На веки вечные

далеко не каждый.

Несмотря на столь тяжелое ранение, Яков Крестьяни­нов после войны окончил медицинский институт и ныне работает врачом в городе Новокузнецке.

Василий Дмитриевич Гурьянов также награжден — орденом Отечественной войны 2-й степени.

В силу ряда обстоятельств, нередко складывавших­ся в годы войны, эти государственные награды Крестья­нинов и Гурьянов получили совсем недавно, во время работы автора над этой книгой.

Наращивая темп наступления, танкисты вместе с мо­тострелками очищали от гитлеровцев квартал за квар­талом венгерской столицы. В их руках уже набережная площадь Маргит, улица Жигмонд. Дошли до крепости, что на Будайской горе.

Чтобы избежать ненужного кровопролития и в целях сохранения Будапешта со всеми его историческими ценностями, наше командование дважды предлагало окру­женной группировке немецко-фашистских войск гуман­ные условия капитуляции. Но в обоих случаях советские парламентеры были подло убиты.

В ночь на 12 февраля гитлеровцы предприняли по­следнюю попытку вырваться из окружения, но успехов добились временных и довольно незначительных. На другой день Будапешт был полностью освобожден от врага.

7.

Потеряв Будапешт, немецко-фашистское командова­ние пыталось взять реванш и поправить свое катастро­фическое положение на южном участке фронта. 6 марта в районе озера Балатон гитлеровцы предприняли контр­ наступление с целью отрезать находящиеся западнее Будапешта наши части.

План врага был разгадан и сорван. Тогда он решил организовать прочную оборону на австро-венгерской границе.

Отступая, фашисты разрушали дороги, устраивали многочисленные заграждения, оказывали жесткое сопро­тивление на промежуточных позициях. Это, естественно, снижало темп наступления советских воинов, требовало от саперов напряженных усилий в устранении препят­ствий.

Танковая бригада во взаимодействии с другими ча­стями и подразделениями корпуса днем и ночью пресле­довала отходящего противника. Впереди, выполняя задачу головной походной заставы, со взводом автомат­чиков лейтенанта Моисеенко и отделением саперов стар­шего сержанта Алима Иванова шла танковая рота стар­шего лейтенанта Енина, Вскоре путь им преградила река Раба. Мост через нее, в районе Шарвар, со сто­роны вражеского берега был заминирован, о чем еще раньше предупредила разведка, а со стороны наступаю­щих — частично разрушен. Командир саперного отделе­ния с группой подчиненных и несколькими приданными ему автоматчиками сразу же приступили к восстановле­нию разрушенной части моста, а остальные саперы с бойцами Петренко, Бойцовским и Беляевым, под прикры­тием танкового огня перешли на вражескую сторону реки и быстро разминировали опасный участок. Бойцам хорошо помогло то, что стоял сильный туман и враже­ская авиация по этой причине бездействовала.

Мост была восстановлен и сохранен, и по нему тотчас же двинулись колонны.

На пути к Вене было немало баррикад, за которыми засели фаустники, других препятствий, но это не оста­новило танкистов. 30 марта они пересекли границу и подошли к Матерсбургу.

Еще шел бой, еще на улицах рвались мины, а из домов уже высыпали радостно возбужденные австрийцы. Они приветствовали советских освободителей восторжен­ными возгласами, улыбками. Многие подбегали к иду­щим танкам, пожимали руки сидящим на их бортах автоматчикам.

Взяты Шарвар, Матерсбург, Эбрасдорф, Гунтердорф, другие населенные пункты. 8 апреля бригада подошла к ближайшим подступам Вены. Здесь, на северо-западной окраине Каралинч, сделали непродолжительную; остановку, чтобы заправить танки горючим, пополниться боеприпасами, привести в порядок технику.

В этом месте, у Каралинч, сосредоточились и другие части, в том числе кавалерийская.

Уже второй день танкисты наступают без сна и от­дыха, совершают длительные и опасные марши. И тем не менее, завершив всю подготовительную работу, никто не помышляет об отдыхе. Настроение приподнятое.

— Ну, гвардейцы,— говорит командир роты капитан Лапин своим бойцам, — пока есть возможность — весе­лись. Знаете, как у танкистов водится? В бою до по­следнего держись, а на отдыхе без устали веселись, во всю ширь и размах русской души. А размах-то у нас какой! Орлиный! В Европу долетели!

Это уж точно, товарищ капитан, орлиный,— под­хватил механик-водитель Петр Милешин.— От Сталин­ града до Австрии — подумать только!..

Растянул Милешин мехи трофейного аккордеона — и полились, поплыли окрест звуки штраусовского валь­са. Закружились вокруг танков мужские пары...

Подошел танк начальника штаба Алендрасова. За ним — автобус строевого отдела бригады. Из автобуса вышел подполковник Михайлов.

Котловский, сиди на связи, — смахнув рукой пот со лба, сказал Алендрасов своему радисту-пулеметчику и спрыгнул на землю.

Артисты приехали, что ли? — осклабился Котлов­ский, высунувшись из люка,— А красотища-то какая! Горы, зелень...

Да, места здесь красивые,— согласился началь­ник политотдела.

— Да тут, куда ни глянь — сплошной сад: абрикосы, черешни, мандаль,— восхитился механик-водитель Фи­липпов. — Красота! И чем красивее, тем больше вспо­минаешь нашу русскую весну, тем сильнее тянет на родину...

Это верно, танкист. Только не мандаль, а мин­даль,— улыбнулся Михайлов.

Я в прошлом годе в одном городском саду каких только деревьев не видел, цветов тоже,— продолжал Филиппов.— Но, ей богу, не отдал бы за них даже малой ветки от нашей березки.

Василий Егорович Михайлов посмотрел на часы. Ему надо еще побывать в других батальонах. Прежде чем уехать, сказал гвардейцам несколько слов.

Скоро, очень скоро, друзья, обнимем мы своих матерей, женушек, детей, невест. Самое страшное поза­ ди. Теперь наша задача — утопить фашистских извергов в Дунае! И еще. Имейте в виду: Вена — город замеча­тельной, неповторимой архитектуры. Немало в нем пре­красных дворцов, соборов, парков. Не стремитесь, если не будет на то особой нужды, оставлять на них следы разрушений.