Когда Пономарёвы, нарядные и торжественные, вошли все вместе к остальным гостям, сидевшим на диване и стульях, в комнате шёл ожесточённый спор между именинником Сергеем Антоновичем и соседом по квартире Василием Ивановичем Промтовым, сопровождаемый общим весельем и хохотом. Все гости были знакомы Пономарёвым, так как ежегодно Сергей Антонович и его супруга приглашали на день рождения или другой какой праздник одних и тех же людей. Кое-кому не знакома была Марина. Сергей Антонович, весёлый и разгорячённый беседой, румяный, бодрый, очень похожий лицом на Георгия Антоновича, но менее лохматый и более подтянутый, поднявшись из-за круглого стола, подошёл к Марине и, взяв её под руку, стал водить по залу и представлять гостям. Марина подходила к каждому из гостей с величественной осанкой, подавая красивую мягкую руку и говорила «Здравствуйте» — тем, кто постарше, «очень приятно» — тем, кто помоложе, «Марина» — совсем молодым людям. Она не запомнила ни одного имени, кроме Василия Ивановича, этого милого и обаятельного человека лет сорока с раздвоенным подбородком, особенно приятно улыбнувшегося ей. Она его запомнила ещё и потому, что он, чуть наклонившись, поцеловал ей руку. Сергей Антонович провёл её в другую комнату, где находились его сын Николай с невестой и Виталий, младший брат Агнии Васильевны. Следом за ним в комнату вошёл и Вадим.
— Вот, муж здесь, — сказал Сергей Антонович. — Представляй свою жену молодёжи.
Сергей Антонович вышел. Гости и хозяева разделились на три кружка. Один кружок, в основном из мужчин, группировался вокруг споривших Сергея Антоновича и Василия Ивановича, другой из молодёжи находился в соседней комнате, а часть женщин, помогавших хлопотунье Агнии Васильевне, были заняты на кухне и в столовой.
— Как хотите, друзья, — сказал красивый и статный Промтов, прищурив насмешливо искрящиеся глаза и возобновляя прерванный разговор, — как хотите, а рано или поздно Пакистан высунет за кордон своё рыло, в Азии начнут мутузить друг друга.
— Это приведёт к столкновению великих держав и к ядерной катастрофе, — сказал Сергей Антонович.
— Конфликт в Азии? Никогда! — вмешался в разговор Георгий Антонович. — Я согласен: проблема жизни и смерти нашей цивилизации — сейчас проблема номер один. Вы, вероятно, следите за прессой и знаете, что археологи всех стран ломают головы над разгадкой тайны Мохенджо-Даро? Учёный мир внимательно следит за их работой. Хараппская цивилизация с городами, которым могли бы позавидовать кое-какие наши современные города, погибла в середине второго тысячелетия до нашей эры. Учёные хотят знать, в результате чего она погибла, так как сейчас в развитии нашей цивилизации назрел такой момент, когда она тоже может погибнуть.
— Через десять миллиардов лет солнце остынет, — сказал Сергей Антонович. — Все живое исчезнет с лица земли. Так что погибать цивилизациям всё равно придётся.
— Вот она, мерка геолога! — воскликнул Георгий Антонович. — Для него десять миллиардов лет вперёд или назад — пустяк.
— Про «назад» я ничего не говорю, — возразил Сергей Антонович. — Возраст земли всего три миллиарда лет.
— Полюбуйтесь на него! — усмехнулся брат. — Всего три миллиарда! Мало!
— Ладно, Георгий Антонович, оставим это, — сказал Василий Иванович. — Что вы хотели сказать по поводу загадки Мохенджо-Даро?
— Я хочу сказать (тут как раз кстати реплика Сергея Антоновича о том, что солнце, хотя и не скоро, но остынет) хочу сказать, что человечество может идти двумя путями. Либо погибнуть в результате ядерной катастрофы и потом через миллионы лет снова произойти от инфузорий. Потом опять цивилизация достигнет расцвета и погубит сама себя. И так периодически до тех пор, пока солнце не остынет. Другой путь — жить и развиваться, пока есть свет и тепло. А потом переселиться на ближайшее тело во вселенной с благодатным климатом. Я думаю, такое тело найдётся в нашей галактике, — заявил Георгий Антонович, вопросительно глядя на брата и ожидая от него поддержки.
— Возможно, — ответил Сергей Антонович. — По без решения проблемы гравитации полёты в межзвёздное пространство — пустой звук. А эта проблема вряд ли разрешима.
Марина слышала кое-что из разговора мужчин, — соседняя комната, где находилась молодёжь, была открыта, Этот разговор показался ей интересным, и она вышла в залу. Один мужчина потеснился на диване, приглашая её сесть.
— Будем оптимистами, — сказал Василий Иванович, когда она входила в залу. — Десять миллиардов лет — срок достаточный, чтобы как-нибудь решить эти проблемы.
— Вот именно, — подтвердил Георгий Антонович. — Теперь о войне скажу своё мнение.
Он говорил, что всё дело в правительствах и их престиже, доказывал своё. Все спорили. Промтов шутил, при этом посматривал на Марину и улыбался.
— Дорогие гости, просим к столу, — объявила Агния Васильевна, входя в залу. — Ох уж эти Василий Иванович с Георгием Антоновичем! Соскучились! Как сойдутся, так решать мировые проблемы. Просим, просим, дорогие гости.
Агния Васильевна и следом за ней Марина вошли в соседнюю комнату. Марине было любопытно, чем занимается Вадим и слышал ли он то, о чём говорили мужчины.
— Николай, приглашай всех к столу, — сказала Агния Васильевна. — Мариночка, Света, молодые люди, просим.
Молодёжь была занята кто чем. Николай с Виталием решали шахматную задачу. Невеста Николая смотрела на игру и скучала, то подсказывая Николаю ходы, то рассеянно слушая ровный голос Георгия Антоновича. Вадим листал зарубежный журнал, в котором были в основном фотографии женщин, кое-где голых.
— Несчастный, — сказала ему Марина вполголоса, — хоть бы занялся политикой.
Все встали и пошли в столовую.
Именинный стол был накрыт богато. Великолепно приготовленные и разложенные холодные закуски стояли вперемежку с бутылками водки, коньяка и марочных вин. Посреди стола, испаряя пряный аромат, лежал жареный таймень длиною в метр, украшенный зеленью и красными ломтиками помидор. Желтовато- прозрачные заливные, просвечивая нарезанными пластиками лимонов, яиц и языков, посыпанных зелёным луком, подрагивали, когда гости усаживались за стол.
Ужин затянулся. Агния Васильевна и вызвавшаяся ей помогать Екатерина Львовна все подавали и подавали новые блюда закусок и новые бутылки с вином.
Гости уже были сыты, когда на стол подали жаркое из индюшки. Аккуратно нарубленные кусочки птичьего мяса и румяный жареный картофель невозможно было оставить без внимания, и гости, уже распалённые азартными разговорами, поостывали, забыли про то, что доказывали друг другу, и снова принялись за водку и еду. Следом был подан именинный пирог, после которого начались танцы. В столовой с хозяином и хозяйкой остались пожилые и пьяненькие гости. Они пели песни.
Танцевали под радиолу. Пока Вадим копался в граммофонных пластинках, Марина была нарасхват у мужчин. Один вальс она станцевала с Василием Ивановичем. Когда зазвучала музыка следующего вальса, они встретились глазами друг с другом, и Василий Иванович снова пригласил её. Он говорил ей комплименты и увлёкся так, что не замечал ревнивых взглядов жены. Он вёл себя спокойно. Жена злилась на него и сказала однажды: «Напрасно стараешься. Она на тебя ноль внимания». Но в конце вечера, уловив момент, когда Вадим ушёл в столовую добавить стопочку, после танца Василий Иванович пригласил Марину на минутку отлучиться. Она почувствовала к Василию Ивановичу что-то такое, чего ещё не чувствовала ни к одному мужчине — какой-то непреодолимый интерес. Ей было хорошо с ним. Он понял это.
— Я, кажется, счастлив сегодня, — сказал он, сжав её руку.
— И мне нравится вечер, — ответила она, глядя ему в лицо.
— Жаль что это больше не повторится.
Она смотрела на него молча, не совсем понимая, что он хочет этим сказать.
— Возможно, — сказал он, — счастью и положено быть таким, мимолётным.
— Возможно, — ответила Марина тихо и предложила: — Идёмте, нехорошо стоять здесь вдвоём.
Они вышли в залу. Екатерина Львовна села за фортепьяно и начала играть танго. Они пошли танцевать. Марина огляделась вокруг. Вадима не было в зале… Когда Екатерина Львовна закончила играть, Василий Иванович поблагодарил Марину и отошёл к своей жене. Он больше не покидал жену. Агния
