XV
Олег ещё в самолёте, когда вылетел из Кабула, размышлял о том, чем заняться до вступительных экзаменов. Просто так кантоваться не в его натуре. Не привык и не любил бить баклуши. А впереди почти целый год. Надо провести это время со смыслом. Неплохо бы подзаработать деньжат, прибарахлиться, чтобы выглядеть не хуже людей. И когда приземлился на советской земле, решение было принято. Он пошёл в ближайшее бюро по трудоустройству и спросил куда вербуют людей. Девушка из бюро только глянула на него и сразу прониклась симпатией.
— Если хотите подзаработать, — сказала она. — Езжайте в Петропавловск-Камчатский. На рыбные промыслы. Вы такой на вид сильный, здоровый. Вам это подойдёт.
Олег даже не предполагал, что вербуясь по оргнабору, можно найти денежную работу по душе — ведь он заядлый рыбак.
— Оформляйте, — сказал он, не раздумывая. Рыбачил в Охотском море и в Тихом океане до вступительных экзаменов. Документы в политехнический институт послал заранее. Был огорчён, что потерял армейскую характеристику. Куда-то сунул, а потом не мог найти. Пришлось просить новую характеристику с рыбных промыслов. Тоже была хорошая. Прилетел в Иркутск и заволновался. Но не предстоящие экзамены его волновали. Здесь где-то близко Марина. И при мысли о ней, о том, что она ходит совсем рядом по этой земле, сердце зашлось. Горячая кровь ревнивца опять забурлила. Поехал в институт. Когда переступил порог института, нервозная атмосфера, создаваемая абитуриентами, немного охладила любовный ныл. Ему тоже вдруг сильно захотелось поступить в институт.
Вступительные экзамены оказались трудными. Конкурс был большой. Олег чувствовал себя не очень уверенно и сутками, до полного изнеможения, занимался. Сочинение написал хорошо, физику сдал тоже на четвёрку, по математике тройка. Не блестяще, но надеяться можно было. Большинство претендентов отсеялось во время экзаменов, а у многих отметки были хуже.
Наступило время собеседования. Один парень, набравший столько же баллов, сколько Осинцев, был зачислен. Осинцев с замирающим сердцем ждал решения своей судьбы.
… В деканат вызывали по два человека. Осинцев вошёл с одним абитуриентом, у которого отметки были хуже. Ему сказали, что он не прошёл по конкурсу, но предложили пересдать один экзамен и поступить на вечернее отделение. Осинцеву сказали, что он тоже не прошёл по конкурсу, что может забрать документы и ничего не предложили. Он стоял перед комиссией, хотел что-то сказать, возразить, но тут вошли следующие двое и его попросили выйти. Он вышел, опомнился, снова вошёл и сказал:
— Это несправедливо. Объясните мне…
Осинцеву сказали, что объяснят потом, когда кончится собеседование. Он не стал ждать и пошёл к ректору. Ректор был сильно занят, но сказал, что выяснит этот вопрос в конце дня.
Долгим показался день. Экзамены выжали из него все соки, а этот день, казалось, довершал работу на истощение. К вечеру Осинцева было не узнать.
Когда вошёл к ректору, у него было много народу. Была там и женщина, председатель комиссии, объявившая Осинцеву решение.
— Татьяна Васильевна, — обратился к ней ректор, — объясните, пожалуйста, товарищу причину, по которой ему отказано в поступлении в институт.
— Он не добрал один балл до проходного, — сказала Татьяна Васильевна. — Обидно, конечно. Но ничего не поделаешь. — Она повернулась к Олегу и, пытаясь хоть как-то его утешить, ласковым голосом проворковала: — Вы мне очень симпатичны, молодой человек. Но существует закон, порядок. Единый для всех. Мы не можем его нарушить. Подготовьтесь получше и на следующий год — милости просим снова к нам.
— Вы не прошли по конкурсу, — сказал ректор просто и ясно. Времени у него было в обрез. Он не мог разводить дипломатию с каждым абитуриентом и теперь, положив руки на стол, хлопнул ладонями по стеклу и добавил чётко и громко, как отрубил: — Вам понятно?
Олег не знал что ответить, чем возразить. Но он очень хотел поступить в институт и сделал ряд заявлений, не свойственных его натуре.
— Я имею право быть зачисленным вне конкурса, — сказал он.
Все присутствующие в кабинете удивлённо уставились на него.
— Интересное заявление, — сказал ректор. — На чём оно основано?
— Я служил в Афганистане.
— Серьёзно? — Ректор оживился: — Участвовал в боях?
— В боях не участвовал, но душманов видел так же близко как вас.
— Пленных? — спросил ректор, ехидно улыбаясь.
— Да, пленных, — вызывающе ответил Олег. — Я их выстраивал в одну колонну по четыре.
— Интересно.
— Очень интересно. До того интересно, что потом они снились мне целый месяц каждую ночь.
— Да он же блефует! — Татьяна Васильевна сменила голубиное воркование на ястребиный клёкот: — У него даже нет армейской характеристики. Представил какую-то бумажку с рыболовных промыслов.
— Не какую-то бумажку, — повысил голос Олег, — а настоящую характеристику. И армейская характеристика была у меня. Я потерял её, мотаясь целый год по рыболовным базам и сейнерам, чтобы накормить вас дальневосточной камбалой.
— Блефует, — махнула рукой Татьяна Васильевна.
— Вот что, молодой человек, — сказал ректор со скрытой улыбкой. — Спасибо за информацию о душманах, вид которых настолько впечатляющий, что они потом снятся по ночам; спасибо за дальневосточную камбалу, но выбросьте из головы этот фокус с Афганистаном. Такие фокусы у нас не проходят. Людям, подтверждающим документами свою причастность к афганским событиям, мы даём зелёную улицу. Но у вас нет документов, которые подтвердили бы ваши слова.
— Можно сделать запрос в часть, где я служил.
— Если ваша часть в Афганистане, на это уйдёт полгода.
Все молчали. В кабинете стало тихо-тихо.
— Ну вот что, — сказал ректор, вздохнув. — К началу следующего учебного года предъявите мне документ, что вы действительно проходили службу в Афганистане. Мы примем вас вне конкурса. Но экзамены придётся сдавать снова. Все. — Ректор опять сказал как отрубил и развёл руками, давая понять, что разговор окончен.
Олег, покрывшись красными пятнами, вышел из кабинета.
В тот же день он написал письмо в часть, обратившись к полковнику Горбатовскому с просьбой выслать повторную характеристику по адресу, который имеется у него в записной книжке. О себе написал все как есть. Как завербовался на рыбные промыслы, как потерял характеристику, как поступал в институт на общих основаниях и не прошёл по конкурсу. Завершил письмо следующими словами: «… Я не стал бы беспокоить Вас из-за этого пустяка, мог бы обратиться к замполиту, потому что всё равно он будет писать повторную характеристику, но есть ещё и другая причина, побудившая меня обратиться с письмом именно к Вам. Дело касается моей матери. В сущности я не знаю её. Почти с рождения после гибели отца, который был военным лётчиком и погиб в Арктике, я жил и воспитывался у бабушки в Иркутской области. Бабушка по отцу не любила мою мать, и дружбы между ними никогда не было, хотя они переписывались и к каждому празднику слали друг другу открытки. Но поскольку бабушка в прошлом году умерла и больше никого близких у меня нет, то хотелось бы узнать окольными путями хоть что-нибудь о своей матери. А вы, я слышал, до Афганистана служили в Московском военном округе, сами по разговорам коренной москвич и наверняка часто бываете в Москве. Так вот я подумал, не знаете ли Вы случайно генерала Ржевского из штаба Московского военного округа? Если знаете его, то, может быть, знаете и его жену Надежду Александровну. Надежда Александровна Ржевская моя родная мать, с которой у меня никогда не было, нет, а может быть и не будет никакой связи, если я навсегда останусь таким же неудачником, каким являюсь до сих пор. Мне неловко обращаться к Вам с этой безумной просьбой, но других окольных путей хоть что-нибудь узнать о своей матери у меня нет. А разыскивать её через милицию на правах бедного родственника я не стану.
Извините за беспокойство.
С уважением гвардии сержант запаса Осинцев».
Олег заклеил письмо в конверт, бросил в почтовый ящик и стал бесцельно бродить по городу.
