподвижного человека ногами по ребрам и голове. Кользиг норовил попасть ему носком ботинка в ухо. Так продолжалось с минуту, после которой на лице и туловище оберст-лейтенанта не осталось живого места.
– Довольно, – остановила костоломов Марта. – Хватит с него, а то живым не довезем. Кроме того, он был хорошим начальником, хоть и глупым. Наденьте на него наручники и посадите на стул так, чтобы с ник можно было разговаривать.
Кользиг застегнул наручники на запястьях фон Гетца, Бехер налил в стакан воды из графина и выплеснул ее в лицо оберст-лейтенанту, лежащему без сознания. Конрад застонал и приоткрыл один глаз. Костоломы смотрели на него сверху вниз, переводя дыхание. Бывшие боксеры, они вложили в эти полторы
