На веки вечные

Со всех батальонов наскреб десять исправных,— сказал Алендрасов.— Я их объединил под началом ка­ питана Лапина. Рота, одним словом...

Не густо,— вздохнул комбриг, морщась от боли в правой, раненой ноге.

Вечером командир роты капитан Лапин и командир батальона автоматчиков капитан Александров стояли около танка подполковника Третьяка. Здесь же нахо­дились начальник политотдела Михайлов и начальник штаба Алендрасов.

Состояние роты? — поинтересовался комбриг у Лапина.

Все машины заправлены, экипажи укомплектова­ны, рота к выполнению боевых заданий готова!

Ваша сводная танковая рота направляется в Бу­дапешт в распоряжение командующего Пятьдесят третьей армией генерала Манагарова,— сказал командир бригады.— Будете действовать в составе штурмо­вой группы по уничтожению окруженной группировки гитлеровцев. А комбат Александров выделит вам роту автоматчиков.

Пойдет рота Телеусова,— тут же доложил капи­тан Александров.

Вместе с вами поедет замполит первого батальона Кузенный с парторгами Зайцевым и Кобзевым,— сказал начальник политотдела.

Начальник штаба развернул карту, показал, куда и к какому времени прибыть.

...Левая окраина города —  Пешт была уже очищена от врага. Теперь гитлеровцы укрепились на правом бе­регу Дуная — в Буде.

Младшие лейтенанты Ерастов и Моисеенко рассади­ли автоматчиков по машинам. Занял место в танке и Старший лейтенант Кузенный, а Зайцев и Кобзев решили остаться на танке. Предложили место за башней и сан­инструктору Селиверсту Простанюку,— «главному ме­дику», как вполне серьезно, без всякой иронии, прозвали автоматчики этого вездесущего, неутомимого в своих медицинских делах украинца. Ему было уже пятьдесят. Сам врач батальона капитан Владимир Богданов вели­чал его не иначе, как Селиверстом Степановичем. Орден Славы 3-й степени, которым он был награжден за про­шедшие бои, прицеплял даже на шинель. Когда однаж­ды ему сказали, что орден из серебра, блестит, виден издалека и может послужить мишенью,— спрятал его в карман.

Танкисты, выехав из леса, преодолели заснеженное поле, вошли в Пешт. Все семь мостов через Дунай в черте города были разрушены. Однако самый северный, где остров Маргит, саперы на скорую руку подремонти­ровали. В ночь на 28 января танковая группа, соблю­дая максимум осторожности, переправилась в Буду. Кругом виднелись следы ожесточенных боев: поваленные деревья, разбитая техника, окоченевшие трупы гитлеров­цев. Местность в западной части города резко пересечен­ная, холмистая. На улицах с крутыми спусками к реке лежит глубокий, побуревший от гари и кирпичной пыли снег. Внизу, справа, горят корпуса какого-то завода.

После переправы командиры танковой и стрелковой рот уточнили детали дальнейших совместных действий, после чего замполит Кузенный вместе с парторгами организовали в подвале полуразрушенного кирпичного здания открытое партийно-комсомольское собрание тан­кистов и автоматчиков. Выступили Лапин, Осипенко, Гурьянов, Телеусов и Молдекьянов. От имени всех коммунистов и комсомольцев они заверили присутствую­щих, что не пощадят своих жизней во имя быстрейшего и окончательного разгрома немецко-фашистских захват­чиков.

А мы, беспартийные, постараемся не отстать от вас! — сказал с места механик-водитель Петр Калинин.

Можете в этом не сомневаться! — добавил заряжающий Степан Сорокин.

Тут же оба положили на стол заявления: Калинин — о приеме в партию, Сорокин — в комсомол.

Направляющим назначаю танк младшего лейте­нанта Гурьянова с автоматчиками взвода Ерастова,— объявил капитан Лапин. Повернувшись к старшему тех­ник-лейтенанту Катку, спросил: Механик надежный?

Старший сержант Крестьянинов! — ответил зампотех, полагая, и не без основания, что уже одна эта фамилия — достаточно веская характеристика опыта и мастерства механика-водителя.

Будем действовать попарно,— приказал ротный.— Впереди два танка следуют правой стороной улицы, при­крывая левую. За ними — вторая пара, идет левой сто­роной, прикрывая правую.

...Вот уже двое суток ведут бои танкисты на улицах Буды. За это время помпохоз батальона лейтенант Па­вел Бличков несколько раз доставлял горючее, боепри­пасы, горячую пищу. Продвигались медленно, а иной раз приходилось и несколько отходить. Самым напря­женным был день 30 января. К исходу этого дня фа­шисты, видя угрозу неминуемого расчленения своих сил, удесятерили сопротивление, овладели заводом Ганц, пятью кварталам города и вышли к Дунаю.

Этот небольшой прорыв противника был ликвидиро­ван на второй же день. Наши подразделения, оседлав западный въезд на мост Маргит, а также улицы Жигмонд и Маргит, разрезали группировку врага на две части.

Следующий бой на этом участке начался рано утром. Танки младших лейтенантов Гурьянова, Заца, Терещен­ко, Агафонова, Иванова, лейтенанта Молдекьянова и других, расстреливая вражеские огневые средства и пе­хоту, уверенно продвигались вперед. На улицах пожары, город окутан дымом. Горят штурмовые орудия. Вот из арки одного из старинных зданий фашисты выкатили орудие. Радист-пулеметчик Иванов дал очередь. Расчет скрылся.

Яша, есть работенка! — крикнул он старшему сер­жанту Крестьянинову.

Понял,— ответил тот и проехал по лафету пушки.

Но тут показалось еще орудие — на этот раз штур­мовое.

Товарищ младший лейтенант! Слева «фердинанд»! — предупредил Гурьянова механик-водитель.

Немецкая самоходка вела огонь в другом направле­нии, поэтому тридцатьчетверку заметила поздно. Пока развернулась, наводчик орудия Корхин сделал по ней три выстрела в борт. «Фердинанд» вспыхнул.

Бросившихся к танку гитлеровцев командир экипажа стал забрасывать гранатами. Но вдруг выругался и, прижав правую руку, опустился на своё сиденье.