Феллер!.. Нет! Фу… фу… – Волосы от напряжения ездили на голове Ивана.
– Фукс? – страдальчески крикнула женщина.
– Да никакой не Фукс! – раздражаясь, закричал Иван. – Это глу по! При чем тут Фукс? Ну вот что, граждане: бегите кто-нибудь сей час к телефону, звоните в милицию, чтобы выслали пять мотоцикле ток с пулеметами профессора ловить! Да! Скажите, что с ним еще двое: длинный какой-то, пенсне треснуло, и кот, черный, жирный. А я пока что дом обыщу, я чую, что он здесь!
Тут Иван проявил беспокойство, растолкал окружающих, стал размахивать свечой, заглядывать под столы.
Народ на веранде загудел, послышалось слово «доктора», и чье-то ласковое мясистое лицо, бритое и упитанное, в роговых очках, по явилось у Иванова лица:
– Товарищ Понырев, – заговорило это лицо юбилейным голо сом, – успокойтесь! Вы расстроены смертью всеми нами любимого Александра Александровича, нет!., просто Саши Мирцева. Мы все это отлично понимаем… Вам нужен покой! Сейчас товарищи прово дят вас в постель, и вы забудетесь…
– Ты, – оскалившись, ответил Иван, – ты понимаешь, что про фессор убил Мирцева? Понимаешь, что делаешь, задерживая меня? Кретин!
– Товарищ Понырев! Помилуйте! – ответило лицо, расстраива ясь и уже жалея, что вступило в разговор.
– Нет! Уж кого-кого, а тебя-то я не помилую, – с тихой ненавис тью сказал Иван и, неожиданно широко размахнувшись, ударил по уху это лицо.
Тут догадались броситься на Ивана и бросились. Свеча его угасла, а очки, соскочившие с участливого лица, немедленно были раздавле ны. Иван испустил визг, слышный, к общему соблазну, на бульваре, и начал защищаться. Зазвенела битая посуда. Пока Ивана вязали по лотенцами, в раздевалке шел разговор между командиром брига и швейцаром.
– Ты видел, что он в подштанниках? – спросил холодно пират.
– Да ведь, Арчибальд Арчибальдович, – труся, отвечал швей цар, – как я их могу не допустить… Они член Массолита!
– Ты видел, что он в подштанниках? – холодно повторил пират.
– Помилуйте, Арчибальд Арчибальдович, – багровея, гудел швейцар, – что ж я-то могу поделать. Давеча приходят гражданин Буздяк из бани, у них веник за пазухой. Я говорю – неудобно, а они смеются, веником в меня тычут. Потом мыло раскрошили по веран де, дамы падают, а им смешно!
– Ты видел, что он в подштанниках, я тебя спрашиваю, а не про Буздяка! – раздельно сказал пират.
Тут швейцар умолк, и лицо его приняло тифозный цвет, а в глазах вспыхнул ужас. Он видел ясно, как черные волосы покрылись шел ковой косынкой. Исчез фрак, за ременным поясом показались пис толеты. Швейцар представил себя повешенным на фор-марса-рее. Он видел свой собственный высунутый язык, голову, свесившуюся на плечо, услышал даже плеск волны у борта. Колени швейцара за тряслись. Но тут флибустьер сжалился над ним.
– Смотрите, Николай, в последний раз. Такого швейцара нам не нужно, – сказал пират и скомандовал точно, ясно и быстро:
– Пантелея! Милиционера! Протокол! Таксомотор! В психиат рическую!
Через четверть часа публика на бульваре видела, как из ворот грибоедовского сада выводили босого и окровавленного человека в бе лье, поверх которого было накинуто Пантелеево пальто. Человек, руки которого были связаны за спиною, горько плакал и изредка де лал попытки укусить за плечо то милиционера, то Пантелея. Поэт Рюхин, добровольно вызвавшийся сопровождать несчастного Ива на Николаевича, шел сзади, держа в руках разорванную иконку и сломанную свечу.
Лихачи горячили лошадей, кричали с козел:
– А вот на резвой! Я возил в психическую!
Но Ивана Николаевича погрузили в приготовленный таксомотор и увезли, а на лихача вконец расстроенная дама посадила своего му жа, того самого, который получил плюху и лишился очков исключи тельно за свою страсть к произнесению умиротворяющих речей.
Лихач, слупивший двадцать пять рублей с седоков, только пере дернул синими вожжами по крупу разбитой беговой серой лошади, и та ударила так, что сзади моментально остались два трамвая и гру зовик.
Публика разошлась, и на бульваре наступило спокойствие.
Глава 6 МАНИЯ ФУРИБУНДА
Круглые электрические часы на белой стене показали четверть вто рого ночи, когда в приемную психиатрической лечебницы вошел чернобородый человек в белом халате, из кармана которого торчал черный кончик стетоскопа.
Двое санитаров, стоявшие у дивана и не спускавшие глаз с Ивана Николаевича, руки которого уже были развязаны, подтянулись.
Рюхин взволновался, поправил поясок на толстовке и произнес:
– Здравствуйте, доктор. Позвольте познакомиться: поэт Рюхин.
Доктор поклонился Рюхину, но, кланяясь, глядел не на Рюхина, а на Ивана Николаевича.
Поэт не шевельнулся на диване.
– А это… – почему-то понизив голос, сказал Рюхин, – известный поэт Иван Понырев, – потом помялся и совсем тихо добавил: – Мы опасаемся, не белая ли горячка…
– Пил очень сильно? – сквозь зубы тихо спросил доктор.
– Да нет, доктор…
– Тараканов, крыс, чертиков или шмыгающих собак не ловил?
– Нет, – испуганно ответил Рюхин, – я его вчера видел, он был здоров. Он стихи свои с эстрады читал.
– А почему он в белье? С постели взяли?
– Он, доктор, в ресторан пришел в таком виде.
– Ага, – удовлетворенно сказал доктор и спросил:
– А почему окровавлен? Дрался?
– Он с забора упал, а потом ударил в ресторане гражданина и еще кое-кого.
– Ага, – сказал доктор и, повернувшись к Ивану, добавил: – Здравствуйте!
– Здорово, вредитель! – ответил громким голосом Иван, и Рю хин сконфузился. Ему стыдно было поднять глаза на вежливого и чи стого доктора.
Тот, однако, не обиделся на Ивана, привычным ловким жестом снял пенсне с носа и спрятал его, подняв полу халата, в задний кар ман брюк, а затем спросил у Ивана:
– Сколько вам лет?
– Поди ты от меня к чертям, в самом деле, – злобно ответил Иван и отвернулся.
А доктор, щуря близорукие глаза, спросил по-прежнему вежливо:
– Почему же вы сердитесь на меня? Разве я сказал вам что-нибудь неприятное?
– Мне двадцать пять лет, – заговорил, злобно косясь, Иван, – а завтра, между прочим, я на всех вас подам жалобу. А на тебя в осо бенности, гнида! – отнесся он уже специально к Рюхину.
– А на что вы хотите пожаловаться?
– На то, что меня, здорового человека, силой схватили и приво локли в сумасшедший дом, – сурово ответил Иван.
Тут Рюхин всмотрелся в Ивана и похолодел: в глазах у того не было никакого безумия и из мутных они опять превратились в яс но- зеленые. «Батюшки, – подумал испуганно Рюхин, – да он и впрямь, кажется, нормален! Вот чепуха какая! Зачем же мы его в самом деле сюда притащили? Нормален, ей-богу, нормален, только рожа расцарапана…»
– Вы находитесь, – спокойно заговорил врач, – не в сумасшед шем доме, а в психиатрической клинике, оборудованной по послед нему слову техники. Кстати, добавлю: где вам не причинят ни малей шего вреда и где никто не собирается вас задерживать силой.
Иван покосился недоверчиво, но все-таки пробурчал:
– Слава те господи! Кажется, нашелся один нормальный человек среди идиотов, из которых первый бездарность и балбес Пашка.
– Кто этот Пашка- бездарность? – осведомился врач.
– А вот он – Рюхин! – ответил Иван Николаевич, вытянув указа тельный палец.
Рюхин покраснел, глаза его вспыхнули от негодования. «Это он мне вместо спасибо, – горько подумал он, – за то, что я принял в нем участие. Какая все-таки сволочь!»
– Типичный кулачок по своей психологии, – ядовито заговорил Иван Николаевич, которому приспичило обличить Рюхина, – и притом кулачок, тщательно маскирующийся под пролетария, – по смотрели бы вы, какие он стишки сочинил к 1-му Мая… хе, хе… «взвейтесь, развейтесь…», а загляните в него, что он думает! – И Иван рассмеялся зловеще.
Доктор повернулся к Рюхину, красному и тяжело дышащему, и сказал тихо:
– У него нет белой горячки, – а затем спросил у Ивана:
– Почему же вас, собственно, доставили к нам?
– Да черт их возьми, олухов! Схватили, втащили в такси и при везли!
– Гм… – отозвался врач, – но вы почему, собственно, в ресторан, вот как говорит гражданин Рюхин, пришли в одном белье?
– Вы Москву знаете? – ответил вопросом Иван. Доктор неопре деленно мотнул головой.
– Ну, как вы полагаете, – возбужденно заговорил Иван, – мысли мо ли подумать, что вы оставите что-нибудь на берегу и чтобы эту вещь не попятили? Ну, купаться я стал, и, понятно, украли и блузу, и штаны, и туфли. А я спешил в ресторан!
– Свидание какое-нибудь, деловое? – спросил врач.
– Не свидание, а я ловлю консультанта.
– Какого консультанта?
– Консультанта, который убил Сашу Мирцева на Патриарших прудах.
Врач вопросительно поглядел на Рюхина, и тот хмуро отозвался:
– Секретарь Массолита Мирцев сегодня под трамвай попал.
– Он, вот говорят, под трамвай попал?
– Не ври, чего не знаешь! – рассердился на Рюхина Иван Нико лаевич. – Я был при этом! Он его нарочно под трамвай пристроил!
– Толкнул?
– Да не толкнул! – все больше сердился Иван. – Такому и толкать не надо. Он его пальцем не коснулся! Они такие штуки могут делать. Он заранее знал, что Мирцев поскользнется!
– А кто- нибудь кроме вас видел этого консультанта?
– То-то и беда, что один я! Да что за допросы такие! – вдруг оби делся Иван. – Мы не в уголовном розыске! Подите к черту!
– Помилуйте, – воскликнул доктор, – у меня и в мыслях не было допрашивать вас! Но ведь вы сообщаете такие важные вещи об убий
