Смуглый повернулся к Лансу. Тот и так сидел почти впечатавшись в стену, и отодвигаться ему больше было некуда. Он замер, как замирает бродячая собака, загнанная ловцами в угол.
— Ты бы перчатки, что ли надел, укусит-таки, — пошутил Стэн.
— Не укусит, — улыбнулся Смуглый. «А ты попробуй, узнаешь…»
— Ланс, вообще-то тебе самому нужнее знать насколько тобой управляют, а что ты делаешь сам, — сказал Смуглый, распрямился, сделал шаг назад и, скрестив руки, выжидающе уставился на пленника.
Лансу стало совсем грустно. Смуглый попал в самое больное место. Лайтмена еще ни разу не загоняли в такую беспросветную задницу, в какой он был сейчас — куда не кинь, всюду его мозги грозились разобрать на запчасти. Даже самоубийство в данной ситуации было бессмысленным — откачали бы.
— Да не нужны мне твои мозги. И сам ты не нужен. «Тогда отпусти меня!»
— Куда? Тебя свои уберут, ты мявкнуть не успеешь. Посиди 2 минуты спокойно, пожалуйста. Я хотя бы буду знать, что там у тебя в голове…
Ланс уже и не боялся, в общем-то, просто тело его само всё глубже врастало плечами и позвоночником в стенку. Знал он все эти уловки. А потом они скажут, что имплантат надо доставать…
— Чушь собачья. Во-первых, условий для операции здесь просто нет, во-вторых, пока ты рядом с нами управлять тобой всё равно никто не сможет. Будешь сидеть тихо, или Стэн тебя подержит? Ну, скажи что-нибудь? Скажи — мяу? — Хозяин улыбнулся.
Улыбка у него была хорошая. Но Ланс и сам умел делать отличную мину при плохой игре. Он молчал и старался ни о чем не думать. По своим знал — что бы не заливали перед психообработкой, ничего хорошего всё равно не выйдет. Тут как в пословице: если вас насилуют, можно только расслабиться и получить удовольствие.
— Да ладно ты, — Смуглый наклонился и погладил Ланса по голове. Это было странно, но не больно и даже не противно… почти. Ланс терпел — бежать было некуда, дёргаться — просто глупо. «Когда же он только начнет, наконец…»
— Ну что ж, — сказал Смуглый, — имплантат, как я и думал, есть. Ланс поднял на него глаза.
— Всё уже, расслабься, — сказал Смуглый, отходя к компьютеру. — Больше мне от тебя пока ничего не надо. Тем более что устройство примитивное и имело блок питания. И блок питания я отключил. Так что оно тебе больше не помешает. Настраивайся бояться чего-нибудь другого — это приключение закончено.
— А что, правда вытаскивать не надо? — удивился Стэн.
— А зачем? Всё равно он без питания работать не будет.
— Ты его… я не понял? Ты же ничего не делал…
— Блок питания? Я его выпил. Разрядил на себя. Ужинать теперь точно не буду. — Смуглый повернулся к Лансу, который ни на секунду не поверил, что к нему больше не полезут и ждал продолжения банкета. — Спать хочешь? Ты уже сутки с нами болтаешься.
Ланс настороженно смотрел на него. Ну вот, теперь они захотят его усыпить, а потом…
— А что потом? — спросил Смуглый, снова приближаясь и усаживаясь рядом на корточки. Ланс отвернулся.
— Ладно, годится, — сказал Смуглый. — Сейчас я тебя усыплю, а когда приедем — будешь искать, что же это мы этакого с тобой сделали. Зато тебе будет, чем заняться. Он встал и тут же голова Лайтмена странно потяжелела и он, не успев хоть как-то отреагировать, уснул, свернувшись клубком тут же на кушетке.
Отвернувшись от Ланса, Хозяин ни разу не прикоснулся к клавиатуре компьютера. Иногда он даже не смотрел на дисплей — но информация продолжала ползти по экрану то набирая скорость, то останавливаясь, словно повинуясь какому-то невидимому оператору.
— А ведь он почти угадал, этот, — Смуглый усмехнулся, — Джон Сигби.
— Ты знал его? — откликнулся Стэн, занявшийся было какими-то своими расчетами на соседней панели.
— Я? — Смуглый опять фыркнул, задумался и снова повернулся к экрану. — Просто изначальная посылка была неверной. Это не мутация.
— Но он и не человек.
— А давай предположим, что он человек только на четверть или наполовину? И разбросаем его наследственный код. Смотри. Изображение на экране изменилось.
— Вот это — мать. А вот отец.
— Все равно не сходится.
— Неужели? У него всего лишь двойной набор хромосом: гуманоидный и негуманоидный. По сути…
— Оборотень? Человек… и что? Волк?
— Кошка. Большая кошка, типа нашей пумы.
— И что-то подобное действительно есть в галактике?
— Я вчера посылал запрос. Может, уже ответили, сейчас узнаю… А вот смотри, что сделал Сигби. Он просто создал фоновый информационный шум, который блокирует команды мозга.
— Ну и каша у него в голове.
— Плюс несколько психообработок — я пока обнаружил четыре. И чувствительность эта…
— У людей такая бывает?
— Теоретически, с условием, что этот человек — телепат, и что его специально обучали. Но тогда он будет хотя бы понимать, что со своей гиперчувствительностью делать. А у Ланса, порой, я смотрю, едва ли крышу не сносит.
— Я одного не пойму, что это за организация такая? Как-то все шито белыми нитками — дети, космос.
— То, что они кое-чем поживились — это точно. Места посадок, обломочки, какое-то подобие технологий. Я еще не понял, на кого они завязаны, но это наша, земная контора. А школа при ней — так должны же они где-то выращивать для себя кадры при таком-то уровне секретности. Вот, смотри, например, какой «кадр»… На экране появилась фотография.
— Айн? Не может быть.
— Возможно, они подобрали детеныша на месте аварии… Пожалуй, тоже следует послать запрос в Центр Галактического Контроля и в службу безопасности галактики.
— Айны могли и не поставить их в известность.
— С ними могут связаться из Центра. Вряд ли они пойдут на контакт с частным лицом… Кстати, вот нам и ответ на запрос по генетическому соответствию. Похоже, «моя прелесть» действительно, наполовину… трансмит. Жаль, что Сигби уже умер, я бы с удовольствием ему это показал.
— А он умер? — спросил Стэн.
— Ну, если бы я… не присутствовал, я мог бы в этом сомневаться.
— Слушай, когда ты только всё успеваешь… Формальная разница между нами 3 года — неужели это так много?
— Это много, Стэн, действительно очень много. Но тебе ли теперь жалеть о времени? Помнишь пословицу:
— Если сосать жизнь, как карамельку, станет ли она слаще? Я думал, это строчка из «Деяний» Диена Иана.
— Советник просто переосмыслил очень древнюю, говорят даже, что аянскую пословицу…. Жизнь перекатываю, Как карамель во рту… Но, становится ли слаще? Все время ищу невозможного, Жду неизбежного. Что это, омрачение? Или тяжесть греха всех, Утративших пути Света.
— Разве taesta переводится не как сумасшествие?
— Я читал 80 переводов «Деяний», и почитал бы еще… Однако, на родном языке Диена, на иэске, шестая строка звучит как «'а ошнми?». В мифологии же одитов ОШ — бог хаоса и мрака. Вот я и перевел ошнми, как омрачение. Возможно, когда-нибудь земляне оценят мой перевод… Ведь Диен Иан, можно сказать, крестный отец Земли — это он настоял на моем членстве в Совете. К тому же он без сомнения один из лучших поэтов содружества… Кстати, Лорды Акторна относятся к этому искусству с трепетом.
