моим гостеприимством.
Фон Гетц посмотрел в лицо Валленштейну. Столько искреннего участия, столько горячего желания помочь было написано на этом интеллигентном лице, что фон Гетц невольно улыбнулся.
— Вы говорите хорошие вещи, Рауль. Спасибо вам. Я верю, что вы хотите мне помочь. Но вы говорите глупость.
— Почему? — не понял Валленштейн.
— Рассудите сами, — стал излагать свои соображения фон Гетц. — Вся заварушка произошла тринадцать часов назад. Допустим, Бехер и Кользиг освободились через два часа после нашего отъезда от кирхи. Прикинем время на починку машины. Допустим, пять часов. Итого мы имеем семь часов форы по времени. Если они решат добираться до Стокгольма не машиной, а поездом, то добавим еще десять часов. Итого: меньше чем через сутки вся эта троица снова явится сюда за мной. Первым, кого они навестят, переодевшись в посольстве, будете вы, Рауль.
— Мы живем в нейтральной стране, и я подданный его величества короля Швеции, — возразил Валленштейн.
— Что с того? Как подданный его величества вы обязаны соблюдать законы Шведского Королевства. К вам домой заявятся с обыском представители королевской полиции, а в качестве понятых у них будут Бехер и Кользиг. Неужели вы думаете, что ищейки не смогут снюхаться между собой? Будьте уверены, они легко найдут общий язык. Если меня найдут в вашем доме, то большой скандал гарантирован и репутация банкирского дома Валленштейна будет подорвана. Подумайте, Рауль, своим предложением вы обесцените ваши акции раза в три. Разве вам нужен такой гость? Подумайте об отце.
Валленштейн задумался.
— Пожалуй, вы правы, Конрад. Банкиры иногда должны гасить в себе добродетель и лучшие человеческие качества, чтобы не вызвать панику на бирже. Но ведь вам некуда больше пойти!
— Почему? Разве Швеция настолько мала?
— Конрад! У вас нет документов.
— Нет.
— И в немецком посольстве вам вряд ли выдадут дубликаты.
— И что из того?
— Конрад, вы совсем не знаете гражданской жизни. Без документов вы не сможете поселиться ни в гостинице, ни в частном пансионате.
— Я знаю это.
— И где вы теперь собираетесь жить, если не у меня? Я вам найму квартиру на свое имя. Отсидитесь пока там.
— Простите, Рауль, вы квартиру прямо сейчас, посреди ночи собрались нанимать?
Валленштейн опомнился и вздохнул:
— Простите, Конрад, я, кажется, несу полный бред. Но мы должны что-то предпринять. Есть идея! Мааруф — араб. Он бежал сначала из Алжира во Францию, а потом из Франции в Швецию. У него могут быть единоверцы в Стокгольме. Такие же несчастные беглецы, как и он.
— И вы предлагаете мне воспользоваться услугами господина Мааруфа?
— Ну конечно! Он предан нашей семье, не раз доказал это на деле. Уверен, что он не проболтается. Да вы сами посмотрите на него. Не человек — кремень.
— Он не проболтается. А его единоверцы? Кто может поручиться за то, что в надежде получить вид на жительство они не сотрудничают с полицией? Вид на жительство, как известно, выдает министерство внутренних дел, и любой бесправный иммигрант — это потенциальный осведомитель.
— Вы всего боитесь, — подосадовал Валленштейн.
— А вы забываете, что речь идет не только о моей свободе, но и о самой жизни. Если бы за вами сейчас гнались эти головорезы, то вы, Рауль, были бы сдержанней в оценках и осторожнее в предложениях.
— Извините меня. Я и в самом деле никак не могу поставить себя на ваше место.
— Нужно выбираться из города, — подытожил фон Гетц.
— Куда?
— Неважно. Главное — начать действовать, а потом уже вести себя по обстоятельствам.
— Конрад, без документов вы не сможете пересечь границу, если вдруг это понадобится для вашей безопасности. Вы будете «действовать» до первого полицейского участка или до первой проверки документов.
— Это неважно. Поехали.
Видя, что фон Гетц двинулся к машине, Валленштейн последовал за ним.
Фон Гетц снова сел на переднее сиденье и скомандовал Мааруфу:
— Вперед.
— Впереди тупик, мой господин.
Конраду было неприятно, что ему напомнили про «тупик впереди». Он без Мааруфа знал, что впереди у него действительно тупик и никакого просвета, но ему нужно было куда-то двигаться, чтобы уйти от самого себя и оставить свои страхи на том месте, которое только что покинул.
— Разверни машину, выезжай на набережную и — вперед.
— Я, кажется, придумал! — подал с заднего сиденья голос Валленштейн.
— Что придумали?
— Где вы можете остановиться и некоторое время находиться в безопасности.
— Так что же вы молчите?! Едем, черт побери! — воскликнул фон Гетц.
Валленштейн рассмотрел какую-то известную улицу и потряс Мааруфа за плечо, указывая на нее:
— Сворачивай, Мааруф.
VI
Тиму Неминен, состоящий на учете в Управлении кадров Генерального штаба РККА как Николай Федорович Саранцев и хорошо известный генералу Головину и сбежавшему к америкосам подполковнику Генштаба Штейну как капитан Рабоче-крестьянской Красной Армии Осипов, спал тихим и спокойным сном законопослушного налогоплательщика. Его разбудил звонок, а затем последовали негромкие, но настойчивые стуки в дверь. Не зная еще, кого черт принес к его дверям ни свет ни заря, раздосадованный, что эти гады прервали сон, в котором он обходился с красивой и милой девушкой Анной не так деликатно, как при личных свиданиях, Коля скинул ноги с кровати, поймал тапочки и, пройдя через пустую и темную мастерскую, открыл дверь. На пороге стояли двое подвыпивших, как показалось Коле, оборванцев.
Один — со следами былой интеллигентности на опухшем, должно быть от пьянки, лице и в мятом костюме из дорогой ткани, наверное купленном в лучшие времена или подобранном с чужого плеча. Другой еще хуже. У него не нашлось ни денег, ни сноровки для того, чтобы приобрести в свой гардероб что-нибудь поприличнее рваного немецкого кителя. И как он его только достал?! На какой барахолке? Эти двое стояли сейчас на приступке Колиной мастерской в своем жалком обличье. Один в мятом костюме, второй в рваном немецком мундире.
Первый снял шляпу и вежливо поклонился:
— Господин Неминен, нам необходимо срочно увидеть Олега Николаевича.
— Кого? Какого Олега Николаевича, господа?! Это частная мастерская, а если вам нужно в полицейский участок, то я сейчас…
— Ну, ну, ну, — прервал его интеллигентный. — Не трудитесь. Не в ваших интересах. Вслед за полицией сюда придет контрразведка, и уж тогда…
— Заходите, — Коля едва не силой затащил их обоих внутрь мастерской. — Кто вы такие? Вы пришли меня шантажировать? У меня нет денег.
— Да успокойтесь же, Тиму, и не надо включать свет. Пойдемте в вашу комнату.
