крайне тревожно.
– Увы, – ответил товарищ Берлиоз, – ни одно из этих доказа тельств ничего не стоит. Их давно сдали в архив. В области разума никаких доказательств бытия Божия нету и быть не может.
– Браво! – вскричал иностранец. – Браво. Вы полностью повто рили мысль старикашки Иммануила по этому поводу. Начисто он разрушил все пять доказательств, но потом, черт его возьми, словно курам на смех, вылепил собственного изобретения доказательство!
– Доказательство Канта, – сказал, тонко улыбаясь, образован ный Берлиоз, – также не убедительно, и не зря Шиллер сказал, что Кантово доказательство пригодно для рабов, – и подумал: «Но кто же он такой все-таки?»
– Взять бы этого Канта да в Соловки! – неожиданно бухнул Иван.
– Иван! -удивленно шепнул Берлиоз.
Но предложение посадить в Соловки Канта не только не порази ло иностранца, но, наоборот, привело в восторг.
– Именно! Именно! – заговорил он восторженно. – Ему там са мое место. Говорил я ему: ты чепуху придумал, Иммануил.
Товарищ Берлиоз вытаращил глаза на иностранца.
– Но, – продолжал неизвестный, – посадить его, к сожалению, невозможно по двум причинам: во-первых, он иностранный поддан ный, а во-вторых, умер.
– Жаль! – отозвался Иван, чувствуя, что он почему-то ненавидит иностранца все сильнее и сильнее.
– И мне жаль, – подтвердил неизвестный и продолжал: – Но вот что меня мучительно беспокоит: ежели Бога нету, то, спрашивается, кто же управляет жизнью на земле?
– Человек, – ответил Берлиоз.
– Виноват, – мягко отозвался неизвестный, – но как же, позволь те спросить, может управлять жизнью на земле человек, если он не может составить никакого плана, не говорю уже о таком сроке, как хотя бы сто лет, но даже на срок значительно более короткий. И в са мом деле, вы вообразите, – только начнете управлять, распоряжать ся, кхе… кхе… комбинировать и вдруг, вообразите, у вас саркома. – Тут иностранец сладко усмехнулся, как будто мысль о саркоме доста вила ему наслаждение. – Саркома… – повторил он щурясь, – звучное слово, и вот-с, вы уже ничем не распоряжаетесь, вам не до комбина ций, и через некоторое время тот, кто недавно еще отдавал распоря жения по телефону, покрикивал на подчиненных, почтительно раз говаривал с высшими и собирался в Кисловодск, лежит, скрестив ру ки на груди, в ящике, неутешная вдова стоит в изголовье, мысленно высчитывая, дадут ли ей персональную пенсию, а оркестр в дверях фальшиво играет марш Шопена.
И тут незнакомец тихонько и тонко рассмеялся.
Товарищ Берлиоз внимательно слушал неприятный рассказ про саркому, но не она занимала его.
«Он не иностранец! Не иностранец! – кричало у него в голове. – Он престранный тип. Но кто же он такой?»
– Вы хотите курить? – любезно осведомился неизвестный у Ива на, который время от времени машинально похлопывал себя по кар манам.
Иван хотел злобно ответить «Нет», но соблазн был слишком ве лик, и он промычал:
– Гм…
– Какие предпочитаете?
– А у вас какие есть? – хмуро спросил Иван.
– Какие предпочитаете?
– «Нашу марку», – злобно ответил Иван, уверенный, что «Нашей марки» нету у антипатичного иностранца.
Но «Марка» именно и нашлась. Но нашлась она в таком виде, что оба приятеля выпучили глаза. Иностранец вытащил из кармана пид жака колоссальных размеров золотой портсигар, на коем была со ставлена из крупных алмазов буква «W». В этом портсигаре изыска лось несколько штук крупных, ароматных, золотым табаком наби тых папирос «Наша марка».
«Он – иностранец!» – уже смятенно подумал Берлиоз.
Ошеломленный Иван взял папиросу, в руках у иностранца щелкну ла зажигалка, и синий дымок взвился под липой. Запахло приятно.
Закурил и иностранец, а некурящий Берлиоз отказался.
«Я ему сейчас возражу так, – подумал Берлиоз, – человек смер тен, но на сегодняшний день…»
– Да, человек смертен, – провозгласил неизвестный, выпустив дым, – но даже сегодняшний вечер вам неизвестен. Даже прибли зительно вы не знаете, что вы будете делать через час. Согласи тесь сами, разве мыслимо чем-нибудь управлять при таком усло вии?
– Виноват, – отозвался Берлиоз, не сводя глаз с собеседника, – это уже преувеличение. Сегодняшний вечер мне известен более или менее, конечно. Само собой разумеется, что если мне на голову сва лится кирпич…
– Кирпич ни с того ни с сего, – ответил неизвестный, – никому на голову никогда не свалится. В частности же, уверяю вас, что вам совершенно он не угрожает. Так позвольте спросить, что вы будете делать сегодня вечером?
– Сегодня вечером, – ответил Берлиоз, – в одиннадцать часов во Всемиописе будет заседание, на котором я буду председательст вовать.
– Нет. Этого быть никак не может, – твердо заявил иностранец.
Берлиоз приоткрыл рот.
– Почему? – спросил Иван злобно.
– Потому, – ответил иностранец и прищуренными глазами по глядел в тускневшее небо, в котором чертили бесшумно птицы, – что Аннушка уже купила постное масло, и не только купила его, но даже и разлила. Заседание не состоится.
Произошла пауза, понятное дело.
– Простите, – моргая глазами сказал Берлиоз, – я не понимаю… при чем здесь постное масло?..
Но иностранец не ответил.
– Скажите, пожалуйста, гражданин, – вдруг заговорил Иван, – вам не приходилось бывать когда-нибудь в сумасшедшем доме?
– Иван! – воскликнул Берлиоз.
Но иностранец не обиделся, а развеселился.
– Бывал, бывал не раз! – вскричал он. – Где я только не бывал! Досадно одно, что я так и не удосужился спросить у профессора тол ком, что такое мания фурибунда. Так что это вы уже сами спросите, Иван Николаевич.
«Что так-кое?!» – крикнуло в голове у Берлиоза при словах «Иван Николаевич». Иван поднялся. Он был немного бледен.
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Помилуйте, товарищ Бездомный, кто же вас не знает, – улыб нувшись, ответил иностранец.
– Я извиняюсь… – начал было Бездомный, но подумал, еще бо лее изменился в лице и кончил так: – Вы не можете одну минуту по дождать… Я пару слов хочу товарищу сказать.
– О, с удовольствием! Охотно, – воскликнул иностранец, – здесь так хорошо под липами, а я, кстати, никуда и не спешу, – и он сделал ручкой.
– Миша… вот что, – сказал поэт, отводя в сторону Берлиоза, – я знаю, кто это. Это, – раздельным веским шепотом заговорил поэт, – никакой не иностранец, а это белогвардейский шпион, – засипел он прямо в лицо Берлиозу, – пробравшийся в Москву. Это – эмигрант. Миша, спрашивай у него сейчас же документы. А то уйдет…
– Почему эми… – шепнул пораженный Берлиоз.
– Я тебе говорю! Какой черт иностранец так по-русски станет го ворить!..
– Вот ерунда… – неприятно морщась, начал было Берлиоз.
– Идем, идем!..
И приятели вернулись к скамейке. Тут их ждал сюрприз. Незнако мец не сидел, а стоял у скамейки, держа в руках визитную карточку.
– Извините меня, глубокоуважаемый Михаил Александрович, что я в пылу интереснейшей беседы забыл назвать себя. Вот моя кар точка, а вот в кармане и паспорт, – подчеркнуто сказал иностранец.
Берлиоз стал густо красен. «Или слышал, или уж очень догадлив, черт…» Иван заглянул в карточку, но разглядел только верхнее слово «professor…» и первую букву фамилии «W».
– Очень приятно, – выдавил из себя Берлиоз, глядя, как профес сор прячет карточку в карман. – Вы в качестве консультанта вызва ны к нам?
– Да, консультанта, как же, – подтвердил профессор.
– Вы -немец?
– Я-то? – переспросил профессор и задумался. – Да, немец, – ска зал он.
– Извиняюсь, откуда вы знаете, как нас зовут? – спросил Иван.
Иностранный консультант улыбнулся, причем выяснилось, что правый глаз у него не улыбается, да и вообще, что этот глаз никакого цвета, и вынул номер еженедельного журнала…
– А! – сразу сказали оба писателя. В журнале были как раз их пор треты с полным обозначением имен, отчеств и фамилий.
– Прекрасная погода, – продолжал консультант, усаживаясь. Се ли и приятели.
– А у вас какая специальность? – осведомился ласково Берлиоз.
– Я – специалист по черной магии.
– Как?! – воскликнул товарищ Берлиоз.
«На т-тебе!» – подумал Иван.
– Виноват… и вас по этой специальности пригласили к нам?!
– Да, да, пригласили, – и тут приятели услышали, что профессор говорит с редчайшим немецким акцентом, – тут в государственной библиотеке громадный отдел старой книги, магии и демонологии, и меня пригласил как специалист единственный в мире. Они хотят разбират, продават…
– А-а! Вы – историк!
– Я историк, – охотно подтвердил профессор, – я люблю разные истории. Смешные. И сегодня будет смешная история. Да, кстати, об историях, товарищи, – тут консультант таинственно поманил пальцем обоих приятелей, и те наклонились к нему, – имейте в виду, что Христос существовал, – сказал он шепотом.
– Видите ли, профессор, – смущенно улыбаясь, заговорил Бер лиоз, – тут мы, к сожалению, не договоримся…
– Он существовал, – строгим шепотом повторил профессор, изумляя приятелей совершенно, и в частности, тем, что акцент его опять куда-то пропал.
– Но какое же доказательство?
– Доказательство вот какое, – зашептал профессор, взяв под ру ки приятелей, – я с ним лично встречался.
Оба приятеля изменились в лице и переглянулись.
– Где?
– На балконе у Понтия Пилата, – шепнул профессор и, таинст венно подняв палец, просипел: – Только т-сс!
«Ой, ой…»
– Вы сколько времени и Москве? – дрогнувшим голосом спросил Берлиоз.
– Я сегодня приехал в Москву, – многозначительно
