лезвие, онемела. Что-то тёплое потекло по запястью… Слух уловил шум, сдавленный крик, где-то там, у входа. Усилием воли он заставил себя повернуть голову, и всё вокруг потемнело.
Он очнулся от острой боли в груди и первое, что увидел, открыв глаза, — блеск металла. Знакомый голос произнёс:
— Мерзавец! Я убью тебя!
Ветров не понимал значения слов, но смысл сказанного до него дошёл отчётливо. Меч Эскота де Бэлькэра упирался в грудь чужеземца, а взгляд его горел ненавистью. Саша хотел что-то сказать, но смог выдавить из себя только хрип.
— Убийца! — сквозь зубы процедил Эскот и наступил сапогом на руку Ветрова.
Саша прочувствовал нестерпимую боль. Он повернул голову. Ладонь была вся в крови. Рядом валялся кинжал.
И он всё понял. Его охватило чувство безысходного отчаяния. Он приготовился к смерти. В голове пронеслась лишь одна мысль: «Мы чужие в этом мире и должны уйти». Но всё же как несправедлива судьба!
Истинный убийца лежал рядом. Вокруг него суетились два пожилых катара.
— Бедный Милон, — повторяли они. — Он встал на защиту патриарха, рисковал жизнью. Этот негодяй чуть не убил его.
Один из них, обернувшись, смерил Ветрова презрительным взглядом, второй заботливо прижимал к ране на голове Милона платок.
Саша наблюдал всё происходящее словно со стороны. Ему стало невыносимо противно. Он не мог никому ничего объяснить, не мог ничего сказать. А если бы и мог, то кто поверил бы ему? Вот она, улика, в его руке — окровавленный кинжал.
Подошёл воин, бесцеремонно схватил Ветрова за волосы и, толкнув со всей силы ногой, перевернул на живот. Ловким движением они с Эскотом перехватали руки чужеземца и связали их за спиной.
— В темницу его, — бросил Эскот. — И приковать цепями. Приедет барон и разберётся с мерзавцем. Я ему не завидую.
Воин опять ткнул ногой Ветрова.
— Вставай! И иди! — он махнул рукой в сторону выхода.
Саша с трудом поднялся.
Вдруг ясная мысль осенила его. Бертран Мартен! Он может подтвердить его невиновность. Саша поискал глазами патриарха. Катар сидел в углу в кресле, прижимая к груди свиток. Он был очень плох. Лицо бледное, глаза почти пустые и какие-то безжизненные. Пожилой мужчина в тёмной рясе, подпоясанной верёвкой, суетился возле него.
«Безнадёжно, — понял Ветров. — Когда он придёт в себя, если, конечно, придёт, будет уже поздно».
Почти у самой двери к нему подскочил юноша. Он был очень возбуждён. В руках его Саша заметил кинжал.
— Ты что ищешь, Пьер? — спросил Эскот.
Саша услышал знакомое имя. Пьер де Брюи? Ванин предшественник по прошлой жизни?
Юноша отстранил воина и стал обшаривать Ветрова.
— Что ты ищешь? — повторил Эскот.
— Ножны! У него должны быть ножны!
Эскот рванул верхний жакет чужеземца, чуть не разорвав его, и ощупал талию. Ничего.
Саша не понимал, что они ищут. Но сопротивляться не было сил.
Пьер и Эскот застыли, напряжённо глядя друг на друга.
— У этого кинжала должны быть ножны, — тихо повторил Пьер и провёл пальцем по монограмме на рукоятке. — Тринадцатый, — прошептал он.
— Что? — не понял Эскот.
— Объяснения потом. Сейчас нужно найти ножны.
Саша бросил взгляд через плечо Пьера. На позолоченной ручке кинжала был выбит крест с раздвоенными концами, а чуть выше — буква «М».
Они внимательно осмотрели пол. Ничего. Тогда, не сговариваясь, перевели взгляд на Милона. Тот уже пришёл в себя и, сидя на полу, искоса наблюдал за Пьером и Эскотом.
Пьер медленно подошёл к нему.
— Сними рясу, — сказал он каменным голосом.
— Зачем?
— Сними рясу, — повторил Пьер.
Милон отрицательно покачал головой.
Но Эскот уже был рядом. Вместе с Пьером они подняли монаха на ноги. Эскот взял кинжал. Затрещала ткань. Милон пытался закрываться руками, но подоспевший воин скрутил ему их за спиной.
Через дыру в рясе они увидели кольчугу, на поясе — кожаный ремень с длинной петлёй, к которой крепились ножны.
Эскот ещё сильней рванул рясу и снял ремень с Милона.
Его взгляд впился в красивые кожаные ножны, инкрустированные позолотой. Та же самая монограмма!
— Значит, «М» — это Милон, — прошептал Пьер. — Почти таким же ножом убили Мигеля.
— Кто этот Мигель? — спросил Эскот.
Но Пьер не ответил. Он почти вплотную приблизился к Милону и сказал:
— Помнишь Авиньонский замок?
Убийца молчал, с ненавистью глядя на юношу.
— А мальчика, которого ты убил, помнишь?
Пьер взял из рук Эскота кинжал и сжал его рукоятку так, что побелели костяшки пальцев. Ещё мгновение, и он всадил бы нож в шею убийцы, но Эскот остановил его, схватив за плечо.
— Пока он нам нужен живым.
Он отвёл Пьера в сторону, и они о чём-то долго переговаривались. Затем, немного успокоившись, Пьер подошёл к чужеземцу.
— Пьер де Брюи, — представился он.
— Александр, — еле выдавил из себя Ветров.
Говорить было невыносимо больно.
Воин развязал руки пленнику. Саша облегчённо вздохнул, потирая кисти.
— Как вы себя чувствуете? — участливо спросил Пьер, но вдруг осознал, что стоящий перед ним человек не понимает их языка.
Тогда он сочувственно покачал головой, указывая на горло чужеземца. Саша пощупал шею, морщась от боли, и устало махнул рукой. Мол, всё пройдёт.
«Так вот, значит, каков из себя Ванькин предшественник, — думал Ветров. — Симпатичный парень».
Он пристально посмотрел в глаза Пьеру, пытаясь увидеть в них хоть что-то напоминающее Оболенского. Саше на мгновенье даже почудилось, что он уловил характерное Ванькино выражение лица, взгляд…
Пьеру сделалось не по себе. Как-то странно смотрел на него этот человек. Он отвернулся и направился к Бертрану Мартену.
— Ну что, друг, простишь меня? — широко улыбнулся Эскот, подойдя к Ветрову. — Дай-ка сюда свою руку.
Вынув платок из рукава, он хотел перемотать им порезанную Сашину ладонь.
— Не надо, — Ветров отрицательно замотал головой, вынул свой платок — подарок Ани — и ловко перебинтовал им руку.
— Понимаю, — снова улыбнулся Эскот, глядя на платок. — Дама сердца.
Саша кивнул. Сказанное было понятно без перевода.
Эскота позвал воин, а Саша опёрся о стену и стал наблюдать. Вернее, он стал рассматривать
