Поэтому мы готовы их принять. Помните, Олег, о том, что Америка готова стать второй родиной для этих людей, так же как она стала ею для вас. Война окончится тем, что в Европу въедут русские на своих танках. Помните, сто тридцать лет назад казаки уже вступали в Париж? И сейчас никто не помешает Сталину войти в него. Когда он туда войдет, то будет принят как освободитель и избавитель Европы от фашизма. И когда это произойдет, НКВД начнет искать на развалинах Европы тех, кто нужен нам. Поэтому ваша главная задача — поиск и переправка в Америку тех, кто нам нужен. В первую очередь специалистов в области разработки и производства вооружений всех видов, беспроводной связи, кибернетики, биологии. Именно они в скором времени будут определять пути развития человечества. Мы не можем позволить, чтобы они делали это, находясь по ту сторону железного занавеса. Это будет безответственно по отношению к нашей цивилизации. Знаете, Олег, мы скоро станем свидетелями того, как отпадет надобность в самой армии в ее нынешнем виде. Если эти умники создадут сверхсильную бомбу и изобретут ракету для ее доставки в любую точку мира, то многочисленная армия будет не нужна и даже вредна, как хорошая цель для таких ракет. Все войны будут вестись и выигрываться нажатием кнопки в Овальном кабинете Белого дома.
Видимо, для того чтобы настроить Штейна на нужную волну, уже прощаясь, Даллес добавил:
— Вам нужно начинать новую жизнь, Олег. Жизнь в Америке. Я верю в вас и кое-что буду для вас делать. Вы в Красной Армии имели звание подполковника? Пожалуй, я поговорю с президентом, чтобы он восстановил вас в этом же звании в армии САСШ. Это вам будет полезно. Когда вы решите выйти в отставку, вам будет начислена приличная пенсия. Но решение президента, повторяю, будет зависеть от результатов вашей работы тут, в Норвегии.
С тем Даллес и улетел в Швейцарию.
Штейн перевел пространный монолог своего нового шефа и покровителя с английского на русский. «Во-первых, под лозунгом войны с фашизмом подберите достойных людей, которые могли бы после ухода немцев из Норвегии и падения режима Квислинга образовать новое правительство и удержать страну в повиновении. Они должны ненавидеть коммунизм и ориентироваться на Запад. Во-вторых, всеми силами отыскивайте ученых, специалистов, видных деятелей искусств для их дальнейшей отправки в Америку. Если вы справитесь с обеими задачами, то ваше будущее в Штатах можно будет считать обеспеченным».
Штейн немедленно информировал Даллеса о страданиях перспективного профессора Рикарда, которого фашисты вот-вот лишат кафедры в Гейдельберге. Даллес дал санкцию на проведение вербовочной беседы с профессором, и в конце ноября Штейн отправился из Норвегии в Рейх в качестве ловца человеческих душ.
XX
ТРОФЕИ НАШИХ ВОЙСК И ПОТЕРИ ПРОТИВНИКА
I. ПОД СТАЛИНГРАДОМ
За время наступления наших войск под СТАЛИНГРАДОМ с 19 ноября по 11 декабря захвачено у противника: самолетов — 105, танков — 1510, орудий разных калибров — 2134, минометов — 1714, счетверенных зенитных установок — 28, пулеметов — 4175, противотанковых ружей — 311, автоматов — свыше 2000, снарядов — 4 196 000, патронов — свыше 20 000 000, автомашин — 7306, мотоциклов — 1385, радиостанций — 62, кабеля телефонного — 522 километра и другое военное имущество.
К исходу 11 декабря количество пленных увеличилось на 6400 человек. Всего за время боев с 19 ноября по 11 декабря взято в плен 72 400 солдат и офицеров противника.
За время боев с 19 ноября по 11 декабря нашими войсками уничтожено 632 самолета противника, из них 353 транспортных самолета, 548 танков, 934 орудия разных калибров, 1946 пулеметов, 1386 автомашин. За это же время под Сталинградом противник потерял только убитыми более 94 000 солдат и офицеров, из них четыре пятых — немцы, остальные румыны.
II. НА ЦЕНТРАЛЬНОМ ФРОНТЕ
За время боев с 25 ноября по 11 декабря на ЦЕНТРАЛЬНОМ фронте нашими войсками захвачено: танков — 194, орудий разных калибров — 550, пулеметов — 1053, винтовок — около 7000, снарядов — до 300 000, патронов — 7 126 000, автомашин — 920, радиостанций — 58, складов разных — 43. За это же время захвачено в плен 2100 немецких солдат и офицеров.
Нашими войсками уничтожено более 200 самолетов противника, 416 танков, 541 орудие, более 1000 минометов, 1230 пулеметов, 850 автомашин. По неполным данным, за время боев на Центральном фронте немцы потеряли только убитыми свыше 75 000 солдат и офицеров.
Все-таки американцев не зря называют технической нацией. Документы, по которым Штейн попал в Рейх, были высочайшего качества. Никакая экспертиза не смогла бы выявить подделку. Ксивы были аутентичны оригиналам. В техническом отделе ГРУ ГШ РККА тоже служили хорошие специалисты по изготовлению документов, но оборудование было хуже американского, и это сказывалось на качестве. В бытность свою кадровым сотрудником разведупра Штейн мало полагался на мастерство отечественных искусников подделки. Он старался разрабатывать легенды так, чтобы фальшивыми документами пользоваться только самое первое время.
А теперь в Рейх предстояло въехать представителю норвежской нефтяной компании, имеющему официальной целью командировки переговоры с немецкими властями о предоставлении норвежской стороне концессии на разработку нефтяных месторождений Грозного и Баку. Такая легенда была логически мотивирована. Вермахт стоял на Кавказе, норвежские нефтяные фирмы не уступали английской «Бритиш Петролеум» и американской «Стандарт Ойл». Норвегия была оккупирована, но ее жители были признаны Гитлером расово близкой нацией. Допуск норвежцев к разработке кавказских нефтяных месторождений был выгоден и Рейху, и Норвегии. Рейх получал дешевое топливо, произведенное чужими руками, а Норвегия — нефть, не ею завоеванную. Поэтому сейчас, осенью сорок второго, норвежский нефтяник воспринимался в Рейхе как желанный гость.
Профессор Рикард поколебал представления Штейна о профессуре. Он ожидал увидеть эдакого ученого сухаря в очках и с бородкой клинышком, книжного червя, засушенного между стеллажей с фолиантами. Но на кафедре в университете агент американской разведки застал красавца-атлета лет сорока в модном спортивном пиджаке с ватными плечами, с ослепительной белозубой улыбкой и лихо зачесанными назад смоляными волосами. Рукопожатие профессора было крепким, как у штангиста, да и сама манера говорить громко и раскатисто выдавала в нем человека успешного и уверенного в завтрашнем дне.
— Вы профессор Рикард? — спросил Штейн, не затворяя двери кафедры и все еще надеясь, что ошибся.
— Я, — подтвердил атлет. — Вы за рецензией? Она еще не готова. Зайдите через недельку.
— Я не за рецензией, — виновато промямлил Штейн.
— Тогда какого дьявола вы морочите мне голову? У меня дел по горло!
Любой другой на месте Штейна закрыл бы за собой дверь и, краснея от досады, быстрым шагом направился бы на вокзал за обратным билетом. Но Олег Николаевич проводил уже не первую беседу с заданным результатом и по опыту знал, что не важно, как началась беседа, важно то, чем она закончилась.
— Я прибыл из-за границы, чтобы познакомиться и переговорить с вами. Если вы сейчас заняты, то мы можем перенести нашу беседу на более удобное для вас время.
— Из-за границы? — Атлет-профессор сбавил тон и смущенно улыбнулся. — Извините меня, пожалуйста. Я спутал вас с одним диссертантом. Друзья попросили меня написать рецензию на его работу, а мне, честно говоря, не до рецензии. С этого учебного года курс, который я читал в университете, исключен из программы. Я остался без студентов, а мои научные труды не публикуют в Германии. Их вообще нигде не публикуют.
