им в руки предмет и только потом откладывали его в сторону.
— Постарайтесь, чтобы все оставалось на своих местах, — предупредил их старший группы. — Особенно то, что стоит на окнах.
— Мы порядок знаем, — заверил его один из работников.
А тем временем в прихожей остались только арестованные, автоматчик и молоденький гауптшарфюрер.
— Отпустите меня в туалет, — снова запричитала женщина, — мне правда очень надо в туалет.
— Давай, только живо, — махнул рукой гауптшарфюрер.
Женщина, словно боясь, что офицер передумает, метнулась к дверям туалета. Дверь туалета закрылась и щелкнула задвижка. Через минуту в прихожую зашел старший группы, он оглядел присутствующих и сразу же спросил:
— А где женщина?
— В туалете, — спокойно ответил гауптшарфюрер.
— Идиот! — взорвался гестаповец.
Он ринулся к туалету и с разбегу плечом врезался в дверь. Дверь затрещала, но выдержала. Офицер отклонился назад и еще раз ударил плечом в дверь. Та распахнулась. Женщина стояла и как-то страшно и странно улыбалась. Изо рта у нее шла пена. Потом она пошатнулась и начала оседать на пол.
— Воды! — закричал старший группы, — И кто-нибудь срочно в машину за врачом.
У женщины начались судороги. Арестованные мужчины с ужасом смотрели на нее, не смея пошевелиться.
Когда в прихожую вбежал запыхавшийся врач, женщина уже затихла, и все понимали, что ей уже ничего не может помочь.
— Приняла яд, — только и сказал старший врачу.
Тот присел, проверил пульс на шее у женщины и, взглянув на старшего, покачал головой.
— Черт! — выругался старший гестаповец, — Это ж надо быть таким идиотом! — со злостью взглянул он на бледного гауптшарфюрера, — Уводите этих в машину, да не спускайте с них глаз! Хватит с нас одного трупа, — приказал он.
Когда арестованных вывели к старшему, подошел довольно молодой крепкий мужчина.
— Надо что-то делать с трупом, — сказал он. — Мы, конечно, можем посидеть в засаде и в ее обществе, но, боюсь, запах очень скоро отпугнет любую дичь.
Старший подумал, потом кивнул:
— Придется взять ее с собой в машину. Сейчас я распоряжусь.
А в это время вторая машина стояла метрах в пятидесяти от первой на другой стороне улицы. Старший группы, комиссар Парвнниц, отозвал наружное наблюдение, переговорил с одним из наблюдателей, потом сделал знак оперативной группе выходить из машины. Он уверенно подошел к одной из парадных и позвонил. Дверь довольно скоро открыл пожилой мужчина, то ли привратник, то ли муж консьержки. Парвнниц, не дав сказать мужчине даже слова, пихнул ему в нос жетон гестапо и, отодвинув его плечом, вошел внутрь. Он поднялся на второй этаж и остановился около двери с табличкой: «Учитель пан Зленка». Комиссар жестом руки отдал приказ группе начинать работать.
На несколько требовательных звонков, в квартире так никто и не отозвался. Парвнниц так же жестом приказал ломать дверь. Двое оперативников слаженно толкнули дверь плечами. Дверь затрещала, но не подалась. В этот момент за дверь послышались шаги.
— Сейчас, сейчас открою, — послышался испуганный женский голос.
И сразу после этого зазвенела дверная цепочка и защелкали замки.
Дверь открылась, на пороге стояла перепуганная женщина лет сорока в накинутом поверх ночной рубашке халате. За ее спиной в ванную метнулась тень мужчины. Один из оперативников грубо оттолкнул женщину плечом, ворвался в квартиру и, выхватив пистолет, два раза выстрелил в дверь ванной.
— Не стреляйте, не надо, — на хорошем немецком крикнул мужчина из ванны, — Я выхожу.
Оперативник опустил пистолет. Через пару секунд дверь ванной отворилась, и на пороге появился уже немолодой мужчина. Он сделал несколько шагов вперед, споткнулся и упал. На губах у него выступила пена.
— Срочно врача! — рявкнул Парвнниц.
Кто-то из оперативников бросился к выходу.
Врач появился буквально через минуту, но у мужчины уже начались судороги.
— Срочно промой ему желудок! — приказал Парвнниц. — Он явно принял яд.
Кто-то принес из кухни чайник и доктор прямо из носика начал вливать воду в рот мужчине. Тот, похоже, даже не глотал, по крайней мере, никто не заметил, чтобы у него двигался кадык. После этого врач сделал мужчине укол, но это делалось исключительно для Парвнница: арестованный был уже мертв.
— Заверните его в ковер и отнесите в машину, — приказал Парвнниц, когда понял, что учителю уже ничего не поможет. — И захватите с собой женщину. А мы займемся обыском.
К пяти часам утра в управлении гестапо собрались все оперативные группы. Абендшен молча принимал рапорта. Пять арестованных успело отравиться: это для Абендшена неожиданностью не было. Он прекрасно знал, что англичане своих людей снабжают ампулами с ядом, которые те, в большинстве случаев, носят постоянно с собой. Предотвратить отравление даже при неожиданном налете на квартиру очень трудно, практически невозможно. И все-таки он был доволен. По его мнению, операция прошла довольно успешно. Теперь надо было сопоставить полученные данные и принять дальнейшее решение.
Группенфюрер Франк появился в кабинет Абендшена уже в восемь часов утра.
— Ну, какие новости? — строго спросил он.
— Операция прошла, можно считать, вполне успешно, — заверил его Абендшен.
— Парашютистов взяли? — сразу же взял быка за рога Франк.
— Нет, ни одного, — покачал головой Абендшен, — но, мне кажется, я знаю, где они скрываются. Сейчас проверю некоторые данные и будем готовиться к взятию. Они сами упростили нам задачу и собрались в одном месте.
— Хорошо, — кивнул Франк. — Держите меня в курсе. Не сегодня завтра с этим делом надо кончать. Много арестованных?
— Почти сотня.
— И все связаны с парашютистами? — удивился Франк.
— Брали семьями, — ответил Абендшен, — возможно, что некоторые члены семей были не в курсе того, что делают другие.
— Это не имеет значения, — отрезал Франк, — В приказе ясно было сказано про всех членов семьи.
— Не имеет значения для вас, — возразил Абендшен. — А мне нужна информация: для меня такие члены семей пустое место.
Пардубице, 16 июня 1942 года
Несколько дней назад Бартош слег с приступом ревматизма. Связи с Прагой так и не было. Было решено, что Бартош поедет отлеживаться в Дашице, а супруги Крупки съездят к родственниками в Хрувим, чтобы немножко отдохнуть от постоянного нервного напряжения. Когда оберштурмфюрер Линц с оперативной группой явился для ликвидации пардубецкой явки, квартира уже два дня как стояла пустой. Так как за квартирой не было установлено предварительного наружного наблюдения, то Линц оставил машину за углом, а в дом вошел всего лишь с двумя оперативниками. Потоптавшись у закрытой двери, они спустились вниз и вернулись в машину.
— По сведениям из Праги, — сказал Линц, — квартира является явкой, причем такой, где
