Центр.
Центр.
Благодарю за сообщение о сыне. Прошу информировать впредь… Никаких данных о назначении Гиммлера главкомом группы армий «Висла» не имею.
Юстас.
Юстасу.
Кто в рейхе занимается проблемой охраны тайны производства торпед для ВМФ новейших образцов?
Центр.
Центр.В связи с введением режима «особой секретности» перед началом наступления на Западном фронте выяснение такого рода вопроса связано с особой сложностью.
Юстас.
Юстасу.
Мы понимаем все сложности, связанные с выполнением этого задания.
Центр.
Центр.
После разгрома абвера адмирала Канариса, который занимался вопросами военного контршпионажа, охрану тайны производства торпед для ВМФ курирует разведка люфтваффе (Геринг) и местные отделы IV отдела РСХА (гестапо, Мюллер). По непроверенным данным, завод торпед расположен в районе Бремена. Шеф бременского отделения гестапо — СС бригаде-фюрер Шлегель. Часть материалов, которыми вы интересовались — о преступлениях нацистов, — достал, готов передать надежному связнику. Как сын?
Юстас.
Юстасу.
Связь получите 15 января 1945 года в обычном месте в 23.45.
Пароль и отзыв — прежние.
Центр.
51. ЧЕЛОВЕК СО СПЕЦИАЛЬНОСТЬЮ
Неделю Берг выжидал, что даст арденнское наступление. Если бы продвижение Модели и фон Рундштедта было стремительным и успешным, если бы он, грамотный военный разведчик, понял, что наступил действительно тот самый перелом в войне, о котором трубил Геббельс, тогда, решил он для себя, Коля и Вихрь будут переданы им гестапо. Берг понимал, что это, конечно же, рискованно со всех точек зрения. Но он устал, смертельно устал в своей игре и поэтому временами стал поддаваться не разуму, но чувству.
Все определилось окончательно, когда после победных кинохроник, в которых были показаны пленные янки и смеющиеся немецкие «панциргренадирен», после ликующих речей Геббельса и Штрайхера Бергу попалось обращение Моделя к своим войскам, где он писал: «Нам удалось расстроить запланированное противником наступление на нашу родину». Этого для Берга оказалось достаточным, чтобы разум подсказал ему: последняя попытка сорвалась. Это было наступление отчаяния, но не силы. Этого еще не поняли солдаты, полковник Берг это понял. И сразу вызвал своего агента, которому была присвоена кличка Отто. Этим агентом был Коля.
— Вот что, — сказал Берг, когда они вышли на улицу, — передайте своему шефу, чтобы он не появлялся в городе. Его фотография есть в гестапо, его очень ищут, равно как и вашу радистку.
— Откуда у гестапо может быть фотография моего шефа? — удивился Коля.
Берг быстро глянул на него и понял — все понял: он достаточно долго работал в контрразведке против русских, чтобы уяснить то положение, в котором очутился шеф русской группы.
— Устройте мне встречу с вашим шефом, — сказал он.
Берг рещил, что, побеседовав с глазу на глаз, он укрепит свои позиции на будущее — разведчики понимают великое умение продавать и покупать тайны друг друга.
— Хорошо, — сказал Коля. — Устрою.
— Теперь дальше… Мы получили кое-какие данные о том, что ваши готовят наступление. Вы не в курсе?
— Нет.
— Вы передали своим данные о защитном вале по Висле — Одеру?
— А что?
— Ничего. Интересуюсь. Как вышли снимки?
— Снимки получились хорошие.
— Не сердитесь на меня, но в данном случае положитесь на мой опыт: эти снимки надо переправить вашим. По радио такие сведения выглядят иначе.
— Вы что, хотите предложить свою кандидатуру для перехода линии фронта?
— Скажите, подозрительность — национальная черта русского характера или благоприобретенная? — хмуро спросил Берг.
— Вы имеете в виду бдительность, по-видимому, — улыбнулся Коля.
— Нет, я имею в виду подозрительность, именно подозрительность.
Коля остановился и сказал:
— Полковник, вы не замечали, как приятно скрипит снег под ногами?
— Что, что?!
— Ничего, — ответил Коля, — просто я впервые за всю войну заметил, как это прекрасно, когда снег скрипит под ногами.
— У вас плохо с обувью? Я могу выдать сапоги.
Коля снова улыбнулся.
— Нет, — ответил он, — сапоги у меня хорошие. Спасибо.
— Чему смеетесь?
— Просто так… Это у меня иногда бывает.
— Сколько вам лет?
— У нас год войны засчитывают за три.
— Мало.
— Сколько бы вы предложили?
— Год за столетие.
— Полковник, мне нужен Краух, — сказал Коля внезапно.
Полквартала они прошли молча. Город, словно чувствуя нечто приближающееся, был затаенным, бело-черным, как в трауре.
— Это сложно.
