Закон строго охранял честь самурая. Если лицо низшего сословия — горожанин или крестьянин — виновато в оскорблении самурая, его можно зарубить на месте.
Одним из следствий образования сословия воинов было оформление специфического мировоззрения военно-служилого дворянства — бусидо — неписаного кодекса поведения самураев в феодальном обществе, представлявшего собой свод правил и норм «истинного» идеального воина.
Воин, воспитанный в духе бусидо, должен был четко сознавать свой моральный долг, в частности, личные обязанности по отношению к сюзерену, и в случае неправильных действий, нарушения своих обязанностей и долга, согласно правилам бусидо, обязан был искупить свою вину с помощью самоубийства по определенному ритуалу путем харакири — вскрытия живота малым самурайским мечом. Таким образом самурай смывал кровью бесчестье, позорящее его.
Уверенность и хладнокровие перед лицом смерти расценивались как нечто положительное, великое и прекрасное, как мужественное восхождение в му — небытие. Разрезание живота требовало от воина большой выдержки и мужества, так как брюшная полость — одно из наиболее чувствительных мест человека, средоточие многих нервных окончаний. Именно поэтому самураи, считавшие себя самыми смелыми, хладнокровными и волевыми людьми Японии, отдавали предпочтение этому мучительному способу самоубийства.
Дайдодзи Юдзана (1639–1730) достаточно коротко и полно изложил принципы «Пути самурая»:
«Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить; и умереть, когда правомерно умереть.
— К смерти следует идти с ясным сознанием того, что надлежит делать самураю и что унижает его достоинство.
— Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос: правда ли то, что собираешься сказать.
— Необходимо быть умеренным в еде и избегать распущенности.
— В делах повседневных помнить о смерти и хранить это слово в сердце.
— Уважать правило „ствола и ветвей“. Забыть его — значит никогда не постигнуть добродетели, а человек, пренебрегающий добродетелью сыновней почтительности, не есть самурай. Родители — ствол дерева, дети — его ветви.
— Самурай должен быть не только примерным сыном, но и верноподданным. Он не оставит господина даже в том случае, если число его вассалов сократится со ста до десяти и с десяти до одного.
На войне — верность самурая проявляется в том, чтобы без страха идти на вражеские стрелы и копья, жертвуя жизнью, если того требует долг.
— Верность, справедливость и мужество суть три природные добродетели самурая.
— Во время сна самураю не следует ложиться ногами в сторону резиденции сюзерена. В сторону господина не подобает целиться ни при стрельбе из лука, ни при упражнениях с копьем.
— Если самурай, лежа в постели, слышит разговор о своем господине или собирается сказать что- либо сам, он должен встать и одеться.
— Сокол не подбирает брошенные зерна, даже если умирает с голоду. Так и самурай, орудуя зубочисткой, должен показывать, что сыт, даже если он ничего не ел.
— Если на войне самураю случится проиграть бой и он должен будет сложить голову, ему следует гордо назвать свое имя и умереть с улыбкой, без унизительной поспешности.
— Будучи смертельно ранен, так, что никакие средства уже не могут его спасти, самурай должен почтительно обратиться со словами прощания к старшим по положению и спокойно испустить дух, подчиняясь неизбежному.
— Обладающий лишь грубой силой недостоин звания самурая. Не говоря уже о необходимости изучения наук, воин должен использовать досуг для упражнений в поэзии и постижения чайной церемонии.
— Возле своего дома самурай должен соорудить скромный чайный павильон, в котором надлежит использовать новые картины — какэмоно, — современные скромные чашки и нелакированный керамический чайник».
Это и есть знаменитый «Кодекс чести», в котором обобщен пятивековой опыт самураев. Как можно убедиться, упоминания о смерти встречаются практически в каждой заповеди. Верность долгу, к которой японцы, по сути дела, должны были бы привыкнуть за столетия существования бусидо, иногда выражалась в таких формах, что буквально всколыхивала всю страну.
В 1701 году дайме Асано Наганори, главе клана Ако, было поручено принять послов императора в замке сегуна, а за порядок отвечал служащий у сегуна мастер церемоний Кира Есинака. Заметив, что Наганори не во всем следует правилам, Кира стал упрекать его при свидетелях. В ответ на это Наганори, недолго думая, выхватил меч и ранил мастера, за что и был приговорен к харакири, ибо в замке сегуна строго-настрого запрещено обнажать оружие. После приговора его лишили всех владений, а оставшиеся без службы самураи, ставшие ронинами, поклялись отомстить обидчику.
Кира ждал мести и скрывался. Два года понадобилось, чтобы подготовить нападение. Наконец сорок семь ронинов во главе с Оиси Кураноске пробрались в замок Кира и исполнили задуманное. В знак выполненного долга они торжественно пронесли через все Эдо голову убитого и возложили на могилу господина, после чего предали себя властям. В ожидании решения суда их взяли на поруки известные дайме, которые в глубине души сочувствовали вассалам, не уронившим своей чести и отомстившим за честь господина.
В феврале 1704 года их приговорили к харакири, что они выполнили, если судить по воспоминаниям, с чувством исполненного долга, без малейшего колебания. Эта история легла в основу многих пьес и рассказов. Великий Акутагава Рюноске описал состояние Оиси Кураноске в одном из своих рассказов:
…Если что-либо и оставалось незавершенным, то это только приговор — приговор всем сорока семи. Но этот приговор, несомненно, не так уж далек. Да, все пришло к тому, к чему шло. И дело не только в том, что совершен акт мести. Все произошло в той форме, которая почти полностью отвечала его моральным требованиям. Он чувствовал не только удовлетворение от воплощения в жизнь высоких нравственных начал. Думал ли он о цели мщения, думал ли о его средствах? Его чувство удовлетворения не омрачал никакой укор совести.
Пьеса о сорока семи ронинах — «Тюсйнгура» («Хранилище верности»), — которая появилась в 1740 году, исполнялась сначала театром кукол (дзерури), потом вошла в постоянный репертуар Кабуки и до сих пор не сходит со сцены. Под впечатлением постановки театра Кабуки, приехавшего в Гонолулу в 1978 году, появился новый перевод пьесы на английский язык и фундаментальный труд, изданный Гавайским университетом: «„Тюсйнгура“. Изучение Кабуки и театра кукол». После постановки этой пьесы, в которой повествовалось о самоубийстве сорока семи самураев, новая волна увлечения японским театром прокатилась по миру.
Однако вернемся к харакири.
В дословном переводе «харакири» (или гара-кири) означает «резать живот» (от «хара» — живот и «киру» — резать). Однако слово «харакири» имеет и скрытый смысл. В понятие «хара» в японском языке вкладывается также значение «душа», «намерение», «тайные мысли» с тем же написанием
