Николаевна сверху ткнула его каблуком туфельки в зу бы, от чего он на секунду умолк, но уже в следующую секунду ринулся на Пелагею Павловну, но оказался в объятиях другого мужчины, вы рвавшегося из какой-то дверушки. Сцепившись с ним тесно, он клуб ком покатился по полу кухни, издавая рычание. Маргарита вылила на катающихся ведро жидких помоев, развинтила кран в раковине, от чего с гулом водопада понеслась вода, и вылетела в окно. Когда она поднималась, чтобы через крыши лететь дальше, слышала несу щийся ей вслед визг, бой стеклянной посуды и веселый в подворотне дворницкий свист.
На крыше Маргарита Николаевна сломала радиомачту, перевали ла в соседний двор, влетела, снизившись, в парадный подъезд, уви дела щит на стене, концом щетки перебила какие-то фарфоровые бе лые штучки, от чего весь дом внезапно погрузился в тьму.
На Арбате Маргарита забавлялась тем, что сшибала кепки с про хожих, летя над самыми головами, вследствие чего в двух местах произошла драка. Откинув дугу трамвая № 4, от чего тот погас и ос тановился, Маргарита покинула Арбат и повернула в Плотников пе реулок. Здесь
– Я извиняюсь, обознался, – пробормотал он и исчез.
Обсохнув, Маргарита на щетке перелетела на противоположный плоский берег.
8.XI.33
Тут зудящая музыка послышалась ясно. На лужайке под группой дуб ков шло веселье, но, видимо, уже к концу, и компания была разнооб разная. Под дубками весело плясали после купания четыре ведьмы и один козлоногий, вроде того толстяка. Зудящая музыка исходила от толстомордых лягушек, которые, подвесив кусочки светящихся гнилушек на согнутые ивовые прутья, играли на дудочках. В стороне горел костер. Неподалеку от него стояли две открытые машины мар ки «Линкольн», и на шоферском месте первым сидел здоровенный грач в клеенчатой фуражке. Знакомый боров, сдвинув кепку на заты лок, пристроился к плетенке с провизией и уписывал бутерброды с семгой. Он жевал, но с драгоценным своим портфелем не расста вался.
Багровые отсветы танцевали на животах голых ведьм, гнилушки освещали раздутые морды лягушек, от реки доносились последние всплески запоздавших.
Маргарита, неся щетку, подошла в тот момент, когда грач расска зывал борову о том, как ловко он угнал от «Метрополя» две машины. Грач показывал, как швейцар метался и кричал: «На помощь!»
Появление Маргариты произвело большое впечатление. Танец прекратился, и ведьмы стали всматриваться…
Наконец та самая Клодиночка подошла к Маргарите и спросила ее, откуда она и кто такая.
– Я – Маргарита, – ответила Маргарита и воткнула щетку в зем лю.
Эти слова произвели необыкновенный эффект. Грач взял под ко зырек, боров снял кепку, а ведьмы защебетали, стали обнимать Мар гариту, лягушки сыграли пискливый туш.
– Вот она! Вот она! А мы-то интересовались уже, где же вы. Мы думали, что вы купаетесь на другой реке.
Маргариту стали угощать. Боров предложил бутерброд с семгой, который он только что надкусил, за что Клодиночка ударила его по морде. Высунулось из кустов какое-то рыло с коровьими рогами и то же выпятилось на Маргариту.
Тут все вдруг заспешили, стали из-под рук смотреть на месяц, за кричали: «Пора! В Москву!»
Лягушки прекратили музыку. Решено было всем, чтобы не было скучно и не разбивать компанию, лететь в столицу в двух машинах. Боров в особенности хлопотал об этом. С хохотом и визгом наби лись две машины, погрузили туда метлы, ухваты, в качестве шофера во вторую машину уселся козлоногий толстяк, который принял Mapгариту за Маньку. И уже собрались тронуться, как произошел инци дент. Из-за деревьев высунулась темная фигура, приседая от удивле ния, вышла на середину поляны и – в дрожащем освещении догора ющего костра – оказалась мужиком, который неизвестно как ночью залез на пустынную реку. Мужик остолбенел, увидевши автомобили с пассажирами. Занес руку ко лбу.
«Только перекрестись! – каркнул грач. – Я тебе – перекрещусь!»
В машинах заулюлюкали.
Грач заорал:
– Держи его!
Мужик, прыгая как заяц, кинулся, очевидно, обезумев, не разби рая дороги, и слышно было, как влетел в реку.
В машинах разразились хохотом, затем зажужжали моторы, ма шины рванулись по лугу, поднялись в воздух. Когда Маргарита, сдав ленная со всех сторон нежными объятиями голых ведьм, оберну лась, ей в последний раз тускло блеснула печальная неизвестная река и меловой лунный утес.
ШАБАШ
Лишь только показалось вдали розовое зарево, возвещающее Москву, как компания села на земле в поле. Выскочили, разобрали ухваты, Клодина села на борова, а шоферы, поставив машины, выскочили из сиде ний. Первый «Линкольн» устремился в чистое поле, хлопая дверцами, запрыгал по буеракам, наконец, влетел в овраг, перевернулся и заго релся, а второй полетел по шоссе, и слышно было, как он врезался в ка кую-то встречную машину. Блеснули тревожно огни, затем смешались, что-то вспыхнуло и долетели вопли. Грач и козлоногий долго хохота ли, катаясь на траве, а затем компания устремилась ввысь и, невиди мая, влетела в пылающий светом город. Высадились на крыше громад ного дома на Садовой улице и один за другим погрузились в трубу. Мар гарита с ужасом и весельем спускалась по трубе, глотая горький запах сажи. Чем ниже, тем яснее до нее доносились звуки оркестра, а когда она оказалась в пустом камине и выскочила в комнату без единого пятна на теле, ее оглушил гром труб и ослепил свет.
Хохот, радостные приветствия огласили комнату. Пошли объя тия и поцелуи. Слово «Маргарита!» загремело в воздухе. Из-под зем ли вырос старый знакомый Фиелло и, почтительно сняв поварской колпак, осведомился у Маргариты, хорошо ли долетела госпожа. От куда-то и у кого-то появился в руках бокал с шампанским, и Маргари та жадно выпила холодную жидкость. В ту же минуту кровь ее вски пела пузырьками и ей стало весело. Кто-то во фраке представился и поцеловал руку, вылетела рыженькая обольстительная девчонка лет семнадцати и повисла на шее у Маргариты и прижалась так, что у той захватило дух. Кто-то поручил себя покровительству, кто-то слово просил замолвить.
9/XI.33
Маргарита хохотала, целовалась, что-то обещала, пила еще шампан ское и, опьянев, повалилась на диван и осмотрелась. Она сразу поня ла, что вокруг нее непринужденное веселье и, кроме того, общество смешанное и толчея ужасающая.
В комнате – бывшем кабинете Берлиоза – все было вверх дном. На каминной полке сидела сова. Груды льда лежали в серебряных лоха нях, а между сверкающими глыбами торчали горлышки бутылок. Пись менный стол исчез, вместо него была навалена груда подушек, и на по душках, раскинувшись, лежал голый кудрявый мальчик, а на нем сидела верхом, нежилась ведьма с болтающимися в ушах серьгами и забавля лась тем, что, наклонив семисвечие, капала мальчику стеарином на жи вот. Тот вскрикивал и щипал ведьму, оба хохотали как исступленные. У горящего камина что-то шипело и щелкало – Фиелло жарил миндаль, и двое в багровом столбе пламени пили водку. Один был в безукориз ненном фрачном одеянии, а другой в одних подштанниках и в носках.
Через минуту к пьющим присоединился боров, но голая девчонка украла у него из-под мышки портфель, и боров, недопив стопки, взревев, кинулся отнимать.
В раскрытые двери виднелись скачущие в яростной польке пары. Там полыхало светом, как на пожаре. Горели люстры, на стенах пы лали кенкеты со свечами, кроме того, столбами ходил красный свет из камина. От грохота труб тряслись стекла за шторами.
Гроздья винограду появились перед Маргаритой на столике, и она расхохоталась – ножкой вазы служил золотой фаллос. Хохоча, Маргарита тронула его, и он ожил в ее руке. Заливаясь хохотом и от плевываясь, Маргарита отдернула руку. Тут подсели с двух сторон. Один мохнатый с горящими глазами прильнул к левому уху и зашеп тал обольстительные непристойности, другой – фрачник – прива лился к правому боку и стал нежно обнимать за талию. Девчонка усе лась на корточки перед Маргаритой, начала целовать ее колени.
– Ах, весело! Ах, весело! – кричала Маргарита. – И все забудешь. Молчите, болван! – говорила она тому, который шептал, и зажимала ему горячий рот, но в то же время сама подставляла ухо.
Но тут вдруг на каминных часах прозвенел один удар – половина двенадцатого – и разом смолкла музыка в зале и остановились пары. И тотчас меж расступившихся прошел Фагот-Коровьев, все в том же кургузом пиджачке и своих поганых гетрах.
11/XI 33
Но, несмотря на его неприглядный вид, толпа расступилась и Коровьев подошел к Маргарите, по обыкновению слегка валяя дурака.
Приветствовал, выкинув какую-то штучку пальцами, взял под руку и повел через зал. Но тон Коровьева, когда он, наклонившись к уху Маргариты, зашептал гнусаво, был чрезвычайно серьезен.
– Поцелуйте руку, назовите его «мессир», отвечайте только на вопросы и сами вопросов не задавайте.
После бальных огней Маргарите показалось, что темноватая пе щера глянула на нее. Некто в фиолетовом наряде откинул алебарду и пропустил в кабинет.
В камине тлели угольки, на столике горели семь восковых свечей в золотом семисвечнике, и в теплом их свете Маргарита рассмотре ла гигантскую кровать на золотых ногах, тяжелые медвежьи шкуры на полу и шахматную доску. Пахло острыми лекарствами, густым ро зовым маслом. На постели на шелковых скомканных простынях си дел тот самый, что в час заката вышел на Патриаршие пруды. На нем был зеленый засаленный и с заплатой на локте халат, из-под которо го виднелась грязная ночная сорочка,
