картина была довольно скучна, Вика просто лежала и всё. Спустя примерно час температура тела Вики повысилась до минус трёх по Цельсию, теперь начиналось самое главное, восстановление физиологических процессов клеток. Темп операции резко вырос, всего за несколько минут было проведено полное восстановление организма, роботы располагающиеся в неортениксе пытались предотвратить разрушение клеток, и им это удавалось. В принципе они могли безо всяких проблем целиком собрать Вику по атомам, другое дело сохранить в ячейках клеток ту информацию, что мозг девушки собирал в течении жизни, сознание. Эф явно был расстроен, прямо убит, он то постоянно следил за показаниями приборов, это же его Виктория:
— Похоже операция прошла неудачно, хотя более точно станет известно часа через два, не раньше. Сейчас она спит, а её клетки затягивают микротрещины швов, кроме того часть информации может восстановиться много позже.
— А разве не видно какие клетки выжили, а какие мертвы?
— Клетки живы все, эта та же Вика, её тело, руки, ноги, мозг, а вот памяти в мозге скорее всего нет, или есть но только отдельные фрагменты воспоминаний, очень маленькие. Возможно она не сможет даже говорить или дышать самостоятельно, хотя последнему можно научить. Но скорее всего она не помнит ничего, забыла любовь жизнь, всё, значит это уже совсем не та Виктория.
Я понимал, что он имеет ввиду. Человек без памяти уже не человек, это просто овощ, заготовка из органов. Можно быть копированным в компьютер, остаться живым разумным, не будет тела, рук, ног, глаз, но останется сознание, мышление. Но если нет памяти, это конец пустота, а вовсе не человек. Можно отклонировать хоть миллион Викторий, но помнить кто и зачем надел обручальное кольцо, будет только изначальная.
Прошло два часа, мы подошли к Виктории. Эф попробовал потормошить её, но она лежала неподвижно, абсолютно никак, ни на кого не реагируя. Её глаза тупо уставились в потолок, если бы не бьющееся сердце и тёплые руки, можно было бы подумать что он мертва.
— Вик ну постарайся вспомнить давай.
— Бесполезно, она пуста.
— Нет, всё изменится, — Эф потерял самообладание и стал ожесточённо трясти тело, с её стороны раздалось не внятное мычание, она пару раз шевельнулась, но это конечно были обыкновенные рефлексы отвечающие на раздражение, всё же она была жива.
Я не слишком увлёкся вопросом, для меня Вика умерла и всё. Обидно, жалко, горько, но что поделаешь, она умерла, пора идти заниматься делами. Эф примерно неделю пытался наскребсти в её памяти хоть что то, но бесполезно, роботы собрали лишь физическую копию Виктории, тот же клон, только из её тела, потом мне сообщили о его смерти.
Он умер на своей загородной даче, в тиши новопосаженного леса, в комнате где лежало тело ничего не меняли. Эф сидел на стуле, спиной к окну, в левой руке была зажата записка, в правой пистолет. Убил себя наверняка, выстрел в голову не вылечишь, мозг уничтожен. Я разжал кулак и прочёл:
'Прости, не могу больше. Я жил веря, что она не умерла, что от меня зависит будем ли мы опять вместе, теперь надежды нет. Не представляю, как ты живёшь без своей Иры. Теперь понимаю почему ты вечно в своём кабинете, один среди машин и систем управления. Но я больше не мог, я и так много сделал для нашей цивилизации, теперь она может обойтись и без меня, я считаю что в праве умереть. Сорок тысяч звёзд заселил человек, сорок тысяч, не сорок, мы раздавили кордиан и построили величайший из космических флотов, на этом заканчивается моя история. На этом кончается и история Виктории, я умертвил её тело и похоронил, на этой даче, её могилка там, за большим дубом около чёрного входа. Прошу похорони меня рядом. Наверно я был ненормальным, родился в мире секса, где про любовь давно забыли, а любил всю жизнь лишь одну. Это же надо не мог забыть её, так и не смог, ну прощай. Прости за лирику, такое уж у меня настроение. А всё-таки я снова увидел земной лес и синее небо!'.
Я вышел, поплакал минут двадцать, сказал в пустоту:
— Скотина ты Эф, ты же был моим последним другом.
У королей друзей не бывает, я выше всех, вне толпы, за последние годы так и не смог ни с кем сойтись. Если я говорю с человеком, испытываю лишь его покорность, покорный верящий в тебя человек другом не станет, разве что хорошим подданным. Эф был единственным, последним. Я сам выволок его тело, не хотелось доверять Р-23, гроб Эф заготовил себе сам. Деревянный, из тонкой не крашеной сосны, такой сгниёт быстро, исчезнет навсегда великий человек, вольётся в круговорот жизни своего мира, может когда-нибудь, через тысячи лет возродиться в новом гении, родится и новая Виктория. Я положил его в гроб, стал рыть яму. Земля была не особо твёрдая, но я не копал почти триста лет, было трудно, возился долго, но это был мой друг, а рядом покоилась его подруга, и тоже мой бывший друг. Наконец работа была закончена, каменная табличка с именем и датой рождения и смерти Эфа была водружена на могилку. Мне долго не хотелось уходить, но сидеть тут вечно я не мог, война ещё не была окончена, и не могла быть окончена, пока в мире существовал хоть один инсект. Мне было рано за ними.
— Р-23 записывай, территория этой дачи отныне музей, требуется вывесить табличку с соответствующей информацией, здесь окончил свои дни великий человек. Музей закрыт для посещения более, чем десятью людьми в месяц. Только самые достойные могут получить в награду право посещения этого места, пусть умершие покоятся в тиши, они заслужили это. А могилка за домом отныне национальная реликвия. Для уточнения команды и подробностей свяжись с полковником Синицыным С Е, поручаю ему это дело.
Я уже знал куда мне лететь, северный полюс. Полёт был не долгим, всего полчаса, и вот уже я стою на ледяном утёсе и смотрю на снежную пустыню. В день смерти Иры здесь была звёздная ночь, сейчас день. Тогда я чувствовал себя ужасно, мне хотелось умереть, сейчас я был спокоен. Стоял под ледяным ветром, вздыхал полной грудью, потом резко развернулся и пошёл к флиттеру. В этот раз северной пустыни мне не хватило. Я отправился в Мельбурн, точнее территорию, где он когда то был. Ещё пол часа полёта и я стою на одном из приморских известняковых холмов и взираю на морскую гладь. Прохладный ветер обдувает лицо, иногда донося брызги моря. Под ногами старая пожухлая трава, в Австралии зима. Пейзаж красив, хорошо так стоять и любоваться, наверно в моей жизни не хватает любви и романтики, а вид частично подавляет эту потребность. Ну что ж, пора назад, мне ещё рано…
Глава 8: Последняя битва
Я прибыл в командный центр в наихудшем расположении духа. Стоило мне сесть в кресло, компьютерная система сообщила о только что пришедшем срочном сообщении. 'Внимание, это колония СКорд9167 на нас напали, флот инсектов огромной мощности и численности, это борт 67–34 принимаю бой, передаю видеоданные'. Я просмотрел плёнку, на ней были изображены корабли инсектов, но какие. Эти двигались с ускорениями до 120 g, манёвры уклонения совершались даже тяжёлыми кораблями, они гарантированно и с невероятной лёгкостью расправились с эскадрой охранения, что было дальше неизвестно. Но сколько их было, плёнка зафиксировала появление минимум 50 тяжёлых линкоров, не хилый флотик. Сделать что-либо я не мог, конечно я мог бы послать в эту систему пару эскадр, но толку от того, что они прилетят туда через месяц? Зато я мог отменить все отпуска, и заставить погрузиться на корабли весь офицерский флот. Одновременно я решил вывести на удалённую от солнца орбиту шесть крупных транспортных лайнеров, в случае чего они могли принять на борт флиттеры и эвакуировать все сто сорок миллионов землян. Не знаю когда, но солнечной системе следовало ждать гостей.
В течении последующих нескольких дней я носа не высовывал из своей имперской каморки, сообщения о нападениях неизвестных и очень совершенных кораблей приходили отовсюду. Было несомненным, что они принадлежали инсектам, с той лишь разницей, что эти корабли обладали невероятно совершенными радиосистемами, а их мощь не уступала нашим. Корабли противника атаковали гигантскими многочисленными колонами, насчитывающими порой до сотни и более кораблей. Они давили своей массой, системы подвергшиеся атакам, порой просто не могли ничего им противопоставить. Счёт погибших шёл уже
