— Так ты поэт или прагматик? — развеселился Стэн, хотя, снова заметим, посторонний наблюдатель вряд ли заметил бы в этот момент едва прорезавшуюся улыбку. — Оказывается, ты просто разминаешь язык перед встречей с послом Акторна.
— А что, ты действительно считаешь, что в наш век можно еще успеть быть чем-то одним? — отшутился Хозяин.
— Время и яма? Чем больше выгребаешь, тем больше дырка? Надо попробовать…
— А что, ты уже грешен?
— Шутишь? Я не вижу в поэзии ничего, кроме созвучий. Ну… вот смотри, как мягко ты произнес на общем «олта»… «Олта» — камушек, круглая конфета. Но в восходящем языке есть очень похожее слово — «ольта», и переводится оно — камень, окатанный водой, жемчужина… Но ведь между этими языками пропасть….
— Ты хочешь сказать, что первый раз заметил подобное совпадение? — удивился Хозяин. — Само слово «ра», так восходящие иногда называют свою расу, оно тебе ни о чём не напоминает?
— Но это же на Земле… То есть, ты хочешь сказать, что…
— А какая им разница, Стэн. Наш пленник сказал бы, что восходящие давят на все обитаемое пространство с силой психмашины. Невольно, конечно…
Ланс проснулся — словно выпрыгнул из воды. Кто-то наклонился к нему. Еще не успел осмыслить, где он, как услышал успокаивающее:
— Спи.
Это был голос Смуглого. Глаза сами собой закрылись, но Лайт заставил себя встряхнуться. Он лежал в каюте. Рядом с ним на кушетке сидел Смуглый и что-то читал в темноте. Отсутствие света ему, видимо, не мешало.
— Спи, рано еще.
Лайтмену очень хотелось поднять голову и посмотреть, что читает этот маньяк-полуночник, но бороться со сном больше не было сил, и он снова уснул.
Во второй раз его разбудило утро. Лайтмен понял, что они уже на суше — солнце било в открытое окно. Голова, сначала, закружилась, но потом он сориентировался-таки в частях света. Похоже, они были в Северной Америке, на широте штата Алабама, примерно. Он сел в кровати. Небольшая комната в американо-обывательском стиле. Одно из окон — на распашку. Выходит во двор. Видно деревья, розовые кусты. В комнате стол и кровать. Хозяин ушел — если он, конечно, вообще был тут, а не приснился Лансу. Хотя… Лайтмен закрыл глаза и прислушался к себе — неужели ему ничего не снилось сегодня ночью? «Проснешься — будешь искать, что же этакого мы с тобою сделали…» «Ну и что же вы со мной сделали?»
Ланс отбросил одеяло. Бесшумно встал. Кто-то раздел его до плавок и положил рядом чистую, но незнакомую одежду. Пришлось быстренько влезать в неё. Ему надоела эта безликая чужая одежда, но еще хуже было бы, если бы вошел кто-нибудь и увидел его без брюк. Обувь тоже подошла по размеру. И всё-таки что-то с ним было не так… Ах, конечно — новые браслеты на руках — гибкие гематитового цвета полоски. Лайт попытался избавиться от них — конечно безрезультатно.
На столе было молоко, сыр и хлеб. Желудок задвигался, подступила тошнота, но Лайтмен велел организму заткнуться. Он выглянул в окно — пусто, и махнул во двор. Тело слушалось прекрасно. Он давно уже не чувствовал себя таким бодрым. «Бежать? Куда? Может, это подстава какая-то хитрая?» Он оглянулся по сторонам и медленно пошел по петляющей между деревьев тропинке.
Кругом был сад, и кое-где разбросанные домики маячили сквозь листву. Навстречу шел жирный человек лет 60 с лицом психиатра. Он оскалился в улыбке — может, действительно был рад.
Ланс с сомнением осмотрел его — мужик как мужик. Никакого отношения к Смуглому или Стэну он, вроде, не мог иметь — слишком бледной фигурой выглядел бы в их окружении… Сунуться к мужику в голову Ланс все же поостерегся. Не понимал он пока происходящего. Толстяк загородил дорогу. Ланс замер.
— Я Билл, просто Билл, — сказал толстяк. — Я директор специальной клиники для наркоманов.
«Ну, а я тут причем? Я не ваш пациент», — интересно, внутреннюю речь он слышит?
— Твои и мои друзья попросили приютить тебя на некоторое время. «Как мило. У меня завелись друзья».
— Я не мог им отказать. Да и не в моих правилах отказывать в помощи человеку в таком положении. «Это ты, дядя, «в положении».
— Я могу помочь тебе? «Если уберешься».
Ланс шагнул в сторону, чтобы обойти назойливого толстяка и поискать выход из этой лечебницы.
— Нет уж, подожди, — Билл хотел взять Лайтмена за руку, но тот без труда уклонился. Похоже, Билл действительно был простого поля ягодка.
— Во-первых, нам нужно… Ланс обогнул Билла и пошел по тропинке.
И вдруг что-то типа силового поля спеленало Лайтмена в кокон. Это не мог быть Билл. Скорее всего, какой-то импульс разбудил браслеты на руках. Ланс ощущал, как они пульсируют.
— Пожалуйста, пойдем в дом, — сказал Билл даже как-то испуганно. «А я могу, интересно?» — съехидничал про себя Ланс.
— Пожалуй, я вовремя, — раздался над ухом Лайтмена голос Смуглого. — Мы зарегистрировались, а заседание начнется в два, — объяснил он свой приход Биллу. — А ты, моя прелесть, уже проснулся?
Поле отпустило Ланса, и он облегченно выдохнул. Уж больно неприятным было ощущение.
— Пойдем-ка, — Смуглый взял его за плечо. Скорость движений у него была, что надо, и увернуться Ланс не успел.
— Я хотел бы осмотреть его, — сказал в домике Билл.
— Да ради бога, — фыркнул Смуглый. — Мне раздеть его? — в голосе Смуглого присутствовало какое-то ехидное веселье. Он словно бы ожидал — вот, сейчас Ланс взовьется и всем станет очень весело. Ланс посмотрел на Билла взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
— Только попробуй, — сказал Смуглый.
— Он не хочет? — Билл не понимал поведение Ланса, хотя, наверно, квалификация определенная у него была.
— Он стесняется.
— Но это очень любопытно. Мышечная реакция…
— У него уже почти все в норме, Билл, это не такой уж интересный случай. Просто организм ослаблен — ломка, травма спины, не ест вот ничего. Сволочь.
Ругался Смуглый без зла. И держал он Лайтмена гораздо мягче, чем Стэн, словно бы между его пальцами и предплечьем Ланса была… пленка силового поля?
— Ну, это тебе кажется, что случай неинтересный. А я про ваш метод читал как… про нечто фантастическое. Мы лечим наркоманов годами. И, тем не менее, всегда сохраняется риск рецидива.
— Ну, так и нашим методом не всякого можно вылечить, — улыбнулся Смуглый. — Вернее, вылечить-то можно, но что этот вылеченный будет делать дальше? Наркотик всегда должен быть чем-то замещен. И вся проблема в том, чтобы не осталось пустого места. Иначе человек свихнется на чем-нибудь еще. Потому мы с уважением относимся к любым видам реабилитации. Ну а методы лечения я тебе продемонстрирую обязательно, на твоих же пациентах, чтобы ты мог отследить всё, что тебе только захочется. А в этом милом юноше, — он кивнул на Ланса, — от наркомана как раз меньше всего. Психика у него была, можно сказать, железная, я полагаю, что психической зависимости у него не сформировалось вообще. Это редко, но бывает. За то у него масса других недостатков. Он свободной от Ланса рукой взял его же за подбородок.
— Ты почему не позавтракал, моя прелесть?
Лайту было неприятно, но ничего сделать он не мог. Начать беспомощно биться в руках Смуглого, да еще и на глазах Билла, что может быть хуже?
— Ты знаешь, как поступают в тюрьмах с теми, кто объявляет голодовку? Пищу измельчают и разбавляют водой, а потом вводят через нос шланг, и эту смесь заливают прямо в пищевод. Но это еще не самое противное. — Он отпустил подбородок Ланса, как бы уже уверенный в его внимании. — Можно
